Петер Демпф - Тайна Иеронима Босха
— Два пива! — Длинный Цуидер кивнул.
— И хлеба, — добавил Петрониус.
Зита улыбнулась, взяла пустые кружки и поплыла назад к стойке. Нищий покачал головой:
— Здесь полно мужиков, а она смотрит только на тебя. Невероятно!
Петрониус смущенно перевел взгляд на лужицы пива, образовавшиеся на столе перед ними.
— Ты думаешь, она?..
— Конечно. Посмотри, как она тебя обслуживает. Но вернемся к твоему клиенту. Я постараюсь помочь, однако ничего не обещаю.
Петрониус кивнул и отодвинулся от Длинного Цуидера, так как вернулась Зита. Большую кружку она поставила перед нищим, а маленькую протянула Петрониусу. На мгновение их пальцы соприкоснулись. Девушка быстро повернулась и ушла. Петрониус посмотрел ей вслед.
— И еще одна проблема, Цуидер. Как думаешь, что это?
Петрониус достал из кармана клочок бумаги и осторожно опустил на стол перед нищим. Тот взял листок, повертел и положил назад.
— Клочок бумаги, что еще?
— Ты стал бы прятать его?
Цуидер покачал головой:
— Глупый вопрос! Конечно, если бы он имел какое-нибудь значение. Так ведь?
— Это было спрятано в обшивке моей двери. Я делал с этой бумагой все: мочил, нагревал, посыпал пылью гранита, — ничего не получилось. И все же я уверен: в ней содержится какое-то послание. Тайнопись, понимаешь?
— Выходит, послание осталось на другом клочке бумаги. Или нанесено неизвестным нам средством.
Петрониус закусил верхнюю губу.
— Ты не знаешь какого-нибудь алхимика в городе, который мог бы мне помочь?
— О чем ты говоришь! Все они бежали от Святой Инквизиции. Тот, кто что-то знает, уже лишний, мой друг. Только глупость безгрешна и дает возможность выжить среди доминиканцев, да и то не всегда.
Нищий подумал, сделал большой глоток пива, и глаза его заблестели.
— Можно поискать в Оиршоте на старой мельнице. Туда еще не дотянулась рука патера Иоганнеса. На старой мельнице поселился чудаковатый малый, который знает толк в магии. Я поинтересуюсь.
Петрониус одобрительно кивнул и хотел спрятать обрывок бумаги. Внезапно чья-то рука выхватила его у подмастерья, и человек одним прыжком очутился у двери и исчез. Петрониус вскочил, разлив пиво. Он успел рассмотреть черный капюшон, упавший с головы беглеца.
— Что это было? — закричал Цуидер и бросился к двери.
Сидевшее вокруг ничего не заметили и с удивлением уставились на нищего и художника. Питер смотрел на свою руку, в которой только что находилась бумага, а по столу медленно растекалась светлая лужа пива, просачиваясь через трещины в столе и капая на пол.
XV
— Ты просто счастливчик, Петрониус! Тебя пригласили в Оиршот!
— А тебе этого еще ни разу не предлагали. Я угадал?
Петрониус рассмеялся, а Питер криво усмехнулся. Подмастерье протянул ему сумку с провизией на дорогу и обнял в последний раз.
— Ну, будь здоров. Вот, выпей за святую Гертруду, чтобы уберегла от встреч со всяким сбродом.
Петрониус взял стакан красного вина, осушил одним глотком, и серое, холодное утро сразу же потеплело.
— А это медальон Христофора, он даст тебе дополнительную защиту в пути.
— Ты ведешь себя так, будто мне предстоит паломничество в Иерусалим. Питер, я вернусь самое позднее через три дня.
— Буду скучать без тебя.
Петрониус знал: Питер очень рад, что не ему пришлось идти в Оиршот. Дорога была нелегкой. Да и подготовка к мистерии в церкви Святого Иоанна отнимала у Питера уйму времени. Она должна была стать необычным представлением. Как рассказывал Питер, в центре представления будут игра, песни, танцы. Все в честь Господа Бога и ради сбора средств на завершение строительства собора.
Петрониус вышел на пустынную площадь. Торговые ряды уже убрали. Со стороны реки стелился густой туман и растекался по улицам города. Там и тут по переулкам пробегали крысы. С юга на площадь выехали первые повозки, направлявшиеся к северным воротам. Петрониус уверенно направился к мосту, чтобы оказаться на южной Дороге.
Перед воротами в ожидании момента, когда опустится мост, уже собрались повозки. Над головами сонных волов раздавались крики возниц. Лишь редкое подрагивание спин и шей животных свидетельствовало о том, что они живы. Петрониус вышагивал мимо повозок, собираясь попроситься в компаньоны, и тут заметил Майнхарда из Аахена. Тот сидел сгорбившись, зажав в правой руке вожжи, и, казалось, спал. Радуясь встрече, Петрониус взобрался на козлы.
— Вот так встреча, Майнхард! Ты покидаешь город? Куда едешь, на юг или запад?
Возница не шелохнулся и не подвинулся, когда художник сел рядом. Мрачно глядя на Петрониуса, он осведомился:
— Я приглашал вас?
Петрониус вздрогнул.
— Что на тебя нашло?
Майнхард пробурчал что-то, но стук цепей опускающегося моста заглушил его слова. Мост медленно двигался вниз. Едва балки коснулись другого берега, Майнхард сильно хлестнул волов, и они пошли. Майнхард не стал ждать команды стражника «вперед»; он так быстро гнал волов, что солдат едва успел отскочить в сторону, грозно тряся кулаком. И прокричал им вслед:
— Чтобы я тебя здесь больше не видел, собака!
Майнхард сплюнул и бросил презрительный взгляд на город. Он, не останавливаясь, хлестал волов, и повозка неслась с грохотом. Волы изо всех сил тянули повозку через мост. Едва они достигли противоположного берега, как возница заговорил:
— Мне удалось-таки вынуть голову из петли.
Майнхард свободно вдохнул полной грудью, высморкался и вытер руку об облучок.
— Послушайте, художник, до Оиршота — ведь вам нужно именно туда — я вас довезу, но не дальше. Вы притягиваете к себе несчастье словно магнит.
— Но что такого я еде…
— Всё! С тех пор как я привез вас в город, постоянно происходят странные вещи. Из-за вас я провел в тюрьме три недели!
Он стукнул себя по животу, который заметно спал. Лицо кучера тоже было серым и похудевшим.
— Из-за меня? Но как это может быть связано со мной?
— А почему это не может быть связано с вами? Я же сказал вам: будьте осторожнее с художником Босхом. Чем вы занимались эти три недели? Спали? Разве вам не известно, что происходит в городе? Вы забыли, что здесь две силы бьются не на жизнь, а на смерть? Совет города и псы инквизиции. Меня из-за вас допрашивали! Посмотрите!
Майнхард показал Петрониусу левую руку; правой он управлял волами. Все пять ногтей были темно-синими, будто от тяжелого удара. И пальцы вывернуты. Похоже, Майнхард до сих пор испытывал сильную боль, однако его лицо оставалось невозмутимым.
— В Эйндховене или Венло я удалю ногти, иначе начнется воспаление. А на пальцы нужно наложить лангеты.
— Вас пытали?!
Петрониус был потрясен. То, что он услышал от возницы, казалось невероятным. И он, человек, не связанный ни с доминиканцами, ни с представителями города, — причина этого ужаса. Три недели Петрониус только рисовал, смешивал краски и работал над сценой рая и портретом…
Майнхард прервал ход его мыслей:
— Они всё хотели знать. Всё. Ваше происхождение. Возраст. Что вы делаете в городе, почему хотели попасть именно к Босху, как это связано с нашим знакомством…
У Петрониуса не было слов.
— Я и понятия не имел!.. Кто вас пытал?
— Собаки патера Иоганесса. Конечно, не он сам — священники не марают рук. Но городские палачи готовы любому выкручивать руки, чтобы получить отпущение грехов.
Впереди расстилалась широкая равнина, к югу болотистая и топкая, на которой было разбросано множество деревень. Зеленый, багровый и золотой определяли цветовую гамму пейзажа. Тут и там на высушенной солнцем и ветром земле стояли стога сена. Взгляд Петрониуса устремился к горизонту. Где-то там через два часа пути покажется Оиршот, имение великого художника.
— Но почему с вами случилось такое, как вы попали на крючок?
— Первую неделю я часто задавал себе этот вопрос. На второй уже не помнил, что привез вас в город. Еще через неделю не помнил ничего, а на четвертой неделе был готов продать свою мать. Так бы и получилось, если бы меня неожиданно не отпустили. Потом я думал только о том, как убраться из города.
В голосе Майнхарда слышалось бессилие.
— Откуда вы узнали, куда я направляюсь?
Возница громко рассмеялся:
— У нас один заказчик. Мастер Иероним сказал мне, что я встречу вас у ворот. Он один осмелился дать мне заказ. Никто не хотел доверять мне свой товар — мне, сидевшему в подвалах инквизиции и имевшему дело с доминиканцами. Ваш мастер — дальновидный и чрезвычайно мужественный человек.
Майнхард неустанно подгонял волов, но животные не очень торопились. Петрониус задумался. Почему Майнхарда из Аахена допрашивали не о монахе, которому он плюнул в руку, а о нем, Петрониусе? По какой причине он стал таким известным, чем привлек к себе внимание? Может, среди подмастерьев Босха затаился доносчик, который рассказал о его любопытстве?
