Боб Моррис - Багамарама
Корни здесь сплелись крепко, но я увидел небольшой лаз и двинулся вперед, стараясь держаться западного направления и продумывая маршрут. В дальнем конце лагуны торчала высокая радиоантенна рыбацкого лагеря, обиталища парня по имени Де Квиснес. На горизонте, над сплошной грядой леса, зависло заходящее солнце. Зверствовали комары. Я поднырнул, чтобы согнать облепивших меня кровососов, и снова поднял голову над поверхностью. Насекомые роились тучами, вожделея теплой крови. К счастью, до Ок-Хилла я добрался засветло, и эти твари еще окончательно не рассвирепели.
Следующие два часа я то греб, то шел в брод, то снова пускался вплавь. И так пересек лагуну. Времени на раздумья было предостаточно, и мысли крутились вокруг одного человека, Виктора Ортиса. Вспоминался тот день, когда мы встретились. Дело было в одной гавани на Менорке. Я подогнал «Лоботряса», чтобы ему поскребли корпус от наросших раковин и выкрасили по свежаку. Мы разговаривали о чем-то со здешним хозяином, Робби Грейгом, когда к нам подкатил новехонький «мерс». Ортис вылез из авто, представился. Человек этот обладал врожденной элегантностью, этакой изюминкой, свойственной латиносам: лоснящиеся черные волосы были гладко зачесаны назад, над губой чернела ниточка усов. Нет, все же белым так выглядеть не дано. Кое-кто, конечно, пробует использовать этот имидж, но таких сразу начинают принимать за коммивояжеров или педерастов.
С Ортисом были еще двое — большие, крепко сбитые «быки», которые держались в сторонке и помалкивали. Щеголь сказал, что хочет нанять судно — мол, они с приятелями вздумали скататься на Багамы и понырять со скафандрами. Я ответил, что это дело легко устроить, хотя обойдется дороже, чем если бы он стартовал чуть южнее, ведь придется сделать восьмичасовой крюк. Удобнее было бы, скажем, отплыть из Форт-Лодердейла или Майами — оттуда до Бимини четыре часа ходу. Да и места там поинтереснее, рай для ныряльщика. На что Ортис ответил, что его не волнуют ни деньги, ни время; начальная точка путешествия — Менорка-Бич, конечная — Большие Багамы. Я назвал цену, он согласился, и мы назначили дату отплытия. Это было джентльменское соглашение, без всяких контрактов и бумагомарательства. Заказчик расплатился наличными, чем внушил особое доверие. Я тут же отсчитал несколько купюр Робби Грейгу за краску и работу. Словом, все складывалось как нельзя лучше.
В назначенный час Ортис с четырьмя спутниками появились на условленном месте. У них было много багажа: чемоданы, два алюминиевых кейса — я сразу предположил, что там мини-фотолаборатория или фотоувеличитель. Ничего странного — дайверы часто увлекаются подводной фотографией и нередко мнят себя истинными профи. Места на «Лоботрясе» было достаточно. Забив трюм, мы с Дрыщом снялись с якоря.
Плавание не задалось с самого начала: тащились мы кое-как, шла высокая волна, лил дождь, и Ортис с дружками беспрестанно блевали. Когда мы прибыли к западной оконечности острова, разразился настоящий шторм. Я вызвал по радио береговую таможенную службу, чтобы сообщить о прибытии, но мне ответили, что у них все расходятся по домам, и вежливо попросили не вспоминать о формальностях до утра. Мы стали на якорь, и Ортис с приятелями заметно воспрянули духом. К вечеру погода немного наладилась, мы спустили на воду «скиф», и я позволил пассажирам скататься на берег и пропустить в баре по рюмочке. Они забрали с собой пару чемоданов и один алюминиевый кейс. Я и в ус не дул — было впечатление, что все в порядке вещей.
Через пару часов заказчик с друзьями вернулись на моей лодке. Они были свеженькие, ни в одном глазу. Сказали, что заглянули в заведение «Все для дайвинга», выторговали несколько старых баллонов, сейчас загрузят их на борт и отправятся в город искать ночлег. Так что мы с Дрыщом занялись разгрузкой. Дрянь покупка, тяжеленное старье, штук десять засаленных старых баллонов, которые совсем недавно выкрасили свежей краской для придания товарного вида. Ортис с друзьями-приятелями погребли к берегу — и поминай как звали. Больше я их не видел.
Пассажиры не пришли даже к вечеру следующего дня, и с острова пришлось отчаливать без них. Накануне я попросту забыл взять у клиентов паспорта и, заполняя таможенные документы, не внес их в список, так что формально мы с Дрыщом были единственными людьми на борту «Лоботряса». Зря я не рассказал этого таможенникам — да задним умом каждый крепок. Дело-то яйца выеденного не стоит, а возни с этой бюрократией не оберешься — так я думал. Эх, как же глупо все вышло!
Дрыщ еще раз прошелся по берегу в поисках канувших в небытие пассажиров и обнаружил брошенный в гавани «скиф». Напарник прочесал все бары и казино и наконец забрел в полицию, где ему предложили присесть и обождать, когда кто-нибудь освободится. Пока он ждал, в помещение вошел репортер из местной газеты и стал расспрашивать дежурного по городу о какой-то ночной перестрелке. Тот обрисовал происшествие весьма схематично, и все же стало ясно, что дело кончилось трупами. Газетчик предположил, что это были рядовые разборки между наркоторговцами. Следственные подробности полицейский не разглашал, зато любезно разрешил сделать в морге пару снимков и пригласил собеседника пройти в смежный кабинет. Трупы как раз выгружали из машины. Дрыщ сунулся за репортером и из семерых покойников, кое-кого из которых даже не успели прикрыть, опознал двоих приятелей нашего франта.
Всю ночь мы просидели на борту. Никто не пришел задавать вопросы. Так мы прождали следующий день и следующую ночь, и опять же полицейские так и не наведались. Во «Фрипорт крайер» опубликовали заметку о недавнем происшествии. Собственно, информации там было немногим больше, чем разведал мой первый помощник. Стрельбу списали на разборки между наркоторговцами, четверо погибших оказались американцами кубинского происхождения. Один из них был опознан как Виктор Ортис, трое других — выходцы из Панамы, которые приехали во Фрипорт за шесть недель до печального инцидента. Далее авторы статьи просили всех, кто располагает какой-либо информацией о случившемся, незамедлительно сообщить властям.
Мы просидели на «Лоботрясе» еще одну ночь и один день — все думали, как поступить. Я бы, может, и сходил в участок поделиться тем немногим, что знал, да только не понимал, как быть с таможенной декларацией, где были указаны только я да помощник. Еще заподозрят в чем-нибудь, уж с них станется. Сам собой напрашивался вопрос: «По какой такой причине вы не доложили властям о пребывании на борту этих людей?»
И что я отвечу?
«Сам не знаю. Что же, за решетку за это сажать?»
Они поблагодарят за здравый совет, и мне придется иметь дело с местным правосудием. Как-то не хотелось испытывать фортуну.
Итак, мы снялись с якоря и пустились в обратный путь к берегам Менорки. Я перетряс оставленные Ортисовой командой пожитки — мне лишь наркоты на судне не хватало. Впрочем, никакого криминала не обнаружил, только одежду и оставшийся алюминиевый кейс со всяким фотографическим оборудованием: разными там объективами и устройствами вроде увеличителя для фотопечати. Имущество дорогое, сразу видно, так просто за борт не швырнешь. Ну я и не стал.
Когда мы пересекли открытое море и вошли в узкую бухту Коронадо, Дрыщ спустил на воду плоскодонку и погреб проверить ловушки на крабов, поставленные несколько дней назад. Мы рассчитывали наесться от пуза. От нечего делать я скатался в Ла-Донну, чтобы привести «Лоботряса» в порядок, и уже смаковал в воображении будущий ужин: как расколю панцири, извлеку нежное крабовое мясо, притушу его с помидорами и чесночком, добавив самую малость белого вина, и как буду макать в эту прелесть хрустящий кубинский хлеб. И вот загоняю своего верного «Лоботряса» в стойло, начинаю пришвартовываться, как вдруг начинается такое…
Пожалуй, по мою честь собрались представители всех подразделений и спецслужб. Первыми выскочил полицейский спецназ, бравые парни в черном обмундировании. Они сбили меня с ног и зачитали права. Тут подоспели ФБР, ДНА[6] и команда «СУОТ»[7] — аббревиатур хватит устроить целый турнир для эрудитов. Как же, и без Секретной службы[8] не обошлось, да еще целую бригаду местных копов сюда пригнали — то-то, наверное, в тот день «Данкин-Донатс» пустовал. Впрочем, эти крутые болваны и сами чувствовали, что вышел перебор.
Наутро газеты пестрели заголовками. На первой странице «Орландо синтинел» красовалась крупная надпись: «Главный игрок „Дельфинов“ — фальшивомонетчик». Обман чистой воды — никогда я звезд с неба не хватал, просто добросовестно вел мяч, и всего-то однажды по чистой случайности попал в список Лиги чемпионов. Четыре сезона выходил на поле, а потом вывихнул колено и поставил крест на спортивной карьере. По статье «фальшивомонетничество» мне выдвинули два обвинения. Во-первых, за покраску в гавани Менорки я расплатился поддельными купюрами, а во-вторых, у меня обнаружили «сложнейший высокотехнологичный печатный пресс» — так писала газета. Вот вам и «фотолаборатория».
