Джорджо Фалетти - Я убиваю
Он шагнул к Фрэнку и протянул ему руку.
– Мне хотелось бы, чтобы у меня было побольше таких полицейских, как вы.
Фрэнк поднялся и пожал протянутую Дюраном руку. Это было самое большое, что оба могли себе позволить.
Потом Дюран снова стал таким же, как всегда, генеральным прокурором, холодным, сдержанным, с претензией на импозантность.
– Теперь, если не возражаете, я вас покину. До свиданья, месье начальник полиции, поздравляю и вас.
Ронкай подождал, пока закрылась дверь. На лице его отразилось облегчение. Во всяком случае, он перестал держаться официально.
– И что же вы теперь собираетесь делать, Фрэнк? Вернетесь в Америку?
Фрэнк ушел от прямого ответа неопределенным жестом.
– Не знаю. Пока что осмотрюсь, видно будет. Времени у меня достаточно.
Они попрощались. Когда Фрэнк уже взялся за дверную ручку, голос Ронкая остановил его.
– Вот еще что, Фрэнк. Последнее.
Фрэнк остановился.
– Слушаю вас.
– Хотел сообщить вам: я позаботился о том, о чем вы просили относительно Никола Юло.
Фрэнк ответил ему легким поклоном головы, как и подобает отвечать на благородный жест противника, оказавшегося джентльменом.
– Ни на миг не сомневался в этом.
Фрэнк закрыл за собой дверь. В коридоре он спросил себя, догадается ли когда-нибудь Ронкай, что его последние слова были откровенной ложью.
64
Фрэнк покинул здание Службы безопасности Монако и оказался на улице, на ярком солнце. Он невольно зажмурился после мягкого света в коридорах управления. А ведь еще совсем недавно ему было бы неприятно оказаться под живительными солнечными лучами.
Теперь все иначе.
Теперь достаточно вспомнить о темных очках. Он извлек их из нагрудного кармана и надел. Произошло столько событий, жутких, чудовищных. Погибло столько людей. Среди них – его друг Никола Юло, один из немногих, кого он с полным правом мог назвать настоящим другом.
Посреди рю Нотари его ожидал, заложив руки в карманы, инспектор Морелли. Фрэнк спустился по ступеням и не спеша направился к нему. Снял очки, которые только что надел. Клод заслуживал того, чтобы смотреть ему прямо в глаза, без всяких барьеров. Он улыбнулся ему и подумал, найдется ли еще у Морелли в запасе шутливая нотка, пусть хлесткая, но искренняя.
– Привет, Клод, что ты тут делаешь? Ждешь кого-то, кто, может, и не придет?
– Нет, дорогой мой. Я ожидаю только тех, кто придет непременно. Вот именно сейчас – тебя. Ты ведь не собирался так легко от меня отделаться? Забыл про должок? Это ведь из-за тебя я возвратился из Ниццы на машине, которую вел буйно помешанный.
– Ксавье, да?
– Бывший агент Ксавье, ты хочешь сказать, который сейчас изучает предложения фирм, занимающихся обслуживанием садов и парков. Знаешь, для газонокосилки…
И как раз в этот момент агент Ксавье Лакруа выехал с рю Сюффрен Раймон, сидя за рулем полицейской машины, и улыбнулся им из окна. Остановился чуть дальше, где его ждал другой агент, и подобрав того, тут же укатил.
Морелли ужасно смутился, как человек, которого застали на месте преступления. Фрэнк рассмеялся, радуясь дружеской атмосфере, столь непохожей на ту, какая была в кабинете Ронкая.
– Если ты еще не сделал этого раньше, то сейчас, мне кажется, у тебя отличный повод уволить агента Лакруа. Подозреваю, что это ты из-за него так сконфузился.
– Кто? Я? Когда? Да нет, просто надо иметь немного честного нахальства. А ты куда собираешься в ближайшее время?
Фрэнк ответил общими словами.
– Да так, попутешествую немного, туда, сюда…
– Один?
– Конечно! А кто, по-твоему, может составить компанию бывшему агенту ФБР, продырявленному, словно дуршлаг?
Морелли взял реванш. Именно в этот момент возле них остановился универсал «рено-лагуна» цвета металлик. За рулем сидела Елена Паркер, но ее было не узнать. Сфотографируй ее кто-нибудь неделю назад, он едва ли поверил бы, что перед ним та же самая женщина. Стюарт, на заднем сиденье, с любопытством рассматривал подъезд управления.
Морелли хитро взглянул на Фрэнка.
– Один, да? Думаю, где-то на свете еще существует элементарная справедливость. Она-то и поможет тебе сесть в эту машину, а Лакруа остаться на службе…
Он протянул руку, и Фрэнк с удовольствием пожал ее. Теперь тон стал совсем другой. Теперь они говорили как люди, немало пережившие вместе, как друзья, разделившие трудности.
– Иди, пока эта женщина не заметила, что ты продырявлен, как дуршлаг, и не уехала без тебя. Тут все окончено.
– Да, окончено. Это дело. Но вот увидишь, завтра где-нибудь начнется другое.
– И никуда ты не денешься, Фрэнк. Ни в Монте-Карло, ни где-либо еще. Просто здесь все немного яснее.
Морелли не знал, стоит ли продолжать. Не из-за нерешительности, а из скромности, которую Фрэнк давно уже оценил в нем.
– Уже решил, чем займешься потом?
– Ты имеешь в виду работу?
– Да.
Фрэнк пожал плечами, как бы говоря, что его это мало волнует. Морелли прекрасно знал, что это не так, но пока и не рассчитывал на определенный ответ.
– ФБР, как и рай, может подождать. Сейчас мне нужен только хороший отдых, настоящий, когда много веселятся и развлекаются от души вместе с приятными людьми.
Фрэнк выразительно посмотрел в сторону машины.
Морелли вдруг спохватился и полез в карман.
– Черт возьми, чуть не забыл. Пришлось бы потом разыскивать тебя с полицией по всей Франции, чтобы передать вот это.
Он достал из кармана тонкий голубой конверт.
– Человек, который просил передать тебе это письмо, никогда не простил бы меня.
Фрэнк взглянул мельком на конверт, не открывая. На нем тонким, но отнюдь не жеманным женским почерком было написано его имя. Он догадывался, от кого было письмо, но пока что опустил его в карман. Взялся за ручку дверцы.
– Чао, Клод. Мы в Америке говорим take it easy[93] – решай, как тебе лучше поступить.
– Это ты решай, как лучше поступить, отправляясь отдыхать.
Как бы подкрепляя такое пожелание, из машины прозвучал звонкий голос Стюарта.
– Мы едем в Диснейленд, – сказал он по-английски.
Морелли отступил на шаг и обратил взгляд к небу. И специально для мальчика изобразил безутешное отчаяние, ответив на хорошем английском с грассированным французским «р».
– Вы только посмотрите на них. Они едут в Диснейленд, а я остаюсь тут выполнять черную работу.
Он сделал легкую уступку миру и присутствующим.
– В Монте-Карло, не спорю, но все равно приходится работать много и оставаться тут одному, словно бездомная собака.
Фрэнк сел в машину и обратился к Елене, но так, чтобы слышал инспектор.
– Поезжай, а то этот попрошайка испортит нам весь день. И где только отыскивают таких полицейских. А потом еще уверяют, будто полиция Монте-Карло – одна из лучших в мире…
Машина тронулась, и Фрэнк последним жестом из окошка попрощался с Морелли. Через квартал свернули направо, в конце рю Принцессы Антуанетт, когда машина остановилась, пропуская прохожих, Фрэнк увидел на углу Барбару, спешившую вверх по улице. Ее рыжие волосы, как всегда, пламенели и колыхались. Когда машина двинулась дальше, Фрэнк проводил ее взглядом и отметил про себя, что появление девушки на этой улице отнюдь не случайно. Морелли только что сказал, что ожидает кого-то, кто непременно придет…
Елена слегка шлепнула его по руке. Обернувшись к ней, он встретил улыбку.
– Эй, не успели уехать, а ты уже засматриваешься на других женщин?
Фрэнк откинулся на спинку сиденья и надел темные очки.
– Если тебя интересует эта женщина, так ведь именно из-за нее Морелли топчется на улице. А не из желания трогательно попрощаться с другом. Поняла теперь, что значит оставаться в Монте-Карло одному, как бездомная собака?
– Это только подтверждает, что в мире полно подлых лгунов– мужчин.
Фрэнк внимательно посмотрел на Елену. За несколько дней она словно преобразилась. Одна только мысль, что в этом отчасти и его заслуга, преображала и его самого. Он улыбнулся и решительно возразил.
– Нет, это подтверждает, что на свете полно подлых лгунов. И по статистике только некоторые из них мужчины.
Не дожидаясь ее протеста, Фрэнк притворился, будто должен объяснить, куда ехать.
– Вот тут направо. Мимо порта, а потом в Ниццу.
– Не пытайся уйти от разговора. Я все равно хочу вернуться к нему, – возразила Елена.
Выражение ее лица явно противоречило воинственному тону.
Машина двинулась по короткому спуску к порту и поехала по оживленной набережной. Стюарт прильнул к окну, он был в восторге от красочного летнего разнообразия людей и яхт. Он указал на огромную яхту, стоявшую на якоре справа от пристани. На верхней палубе ее красовался вертолет.
