Александр Белов - Битва за масть
По левую руку картина наблюдалась иная. Крепкие пацаны с бритыми затылками, их смазливые, но не отличающиеся изысканным воспитанием подруги, солидные дядьки в разноцветных пиджаках и перламутровых галстуках. По всей видимости, это были крупные бизнесмены.
– Восемнадцать! Девятнадцать! Двадцать!.. – продолжали скандировать дружным хором все – как левая, так и правая оппозиция.
Олю надо было спасать. А то так можно и задохнуться.
– А теперь – нальем и выпьем! – прервал гостей Саша. – По седьмой и до дна!
– Саш, я не могу больше, у меня губы болят, – пожаловалась Оля, поправляя сбившуюся фату.
– А мы притворяться будем, – заговорщицки прошептал он ей на ухо.
Сашина тетка Катя, видя, что Татьяна Николаевна все никак не может оторвать взгляд от сына с невесткой, бодро ткнула ее в бок. Она положила сестре крабового салатика и приобняла ее за плечи.
– Видел бы его сейчас отец, – вздохнула Татьяна Николаевна.
– Космос, налей-ка нам!
– Теть Кать, тетя Таня, вам красного или белого? – встрепенулся Космос.
– Знаешь, Космос, давай-ка нам с сестренкой горькой. Сын женится, как в бой уходит.
Рядом с Олиной бабушкой расположился восторженный друг семейства Георгий, импозантный седовласый эстет. Музыковед, между прочим. Заодно и театровед.
Время от времени бросая заинтересованные взгляды на вульгарных красоток из «дружеского» лагеря, он выговаривал между тем:
– Невеста напоминает о Брюллове, Блоке и Сен-Сансе одновременно. И это в эпоху поздней перестройки…Алмаз!
– Вы забываете, Георгий, что алмаз требует соответствующего фона, – вздохнула Олина бабушка.
Двое официантов внесли на подносе огромную запеченную рыбину. Увидев, что они направляются прямо к новобрачным, Саша с притворным ужасом закричал:
– Рыбу – братьям!
Воспользовавшись моментом, со стороны жениха поднялись двое. Прямо сладкая парочка. Два мужичка-боровичка, плотно упакованных и крепко сшитых.
– Дорогие наши Саша и Оля, – торжественно начал боровичок постарше. – Так сложилось, что от наших нас здесь только двое. Но Кабан и пацаны просили передать, что уважают тебя, Саша, и поздравляют с днем свадьбы, с такой красавицей женой… И вот наш тебе подарок.
Боровичок номер два достал из-под стола большой кожаный футляр и раскрыл его. Первый вынул из футляра охотничье ружье с богато инкрустированными цевьем и прикладом:
– Сделано для короля Афганистана. Ручная работа, Сань.
Из-под того же стола появился и букет из нескольких десятков белых роз:
– Желаем невесте цвести, как тысяча роз, а тебе, Саша, удачной охоты!
– Коля, спасибо! – приложил руку к сердцу Саша. – Короче, передай Кабану – первого зверя я посвящаю ему. А второго – всем присутствующим.
– А Саня-то у нас самый благородный, – шепнула Татьяна Николаевна Кате, любуясь сыном. – Кать, а что, Санька на охоту ходит?
– На охоту, на охоту, – отмахнулась Катя, подливая сестре водочки.
– Боже, боже, какой мезальянс! – в который уже раз запричитала огненно-рыжая декольтированная дама постбальзаковского возраста. – Наша Олюшка и этот предводитель команчей! А каково его окружение? Встретишь в темном переулке – заикой станешь… Были бы живы родители, не отдали бы Олюшку в руки троглодитов.
– Шампусик, мадам, – сосед внимательно и с интересом заглянул ей в декольте.
Саша, очищая для Оли апельсин, услышал эту замечательную репризу и склонился к Оле:
– Ну, Монтекки и Капулетти, ей-богу. Оля засмеялась:
– По-моему, все нормально.
– Съешь апельсин, моя хорошая. – Саша легонько поцеловал ее в щеку, приподняв фату.
За этой сценой в свою очередь внимательно наблюдал Пчела, планомерно накачиваясь коньяком. А Космос тем временем подкалывал слишком серьезного, на его взгляд, Фила:
– Ты что не пьешь?
– Это я не пью? – искренне удивился Фил.
– Прямо перед людьми неудобно, – отворачивая от друга хитрую рожу, гнул свое Кос.
– Ты хочешь, чтобы я показал, как я умею пить? Кос кивнул. А Фил всерьез начал показывать.
Позабавившись с Филом, Космос, наконец, ткнул локтем все еще неотрывно глядевшего на счастливую Олю Пчелу:
– Что, пора?
Пчела посмотрел на часы и кивнул, уже поднимаясь:
– Дорогие гости, дорогие гости! Минуточку! Внимание!
Шум в зале постепенно утих – гости почувствовали, что всех ждет какой-то сюрприз, настолько загадочным и многозначительным тоном призвал их к молчанию свидетель жениха.
– У нас сегодня большой день, вообще. И мы с вами будем гулять до утра, а потом до следующего утра. И дальше, пока не посинеем. Но вот молодые скоро уедут, потому как, сами понимаете, у них есть дела поважнее.
Даже Саша с интересом поглядывал на Пчелу, уж больно тот светился изнутри.
– Поэтому, – продолжал Пчела, – мы с друзьями задумались, а куда же поедут молодые в свою брачную ночь? В суперлюкс «Националя»? В чужую квартиру на Ленинском?.. Нет. Мы посчитали это неправильным и решили вопрос по-другому. Космос, Фил…
Пацаны с донельзя счастливыми физиономиями встали рядом с Пчелой. А тот победно поднял вверх руку со сжатым кулаком. Прямо командантэ какой-то.
– Короче, сегодня и навсегда молодые поедут в свою собственную новую квартиру. В высотку на Котельнической набережной.
Сначала в зале наступила абсолютная, звенящая тишина. Пчела разжал кулак. С его указательного пальца с легким звоном упала и повисла на цепочке аккуратная связка ключей. И тут зал взорвался. Слава богу, не в прямом смысле, а от грохота аплодисментов и восторженных криков. Причем интеллигенция вполне могла бы дать фору браткам.
Саша, принимая ключи, обнял сразу всех троих:
– Спасибо, родные.
И тихонько, с улыбкой, поинтересовался у Фила:
– Вы что, хозяев грохнули?
– Да ты что? Жильцов расселили, – рассмеялся Фил.
А за столом Катерина переводила вопрос уже в практическую плоскость:
– А интересно, сколько там комнат?
– Да что ты, Кать. Наверное, это розыгрыш, – недоверчиво качала головой Татьяна Николаевна.
– Брось, какой розыгрыш… Вить, – крикнула она Пчеле, – а ордер есть?
– На арест? – в свойственной ему ернической манере отшутился тот.
К Олиной бабушке склонился седовласый музыковед:
– Вот ведь как, дорогая моя. А вы говорите, фон не тот!
X
Через огромную арку высотки въехал белый лимузин, а вслед за ним целая кавалькада машин. Сашин водитель Миха бодро вскочил со своего водительского места и открыл дверцу салона. Саша вынес Олю буквально на руках. Как и всю дорогу, они продолжали целоваться.
Тут из подтянувшихся машин повысыпали и остальные. «Ой, цветет калина в поле у-у-у ручья», – разгульная нетрезвая песня огласила темный двор престижного дома. Кое-где даже зажглись окна. В ответ захлопали пробки шампанского.
– Эй-эй, мою жену не облейте! – забеспокоился Саша.
– Во-он три окна. Видишь? – ткнул Космос пальцем куда-то в пространство.
– Вижу, вижу. Космик, мы пошли, ладно? – попросил Саша.
Но Космос не мог расстаться с другом так вот, сразу:
– Погоди. Короче, осмотритесь – нам помашите, да? Мы за вас по шампанскому и поедем.
– Помашем. Все, братья, спасибо за подарок. Клянусь, не забуду.
– Я тебя умоляю, Сань, – всплеснул руками Пчела. – Квартирой больше, квартирой меньше…
– Это да. Ну, завтра увидимся, – крепче прижимая к себе Олю, кивнул Саша.
– Сань, я ж завтра улетаю, – напомнил о себе Фил. – В Ялту, каскадерить.
– Улыбнитесь, каскадеры! – истошно заорал Космос, расплескивая шампанское. – Сань, не забудь, помаши!
– Удачи, Теофило, – обнял Фила, а за ним и всех остальных Саша.
– Саня, мальчика! – заорал неугомонный Кос, вызвав приступ всеобщего хохота.
Саша, уже не оглядываясь, помахал всем рукой. Массивная дверь подъезда закрылась за новобрачными. Веселье же продолжалось.
– На спор. Двойня будет, не меньше, – уверенно заявил Фил.
– Сань, в душе мы с тобой! – почему-то грустно улыбаясь, закончил тему Пчела.
Лифт медленно и почти бесшумно поднимал Олю и Сашу. Наконец они остались одни.
– Вот кони, – ласково усмехнулся Саша.
– Ну а что, здоровые инстинкты, – словно оправдывая перед Сашей буйных его друзей, ответила Оля. – А ты кого хочешь?
– Сверхчеловека, – ответил он, и это прозвучало почти серьезно.
– Мишка, тащи ракету! – приказал Космос белобрысому водителю Михе.
– Какую ракету? – забеспокоился Фил.
– Они помашут, а мы – салют, – пояснил Кос, потрясая в воздухе массивным пистолетом-ракетницей.
Задумчивый лифт наконец добрался до нужного этажа.
– Какая у нас квартира? – спросила Оля, помахивая ключами.
– Сто тридцать пять.
– Вот сто тридцать три… Сто тридцать четыре… – Оля в полутьме двигалась по коридору вправо, вглядываясь в квартирные номера.
– Темно что-то. – Саша внимательно посмотрел наверх, на потолок, и, сделав еще полшага, наступил на осколки лампочки. Мерзко хрустнуло под ногами стекло.
