Джон Гришэм - Время прощать
Гершел находился в Мемфисе, связь с процессом держал через детей. Чета Дэфо жила в гостевом доме у друзей неподалеку от загородного клуба. Все пребывали в прекрасном настроении и жаждали поскорее завладеть деньгами и наладить свою жизнь. Покончив с вином, Уэйд позвонит им и соберет заслуженный урожай похвал.
Через час после разговора с Тулли Стиллом Оззи стоял, прислонившись к капоту своей патрульной машины, и курил сигару, беседуя со своим любимым адвокатом.
— Тулли говорит, расклад десять к двум, — сказал он.
— Ничего удивительного, — ответил Джейк, выпуская дым.
— Похоже, пора тебе собирать вещички и идти домой, Джейк. Эта маленькая вечеринка закончена. Добейся хоть чего-нибудь для Летти и пошли всех к черту. Ей много не надо. Уладь дело прежде, чем оно дойдет до жюри.
— Мы пытались, Оззи. Гарри Рекс говорил с ребятами Ланье дважды за сегодняшний день. Они только посмеялись над ним. Нельзя уладить дело, когда противная сторона смеется над тобой. Я бы прямо сейчас согласился на миллион.
— Миллион! Интересно, сколько здешних черных имеют миллион, Джейк? Ты мыслишь слишком уж «по-белому». Соглашайся на полмиллиона, на четверть. Черт, да хоть на что-нибудь.
— Завтра сделаем еще одну попытку. Посмотрю, как пойдут дела утром, а во время ленча переговорю с Ланье. Ему известен счет, и он знает, как повести игру дальше. Ему доводилось бывать на моем месте. Думаю, мне удастся потолковать с ним.
— Толкуй быстрее, Джейк, и кончай с этим проклятым процессом. В жюри твоих сторонников нет. Это тебе не процесс Хейли.
— Да уж.
Джейк поблагодарил его и пошел в дом. Карла уже лежала в постели и читала. Она волновалась за мужа.
— Кто это был? — спросила она, пока Джейк раздевался.
— Всего-навсего Оззи. Беспокоится из-за процесса.
— А чего это Оззи в такой час бродит вокруг нашего дома?
— Ну, ты же знаешь Оззи. Он никогда не дремлет. — Джейк плашмя бросился на изножье кровати и стал массировать ей ноги под простыней.
— Ты тоже. Можно мне кое о чем тебя спросить? Вот у тебя разгар очередного процесса. За последнюю неделю ты ни разу не спал больше четырех часов, а когда засыпаешь, беспокойно ворочаешься во сне, тебе снятся кошмары. Почти ничего не ешь. Худеешь. Вечно озабочен, витаешь где-то мыслями. У тебя постоянный стресс. Ты нервный, раздражительный, иногда просто невыносимый. По утрам просыпаешься с комом в животе.
— Так в чем вопрос?
— Почему, черт возьми, ты все равно хочешь быть судебным адвокатом?
— Может, сейчас не лучшее время, чтобы задавать такой вопрос?
— Время самое подходящее. Сколько процессов с участием присяжных было у тебя за последние десять лет?
— Тридцать один.
— И во время каждого из них ты терял сон и аппетит, правильно?
— Не думаю. Большинство из них были не такими значительными, Карла. Нынешний — исключение.
— А я считаю, работа судебного адвоката вообще чревата стрессами. Почему ты хочешь ею заниматься?
— Потому что я люблю ее. Это самая интересная из юридических специальностей. Стоять в зале суда перед присяжными все равно что стоять на арене или на поле боя. Состязание суровое. Ставки очень высокие. Искусство игры требует напряжения. Всегда остается победитель и побежденный. Каждый раз, когда присяжные входят в ложу и рассаживаются, испытываешь прилив адреналина в крови.
— Слишком много самомнения.
— Что за тон! Судебных адвокатов без самомнения не бывает. Это условие профессии. Чтобы любить свою работу, нужно иметь самомнение.
— Тогда ты наверняка работаешь прекрасно.
— Ладно, согласен, я страдаю излишним самомнением, но на этой неделе по нему может быть нанесен сокрушительный удар. Я нуждаюсь в утешении.
— Сейчас или позднее?
— Сейчас. Я жду уже восемь дней.
— Тогда запри дверь.
Люсьен очнулся где-то на высоте тридцати пяти футов над Миссисипи. Когда самолет приземлился в Атланте, служащие аэропорта, сопровождающие пассажиров, помогли ему выйти и спуститься по трапу. Двое охранников усадили его в инвалидное кресло и повезли к рейсу на Мемфис. По пути они проезжали мимо нескольких баров — Люсьен заметил их все.
Когда охранники привезли его на место, он поблагодарил их, потом вылез из кресла, доковылял до ближайшего бара и заказал пиво. Чувствуя ответственность, он сбавлял обороты. Всю дорогу от Атланты до Мемфиса Люсьен проспал. Рейс прибыл в 7.10. Его вытащили из самолета, вызвали охрану, а охрана вызвала полицию.
Порция приняла звонок в конторе. Джейк находился наверху, лихорадочно просматривая показания свидетелей, когда из интеркома донесся ее голос:
— Джейк, это звонок за наш счет от Люсьена.
— Где он?
— Не знаю, но звучит ужасно.
— Примите звонок и соедините меня.
Спустя несколько секунд Джейк снял трубку:
— Люсьен, вы где?
С большим трудом Люсьену удалось объяснить, что он в Мемфисе, в тюрьме, и что Джейку нужно приехать и забрать его. У него еле ворочался язык, говорил он невнятно и явно был пьян в стельку. К сожалению, Джейк уже слышал такое и прежде. Он вдруг страшно разозлился и испытал прилив неприязни.
— Они не дают мне говорить, — пробормотал Люсьен неразборчиво.
Потом он зарычал на кого-то, находящегося, видимо, рядом. Джейк отчетливо представил себе эту картину.
— Люсьен, мы через пять минут должны быть в зале суда, — сказал Джейк. — Мне очень жаль. — На самом деле ему совершенно не было жалко Люсьена. Пусть сгниет в тюрьме.
— Я кое-что там надыбал, Джейк, это важно. — Слова давались Люсьену с таким трудом и звучали так невнятно, что он повторил это три раза.
— Что важно?
— Я добыл показания. Энсила. Энсила Хаббарда. Показания. Это важно, Джейк.
Джейк и Порция поспешили в здание суда и вошли через боковую дверь. Оззи стоял в вестибюле на первом этаже и разговаривал со швейцаром.
— Есть минутка? — спросил Джейк с таким видом, что сразу стало ясно: случилось серьезное. Десять минут спустя Оззи и Маршалл Празер выехали из города и помчались в Мемфис.
— Мы разминулись с вами вчера, — сказал судья Этли, когда Джейк вошел в его кабинет.
Все адвокаты уже собрались там на брифинг перед началом игры.
— Простите, судья, но у меня были неотложные дела, связанные с процессом, — ответил Джейк.
— Не сомневаюсь. Джентльмены, есть ли у кого-то из вас вопросы, требующие разрешения?
Адвокаты опротестовывающей стороны злорадно улыбнулись и покачали головой — нет.
— А у меня есть, судья, — подал голос Джейк. — Один вопрос. Мы нашли Энсила Хаббарда в Джуно, на Аляске. Он жив-здоров, но не может прибыть сюда, чтобы участвовать в суде. Он является заинтересованной стороной в этом процессе и должен быть включен в число участников. Поэтому я ходатайствую о прекращении процесса ввиду допущенного нарушения и предлагаю начать сначала, когда Энсил сможет присутствовать.
— Ходатайство отклонено, — без запинки произнес судья Этли. — Он не может ничем помочь в определении юридической силы завещания. Как вы его нашли?
— Это долгая история, ваша честь.
— Оставим ее на потом. Что-нибудь еще?
— У меня — нет.
— Ваши свидетели готовы, мистер Ланье?
— Да.
— Тогда продолжим.
Поскольку присяжные были уже у Ланье в кармане, меньше всего хотел теперь им наскучить. Он решил ускорить дело и как можно быстрее перейти к вынесению вердикта. Они с Лестером Чилкоттом распланировали финальную часть процесса. Четверг потратить на своих оставшихся свидетелей. Если у Джейка что-то еще есть, ему будет разрешено привести опровергающие доказательства. Оба адвоката выступят с заключительным словом в пятницу утром, и присяжные получат дело сразу после перерыва на ленч. Поскольку они уже составили свое мнение, да и выходные на носу, высока вероятность, что присяжные закончат обсуждение и вынесут вердикт задолго до закрытия суда, то есть до пяти часов. Уэйд и Лестер будут в Джексоне к ужину, который проведут со своими женами.
Как бывалым юристам им следовало бы воздержаться от преждевременных планов.
Первым свидетелем в четверг утром был отставной онколог из Джексона, доктор Суэйни. Несколько десятков лет он практиковал как врач и одновременно преподавал в медицинской школе. Его резюме было безупречным, равно как и его манеры. Говорил он с тем протяжным произношением, которое свойственно жителям глубинки, но в этом не было никакой претенциозности. Он заслуживал всяческого доверия.
Стараясь как можно меньше пользоваться медицинской терминологией, доктор Суэйни объяснил присяжным суть той разновидности рака, которая убивала Сета Хаббарда, сделав упор на опухолях и метастазах, распространившихся на спинной мозг и ребра, и описал острые боли, которые сопровождают наличие таких опухолей. Через его руки прошли сотни пациентов в схожем состоянии, и все они страдали невыносимыми болями.
