Джозеф Кэнон - Хороший немец
Джейк опустил взгляд, перебирая персилшайны на столе.
— Мне все же нужны эти документы. Они были не охранники — и должны были прекрасно понимать.
— Гейсмар, — мягко сказал Берни, — все должны были прекрасно понимать.
— Поможет, если я напишу статью? Обеспечу вам поддержку прессы?
Берни улыбнулся и вернулся к ящику стола.
— Поберегите чернила. Возвращайтесь домой. Посмотрите на себя. Весь в бинтах. Вам что, мало досталось?
— Я хотел бы знать.
— Что?
— Кто был тот человек.
— Это? Вы все еще хотите знать? А зачем?
— Ну, во-первых, он все еще может работать на русских. — Джейк кинул папку на стол. — В любом случае я хочу узнать ради Гюнтера, закончить за него дело.
— Не думаю, что его это заботит. Или у вас есть каналы общения с тем миром?
Джейк подошел к карте, которую не тронули мародеры. Бранденбург. Широкое шоссе, где стояла гостевая трибуна.
— Зачем тому, кто работает на русских, сообщать американцам, где будет Эмиль? Зачем ему это?
— Вы меня достали.
— Понимаете, сейчас Гюнтер вычислил бы это. В этом он мастак — соединять несоединяемое.
— Теперь уже нет, — сказал Берни. — Эй, посмотрите-ка.
Он вытащил из глубины ящика старую квадратную коробку, выложенную вельветом или фетром, как шкатулка для драгоценностей. Внутри лежал орден. Джейк вспомнил сотни таких, валявшихся на полу в Рейхсканцелярии, а не аккуратно уложенных, как нечто ценное.
— Железный крест первой степени, — сказал Берни. — 1917 год. Ветеран. А ведь даже словом не обмолвился.
Джейк посмотрел на орден, затем отдал обратно.
— Он был хорошим немцем.
— Хотел бы я знать, что это значит.
— То, что значило раньше, — сказал Джейк. — Почти закончили?
— Да, забирайте документы. Как вы думаете, в спальне что-нибудь есть? Там, наверное, не много вещей?
— Только книги. — Он снял с полки книгу Карла Мая, как сувенир, затем подошел к столу, взял одну из папок и открыл ее. Некто герр Кригер заявляет, что был в концентрационном лагере, теперь получает «категорию IV», данных о нацистской деятельности нет, рекомендовано выдать документ об освобождении. Он рассеянно пробежал глазами по странице вниз и замер, уставившись в нее.
Конечно. Нет, не совсем так. Невероятно.
— Боже мой, — сказал он.
— Что? — спросил Берни, выходя из спальни.
— Помните, вы говорили, как к вам на стол попадают данные? Только что и на мой стол точно так же попали данные. Кажется. — Джейк сгреб документы. — Мне нужен джип.
— Джип?
— Надо кое-что проверить. Еще один документ. Это недолго.
— Как вы поведете в таком виде? Одной рукой.
— Мне не впервой. — Когда рулил по колдобинам Тиргартена. — Давайте, быстро, — сказал он, протягивая руку за ключами.
— Темнеет, — сказал Берни, но кинул ему ключи. — А что мне тут делать?
— Почитайте пока. — Он кивнул на Карла Мая. — Отличный рассказчик.
Он поехал на запад, к Потсдамерштрассе, затем на юг к Кляйст-Парку. В сумерках просматривались только громоздкие очертания штаб-квартиры Совета, в нескольких окнах еще горел свет, парковочная стоянка рядом была почти пуста. Джейк поднялся вверх по оперной лестнице, дальше по коридору. Полупрозрачные двери в кабинет Мюллера были темны, но не заперты. Сейчас замками пользовались только немцы.
Он зажег свет. Стол Джини, как всегда, аккуратно прибран, каждый карандаш на своем месте. Джейк прошел к картотеке и, пролистав закладки, нашел нужную папку. Вынул ее и отнес к столу вместе с персилшайнами. И только после того, как он просмотрел документы в папке, а затем еще раз персилшайны, он сел, откинувшись, на стул, и стал размышлять. Давай по пунктам. Но, даже не завершив анализа, понял, что Гюнтер все установил и без этих документов. Не выходя из своей квартиры.
И что теперь? Сможет он это доказать? С неизбежной удрученностью он уже видел, что Рон и об этом позаботится: еще одна история о защите обвиняемого в интересах военной администрации. Может, позже и осуществится тихое, незаметное правосудие, когда никто уже не будет искать. А почему кто-то должен искать? Эмиля вернули, он в безопасности, русские проиграли — все довольны, за исключением Талли, которого сразу не принимали в расчет. Опять не та война. Джейк выиграет и останется ни с чем. Даже без репараций. Он сел прямо и стал внимательно изучать перечень переводов по службе Талли, нечеткие заглавные буквы копий. Но не на этот раз. Не око за око, нечто другое, иная репарация, на сей раз — за невинного.
Наклонившись, он открыл ближайшие ящики стола и стал в них копаться. Кипы правительственных анкет, отпечатанные, вторые листы подклеены для копирки, разложены по отчетливым стопкам. Он мысленно отдал честь Джини. Все на своих местах. Он вытащил одну, затем поискал еще одну, в другой пачке, развернулся к пишущей машинке, снял здоровой рукой чехол, вставил в машинку первую анкету, выровнял, чтобы буквы попадали точно в рамочку, не залезали на линию. Когда он начал печатать, тюкая по клавишам одной рукой, как дятел, стук машинки наполнил комнату и поплыл в пустынный коридор. Пришел встревоженный охранник, но, увидев форму Джейка, лишь кивнул.
— Работаем так поздно? Надо бы и отдохнуть, с таким ранением.
— Почти закончил.
Но на самом деле у него на это, похоже, ушло много часов. Он стукал по каждой клавише машинки отдельно, заныло плечо. Потом увидел, что нужен еще один подтверждающий документ, и снова полез в стол. Нашел в нижнем ящике, рядом с припрятанным лаком для ногтей из Штатов. Значит, у Джини есть друг. Он заправил новую анкету в машинку и начал печатать, так же внимательно, чтобы ничего не напутать. Он почти закончил, когда от двери на анкету упала тень.
— Что вы делаете? — сказал Мюллер. — Охранник сказал…
— Заполняю для вас некоторые анкеты.
— Это может сделать Джини, — настороженно сказал он.
— Не эти. Садитесь. Я почти закончил.
— Сесть? — спросил он и от удивления отвел плечи назад. Кадровый военный.
— Вот, — сказал Джейк, вынимая анкету из машинки. — Все готово. Вам остается только подписать.
— Что вы, черт побери, делаете?
— Вы знаете, как это делается. Вы этим и занимались. Куча подписей. Типа таких. — Он пустил по столу документы об освобождении из Бенсхайма, которые нашел у Гюнтера.
Мюллер взял документы и быстро их просмотрел.
— Где вы их достали?
— Нашел. Мне нравится узнавать что-нибудь новое.
— Тогда вы знаете, что они — поддельные.
— Неужели? Может быть. А вот эти нет. — Он поднял другую папку.
— Что именно? — сказал Мюллер, не удосужившись даже взглянуть.
— Перевод Талли домой. Вы перевели его. Талли был приписан к Франкфурту. И поэтому копия его приказов никак не могла оказаться здесь, если только она не передавалась уполномочивающему офицеру. Согласно инструкции. Так оно и оказалось. Очевидно, вы даже и не знали об этом — Джини просто зарегистрировала ее вместе с остальной входящей документацией. Она у вас аккуратистка. Ей даже не пришло в голову… — Он бросил папку. — Конечно, и мне не пришло в голову. Почему здесь оказалась копия. Но тогда я многого недопонимал. Почему вы не дали мне заключения ДУРа. Зачем вы пустили меня по ложному следу, связанному с черным рынком. Я полагал, что вытягиваю из вас эту информацию — вы, очевидно, забавлялись, когда я задавал вам дурацкие вопросы. Давайте не будем ставить в неудобное положение военную администрацию. — Он замолчал и взглянул на худощавое лицо судьи Гарди. Постаревшее с тех пор, как он его в последний раз видел. — Знаете, что интересно? Мне все же не хочется, чтобы это были вы. Может, это из-за волос. Вам не к лицу эта роль. Вы были одним из хороших парней. По крайней мере, я полагал, что такой человек должен быть.
— Не хотите, чтобы я оказался кем?
— Его убили вы.
— Вы шутите.
— Тоже почти сработало. Если бы он так и оставался в Хафеле. Исчез — и все. Как Эмиль. Но не получилось.
— А вам это нравится? Выдумывать истории?
— Хм. Неплохой материал. Давайте при вас попробую набросать. Садитесь.
Но Мюллер так и остался стоять — плечи расправлены, длинное тело в ожидании нависло над столом, словно оружие, взятое наизготовку.
— Начнем с перевода. Вот что мне должно было намекнуть, если бы я обратил внимание. Гюнтер это увидел бы сразу — такого рода вещи он отмечал в момент. Перевод по службе неизвестного вам человека. Но вы его знали. Ваш старый партнер. — Джейк кивнул на персилшайны. — Почему вы хотели перевести его домой, я не знаю, но могу догадываться. Конечно, в первую очередь, он был не самым надежным парнем для ведения дел, но я думаю, вы просто занервничали. Все шло так, как и предполагалось. След Брандта простыл еще до того, как они узнали о его исчезновении. Но затем стал вынюхивать Шеффер. Он из тех парней, которым нравится поднимать шум. Подергать за нужные веревочки — кажется, так он это называл. Что означает: он нанес визит в военную администрацию. Что означает: они стали уезжать отсюда. Поддержку ему обеспечивал конгрессмен. Вы пока тут ни при чем. Но теперь уже и этому конца не видно. А тут Талли — наметилась слабая связь. Кто знал, что он скажет? Сколько времени уйдет у Шеффера, прежде чем он обнаружит, чем вы тут занимались раньше? — Еще один кивок на папку с документами из Бенсхайма. — Следите за моей мыслью? Так что самое простое было отослать его домой — оставалось только подписать документ. Этого хотят все, не так ли? Только на сей раз вышел облом. Талли не захотел уезжать домой — у него здесь были свои планы. Вы его вызываете в Берлин, срочно, нет даже времени собрать вещи, сажаете на первый самолет. Кстати, можно было бы и подождать. Разве вы не знали, что он все равно приехал бы? На встречу во вторник. Но дело не в этом. Важно было провернуть все быстро. Ноги в руки — и домой. В аэропорту его встретил Сикорский и отвез в Контрольный совет.
