Орландина Колман - Проклятье фараона
– Подождите, – отозвался араб. – Позвольте нам еще несколько минут побыть наедине с этим великолепием…
Она замолчала. Но когда египтянин и англичанин попытались вместе сдвинуть крышку саркофага, не выдержала:
– Давайте повременим с саркофагом. Его лучше открывать в лаборатории, с более подходящими для этого климатическими условиями.
– Нет условий, более подходящих для этого, чем здешний воздух, – ответил Гамильтон. – Или ты не заметила, что здесь сложно дышать? Здесь почти нет кислорода. Такое ощущение, будто камера была герметично закрыта все это время.
– Да, но мы… – начала Ванесса, но заслужила лишь шиканье и красноречивые взгляды в свой адрес.
– Мы уже порядком надышались местным воздухом, – объяснил Гамильтон. – Так что если здесь есть стафилококк, то он уже в нас. Но мы привиты, так что это небольшой риск. Если честно, я совсем не вижу риска.
Мужчины изо всех сил пытались сдвинуть крышку саркофага. Пот лился с них градом, вены на лбах и мускулах вздулись от напряжения. Все было напрасно.
– Последняя попытка, – сказал аль-Сабун.
Мужчины вновь взялись за многотонную крышку, и она поддалась! Сдвинулась на несколько миллиметров, но даже этих миллиметров оказалось достаточно, чтобы воодушевить археологов, у которых словно открылось второе дыхание.
Тело, лежащее в гробу, выглядело так, будто его положили туда не много тысячелетий назад, а совсем недавно: оно прекрасно сохранилось. Не разложились даже повязки, которыми оно было обмотано. Голову мумии венчала золотая корона, инкрустированная драгоценными камнями. В левой руке был зажат скипетр – египетский символ могущества и власти. Он был тоже сделан из золота, в верхней его части были выгравированы иероглифы, которые никто из них троих сходу не мог расшифровать. Но самое странное впечатление производила правая рука фараона. Она была перебинтована, но два пальца торчали: мумия явно на что-то указывала.
Придя в себя, усталые ученые стали строить предположения.
– Такое ощущение, что он хочет нам что-то показать, – предположил Кевин.
– … что еще что-то произойдет, – пробормотала Ванесса.
– А может быть, на еще одну комнату в склепе? – сказал аль-Сабун.
– Чепуха, это главное помещение в гробнице, откуда здесь еще другие комнаты? – не понял шутки Гамильтон.
– Мы здесь непрошеные гости, – сказала Ванесса. – Похоже, это предостережение, что не стоит тревожить покой мертвого царя…
– Нет, пальцы согнуты так, будто указывают на что-то совершенно конкретное, – предположил араб. – На что-то, что находится справа от него.
– Почему бы нам не осмотреться, – сказал Гамильтон и направил свет лампы в ту сторону, куда указывали пальцы фараона.
Ученые внимательно осмотрели стену, но ничего необычного не увидели. На стене была нарисована странная картина: большой, в несколько этажей дом в разрезе с несколькими комнатами. Дом был похож на кукольный. Справа и слева от него на коленях стояли фигуры, одетые в платья, которые носили жрецы. В комнатах «кукольного» дома стояли вазы, кувшины, кое-какая мебель, свитки с иероглифами. Картина была нарисована искусно и до мелочей подробно, но вряд ли значила что-то особенное.
– Может быть, разгадка кроется в свитках на картине? Поглядите, как четко прорисованы иероглифы! – профессор подозвал к картине аль-Сабуна. – Вы лучше меня знаете древнеегипетский язык, попробуем прочесть!
Ученые склонились над маленькими, детально прорисованными иероглифами. Они молчали, только губы беззвучно шевелились, когда им удавалось расшифровать то или иное слово. Внезапно Гамильтон закашлялся и от возбуждения стал задыхаться. Он ловил ртом воздух, будто ему было тяжело дышать, и сбивчиво говорил:
– Здесь говорится о погребальных урнах. В них лежат законсервированные органы умершего, которые, по поверьям египтян, вновь могут помочь оживить его.
Профессор, читая, водил по иероглифам пальцем, как бы показывая своим коллегам, какой иероглиф что означает. Когда он дотронулся до одного красивого иероглифа в виде вазы с головой ибиса, что-то щелкнуло. Ванесса закрыла глаза, приготовившись к катастрофе. Но прошла минута, и ничего не произошло.
Не успела девушка облегченно выдохнуть, как вновь раздался щелчок. Часть стены сдвинулась в сторону, и взгляду археологов открылась ниша, в которой стояли несколько пузатых золотых ваз – по всей видимости, это и были те самые погребальные урны.
* * *
Аль-Сабун наморщил нос: из ниши дурно пахло. Но это археологам не помешало: профессор влез первым в нишу и вытащил оттуда один из кувшинов. Плотное облако желтой пыли внезапно окутало ученых. Египтянин, чихая и кашляя, пытался отогнать пыль руками. Гамильтон тоже закашлялся. Он вытащил вазу, поставил ее на пол, и оба археолога, охая и стеная, безвольно опустились на пол.
Ванесса хотела было подбежать к ним, но внутренний голос ее остановил. Эта желтая пыль, возможно, очень опасна! Мужчины были словно в забытьи. Один лег на пол, другой, обхватив голову, раскачивался сидя на корточках, но затем и он бессильно рухнул. Они не видели, что происходит вокруг. А происходило ужасное: снова заходили ходуном стены, затем раздался страшный визг – это крышка саркофага вдруг «поехала» обратно, встала на свое место и со звонким щелчком захлопнулась. Ниша с погребальными урнами закрылась, пол вновь стал угрожающе наклоняться.
Ванесса увидела, как из пола выросла стена и в пару мгновений закрыла вход в гробницу. Девушка закричала, ринулась к стене, но ноги были ватными. Воздух стал плотным, а пол – вязким, как ил. Каждое движение ей давалось с большим трудом. Ванесса собралась с силами, чтобы сделать решительный прыжок в сторону выхода, и упала. Лежа на полу, она растерянно смотрела на стену, которая закрыла гробницу.
Девушка медленно поднялась. На глаза сами собой навернулись слезы, и она на себя очень разозлилась из-за этого: еще чего не хватало! Плакать! Ей нужно помочь коллегам! Но ее словно пригвоздили к полу, когда она услышала голос, возникший из ничего.
Ванесса не разобрала ни слова из того, что сказал голос. Он говорил по-древнеегипетски. Однако интонации были совершенно четкими: сначала гневные, яростные, а к концу речи голос выражал удовлетворение. Он был противно-скрипучим, словно его намеренно исказили. «Удивительно, – задавалась вопросом девушка. – Каким образом древним людям, не знакомым с аудиотехникой, удалось законсервировать голос? Это же не органы!» Она предчувствовала, что этот голос ничего хорошего не сулит. Он говорил, видимо, о суровом наказании за осквернение святого места – гробницы фараона! Откуда древним людям знать, что они пришли сюда с добрыми намерениями – исследовать те крупицы, что остались от былых времен, а вовсе не грабить склеп.
Ванесса подумала о коллегах, оставшихся в лагере. Конечно, их отсутствие заметят, пойдут искать. Но как они найдут гробницу, если никто, кроме них троих, не бывал в склепе! Ну хорошо, предположим, гробницу найдут. Но никому и в голову не придет, что в ней может быть еще одно помещение!
Возможно, в будущем для полноты исследования в гробницу привезут локатор, способный находить пустые пространства (в арсенале археологов есть и такой), но это произойдет никак не раньше, чем через полгода. А даже если и раньше – им не хватит воздуха, чтобы продержаться здесь и трех дней. Всемирная слава, если их и ждет, то только посмертная.
Ванесса вытерла слезы. Нужно подумать о чем-то другом. Не сдаваться! Надеяться на лучшее! А вдруг их каким-то чудом спасут?
Слава богу, есть свет. Но насколько хватит еще заряда аккумулятора? Часов на пять, не больше. А воздух – надолго ли хватит его? Да какая разница! Дышать, конечно, тяжело, но главное – дышать пока можно! Первым делом нужно вытащить мужчин из облака желтой пыли, которое все никак не рассеивалось. Ванесса отвернула край своей рубашки, накрыла им рот и нос и вошла в желтое облако.
* * *
Лампа затрещала, часто-часто заморгала и, наконец, потухла. Она продержалась, пожалуй, в два раза дольше, чем предполагала Ванесса. И это при том, что девушка экономила свет: включала лампу только по необходимости. У нее в планшете лежали еще фонарик, спички и зажигалка, но освещать было нечего. Она здесь совсем одна…
Точнее, почти одна – Гамильтон и аль-Сабун были все-таки живы. Она вытащила их из облака желтой пыли, но выглядели они очень плохо. Ванесса с облегчением вздохнула, когда нащупала у мужчин пульс и почувствовала еле заметное дыхание. Она попыталась привести их в чувство, но оба находились, судя по всему, в глубоком обмороке. «В конце концов это и к лучшему, – подумала она и сама удивилась собственной циничности. – Человек без сознания потребляет гораздо меньше кислорода». Дышать и вправду становилось тяжелее. Так что если им и суждено погибнуть здесь от недостатка кислорода, то мужчины хотя бы не будут мучиться и умрут спокойно, во сне.
