Джузеппе Д'Агата - Тайна Бутлегера, или Операция "Ноктюрн"
— А доктор был? — спросил Юрек сына.
— Да. Мне уже можно вставать. Завтра я хотел бы…
— Лучше было бы еще полежать.
— Как хотите, папа, — ответил Станислав, стараясь скрыть огорчение.
Юрек прошел вместе с Соней в столовую, где Ева, старшая дочь, шестнадцатилетняя, очень красивая девушка с волосами цвета платины и с чудной белой кожей, накрывала на стол. При появлении отца она приветливо улыбнулась.
— Ужин готов. Я сама приготовила, — произнесла она по-французски.
— Молодец. — Он сделал одобрительный жест и пошел навстречу жене Магдалене, которая в этот момент появилась из кухни с подносом в руках.
Полька, как и муж, лет сорока, она была хорошо сложена, нежное печальное лицо ее с тонкими чертами, без макияжа, обрамляли каштановые волосы, в которых проглядывала седина.
Юрек поцеловал жену в щеку и сел во главе стола, а Магдалена налила в тарелку бульон и сказала по-французски:
— Для Станислава.
Ева понесла тарелку брату. Магдалена разлила остальным и тоже села за стол. Когда девочка вернулась, все посмотрели на Юрека, он сделал легкий знак и принялся за еду, и только тогда последовали его примеру остальные.
Юрек заметил, что Магдалена посмотрела на часы.
— Не беспокойтесь, не опоздаете.
Она кивнула в ответ, а Юрек продолжал, обращаясь к жене, но не глядя на нее:
— У Станислава небольшая простуда. Что касается домашних дел, то Ева может прекрасно заменить вас. Не так ли, Ева?
— Конечно, папа. Я уже делала это дважды, и вы никогда не жаловались.
— Я тоже хочу уехать, — сказала Соня.
Юрек приласкал девочку:
— Поедешь. Тоже в Венецию. Но на каникулах. Ты забыла, что тебе надо в школу?
— И ты поедешь со мной?
— Обещаю, Соня.
— А мне так хотелось бы увидеть Варшаву, — призналась Ева, порозовев от волнения. — Как вы думаете, папа, когда это будет возможно?
Юрек помрачнел. Магдалена ответила за него:
— Когда изменится положение вещей. Когда в Польше будет другое правительство. Или же если твой отец изменит своим принципам… Тогда, может быть, увидишь Варшаву, Ева, но он… — Она покачала головой, не в силах продолжать.
Юрек промолчал, о чем-то задумавшись.
Желтый «мерседес», новенький и блестящий, проехал за ограду, где стояли битые автомобили. Джиджи, выглянув из машины, жестом дал знать, что все в порядке, и припарковал угнанную машину под навесом, потом вышел и обратился к Шабе:
— Двенадцать тысяч километров. Только что обкатана — лучше новой! Черт возьми, это же здорово. Посмотри на счетчик.
Шабе, одобрительно кивнув, рассеянно взглянул на машину, но ничего не ответил.
Бородатый великан, возившийся у большой сковороды, убавил газ и выглянул из-под навеса.
— Где нашли?
— На Римском Форуме. Голландские туристы, — со смехом ответил Джиджи.
— Давайте, ребята, провернем все это быстренько. — Бородач обратился к Шабе: — Переставим двигатель прямо в твою машину.
Он принялся проверять цепи и крюки подъемного крана, а Джиджи и другой парень открыли капот украденной машины.
— Миллион в чистом виде, — сказал бородач, явно довольный, но остановился, видя, что Шабе медленно качает головой. — В чем дело? Не устраивает?
— Слишком дорого для меня.
— Сукин сын! — взревел бородач. — Неужели ты думаешь, кто-нибудь согласится за меньшие деньги?
— Отправь машину обратно, туда, где была. Мой двигатель работает превосходно.
Почернев от злости, бородач с трудом сдерживал себя.
— У тебя оружие. И что же тебе от меня надо, хотелось бы знать?
Старик загадочно посмотрел на него и произнес:
— Посмотреть, чего ты стоишь.
Джиджи, стоявший за спиной Шабе, поднял с земли стальную полуось. Другой парень вооружился гаечным ключом.
Бородач мрачно бросил парням:
— Вы слышали? Старик хочет надуть нас!
Желая отвлечь внимание Шабе, он зажег горелку на газовой плите и принялся регулировать пламя, то прибавляя, то уменьшая его.
Джиджи неслышно подошел сзади к Шабе и уже занес стальную палку, намереваясь ударить его, как вдруг старик с поразительной быстротой ухватил ее конец и, прежде чем парень успел размахнуться, так рванул ее на себя, что тот с размаху полетел на груду металлолома.
При этом Шабе успел заметить и парня с гаечным ключом. Его он остановил, уперев ему в лоб дуло пистолета, внезапно появившегося в руках.
— Ну и что дальше? — глухо проговорил бородач.
Парень в испуге отступил, а Джиджи тем временем поднимался, в растерянности держась за окровавленное лицо.
Бородач застыл возле плиты, потрясенный необыкновенной реакцией Шабе.
— Хватит. Я устал, — сказал старик и зло посмотрел на помощников бородача. — Убирайтесь отсюда. Живо!
Немного поколебавшись, парни исчезли.
Шабе подождал, пока те вышли за ограду, и обратился к бородачу:
— Я думал, ты круче. — Он повернулся и не оборачиваясь направился к своей машине.
— Пятьсот тысяч! — крикнул бородач, пытаясь договориться.
Шабе посмотрел на украденный «мерседес» и покачал головой:
— Это же на дурака. Можно заработать куда больше.
В глазах бородача мелькнуло любопытство.
— Это как же?
Шабе медленно вернулся, внимательно глядя на бородача, прошел под навес к газовой плите.
— Можно? — Он указал на сковороду, стоявшую на огне, и, не ожидая ответа, поднял крышку и понюхал. Видимо, понравилось. Он положил пистолет на стол, достал толстую пачку итальянских и иностранных банкнот, показал их бородачу и сунул обратно в карман.
— Думаю, сможем договориться. Не о двигателе. Ясно?
Повернулся к сковороде, подцепил вилкой кусок мяса и положил в рот. Медленно прожевал.
Совсем растерявшись, бородач погасил огонь и сел рядом с Шабе.
— Как тебя зовут, старик?
— А тебя?
— Меня…
— Неважно. Я сам дам тебе имя. — Он подвинул ему сковородку и вилку. — Буду звать тебя… Номер Два. Согласен?
— Номер Два? — переспросил тот.
Шабе кивнул. Бородач взял со сковородки кусок мяса.
Вокзал «Термини» был, как всегда, ярко освещен. В вестибюле толпились любители воскресных загородных прогулок, многие спешили на перроны, голос из динамиков объявлял многочисленные прибывающие и отъезжающие поезда.
Провожая жену на поезд в Венецию, Юрек нес чемодан. Они молча шли вдоль вагонов. Оба чувствовали какую-то неловкость, напряжение. Магдалена явно нервничала, с трудом сдерживала слезы и шла, не замечая ничего вокруг.
Наконец Юрек поставил чемодан на землю. Обнаружив через несколько шагов, что мужа нет рядом, Магдалена возвратилась к нему.
— Вы не произнесли ни одного слова с тех пор, как мы вышли из дома. В самом деле думаете, что так лучше? — спросил Юрек.
Магдалена закусила губу и, словно желая избавиться от какого-то гнета, все же решила заговорить.
— Вам пятьдесят лет, Юрек. — Она пристально посмотрела на мужа. — Нельзя больше так жить… Сколько можно рисковать, терпеть неопределенность…
— Почему это вас так волнует? У меня ведь есть всякие разрешения, лицензии, вы прекрасно знаете это.
— А вы прекрасно знаете, что полиция с вас глаз не спускает. Допустите хоть одну ошибку, даже самую незначительную, и вас тотчас обвинят в контрабанде. Что тогда будет с нами?
— Не беспокойтесь, Магдалена. У меня есть влиятельные друзья, мне нечего бояться.
Он взял чемодан и, жестом предложив жене следовать за ним, двинулся дальше.
— В сущности, я везучий человек, если учесть, что больше ничего не умею делать в жизни.
— Это не так, — сказала Магдалена, поравнявшись с ним. — Вы необыкновенный человек, но почему-то так опустились… Неужели это достойное вас занятие — развозить виски по посольствам? Бутлегер! Так между собой называют вас американцы.
— По крайней мере, необычное занятие, не правда ли?
— Чтобы выручить то немногое, благодаря чему мы как-то существуем, вы поставляете виски еще и итальянским клиентам, обманывающим таможню. И мы ведь остались почти что без средств, Юрек. Зачем вы доводите нас до этого?
— Мне вполне достаточно того, что есть.
— Потому что в молодости вы привыкли иметь все. Потому что теперь вас ничто больше не волнует, не интересует, ведь нет ничего, что можно было бы сравнить с прошлым. А я?
— Вы такая же, как я.
Магдалена в гневе сжала кулаки и заставила его остановиться.
— Нет, нет! Моя семья была уничтожена, от нее осталось только имя. И я очень хорошо знаю, что значит не иметь ничего. Я устала так жить, понимаете? И если не желаете думать обо мне, подумайте о ваших детях.
— Что вы хотите, чтобы я сделал?
— Граф Рудинский, наш мир прекратил свое существование, его больше нет, поймите это наконец! И мы вынуждены теперь жить в другом мире, вот в этом, реальном.
