Дуглас Престон - Ледовый барьер
— Есть мысли по поводу того, что его убило?
МакФарлэйн растерялся. Это был не тот вопрос, который он ожидал.
— Ни единой, — ответил он, помолчав. — У нас нет его тела. Может быть, он умер от холода или истощения. Тамошний климат не слишком-то приятен.
— Но у него не было медицинских проблем? Какой-нибудь истории, которая могла иметь значение?
— Плохое питание в детстве, больше ничего. А если и было, я ничего об этом не знал. В дневнике нет упоминаний о болезни или истощении.
МакФарлэйн наблюдал за тем, как Глинн пролистывает свою папку. Похоже, собрание подошло к концу.
— Ллойд сказал, чтобы я вернулся с ответом, — сказал он.
Глинн отложил папку в сторону.
— Это будет стоить миллион долларов.
МакФарлэйн был ошеломлён. Сумма оказалась меньшей, чем он ожидал. Но что поразило его больше всего — то, как быстро Глинн подсчитал её.
— Конечно, господин Ллойд должен будет согласиться, но это кажется достаточно разумным…
Глинн поднял руку.
— Боюсь, что вы меня неправильно поняли. Миллион долларов будет стоить определение того, можем ли мы взяться за этот проект.
МакФарлэйн уставился на него.
— Вы хотите сказать, что оценка проекта будет стоить миллион долларов?
— На самом деле, всё ещё хуже, — сказал Глинн. — Ещё мы можем прийти к выводу, что ЭИР вообще за него не возьмётся.
МакФарлэйн покачал головой.
— Всё это Ллойду очень не понравится.
— В этом проекте имеется слишком много неизвестных, не говоря уже о том, что мы найдём, когда доберёмся до места. Есть проблемы политические, инженерные, научные. Для того, чтобы их проанализировать, нам понадобятся масштабные модели. Потребуются часы работы суперкомпьютера. Нам придётся втайне запросить информацию у физиков, инженеров-строителей, юристов по международному праву, даже у историков и политологов. Желание господина Ллойда сделать всё как можно быстрее приведёт к тому, что проект обойдётся в ещё большую сумму.
— Хорошо, хорошо. Так когда же будет ответ?
— В течение семидесяти двух часов с того момента, как мы получим заверенный чек господина Ллойда.
МакФарлэйн облизал губы. Он начал понимать, что ему самому заплатят слишком мало.
— А что, если ответом будет «нет»? — Спросил он.
— Тогда Ллойд, по крайней мере, будет иметь утешение, зная о том, что проект невозможен. Если будет возможность достать этот метеорит, мы её обнаружим.
— Вы когда-нибудь говорили «нет»?
— Часто.
— Правда? Например?
Глинн слегка кашлянул.
— Например, месяц назад одна европейская страна хотела, чтобы мы погрузили отработанный ядерный реактор в бетон и втайне перевезли его через границу в соседнюю страну, чтобы та продолжила с ним работу.
— Вы шутите, — сказал МакФарлэйн.
— Вовсе нет, — ответил Глинн. — Конечно, мы были вынуждены им отказать.
— Они мало предложили, — сказал Гарза.
МакФарлэйн покачал головой и защёлкнул портфель.
— Если вы проводите меня к телефону, я передам господину Ллойду ваше предложение.
Глинн кивнул Мануэлю Гарзе, который уже поднялся.
— Пожалуйста, пройдёмте со мной, доктор МакФарлэйн, — сказал Гарза, держа дверь открытой.
***Когда дверь захлопнулась, Рошфорт испустил ещё один вздох раздражения.
— Скажите мне, что нам не придётся с ним работать, а?! — Произнёс он и стряхнул с лабораторного халата сгусток лилового желе. — Он не учёный, он мусорщик.
— Он доктор планетарной геологии, — заметил Глинн.
— Его степень умерла от пренебрежения давным-давно. Но я говорю не только о его этике, о том, что он сделал со своим партнёром. Вы только взгляните сюда, — он жестом указал на свою рубашку. — Он как с цепи сорвался. Он непредсказуем.
— Непредсказуемых людей не бывает, — ответил Глинн. — Есть люди, которых мы не понимаем.
Эли Глинн посмотрел на бардак, стоящий на столе стоимостью в пятьдесят тысяч долларов.
— Естественно, наша задача — понять всё, что можно, о докторе МакФарлэйне. Рашель?
Она повернулась к нему.
— Я собираюсь дать тебе особое задание.
Амира бросила ещё одну сардоническую усмешку на Рошфорта.
— Конечно, — сказала она.
— Вы будете ассистентом доктора МакФарлэйна.
Наступило внезапное молчание, и улыбка с её лица исчезла.
Глинн спокойно продолжил, не давая ей отреагировать.
— Ты будешь за ним присматривать. Делать о нём регулярные отчёты и давать мне.
— Я, чёрт возьми, не подсадная утка! — Взорвалась Амира. — И я, будьте уверены, не собираюсь никого обманывать!
В этот момент лицо Рошфорта озарилось выражением, которое можно было принять за удовлетворение, не неси оно на себе очевидную враждебность.
— Твои отчёты будут лишь наблюдениями, — сказал Глинн. — Их будет оценивать психиатр. Рашель, ты проницательный аналитик людей, а не только математик. Конечно, ты будешь ассистентом лишь по названию. А насчёт «обманщицы», так это совсем некорректно. Ты же знаешь, что у доктора МакФарлэйна неоднозначное прошлое. В нашей экспедиции он будет единственным человеком, которого мы не выбирали. Мы обязаны вести за ним наблюдение.
— И это даёт мне право за ним шпионить?
— Скажем, я тебя об этом и не упрашивал. Если бы ты узнала, что он делает что-то такое, что ставит экспедицию под угрозу, ты бы сама сообщила мне об этом без колебаний. Всё, что я прошу тебя сделать — подойти к делу формальней.
Амира вспыхнула и продолжила молчать.
Глинн собрал свои бумаги, которые моментально исчезли в складках пиджака.
— Всё это может и не иметь значения, если проект окажется невозможным. Есть ещё одна деталь, на которую мне прежде всего нужно обратить внимание.
Музей Ллойда, 7-е июня, 15:15МакФарлэйн мерил шагами свой офис в новеньком, с иголочки, административном здании музея, безостановочно двигаясь от стены к стене, наподобие зверя в клетке. Большое помещение было наполовину завалено закрытыми коробками, а стол был усыпан планами, напоминаниями, диаграммами и распечатками. Пока он лишь сорвал пластиковую обёртку с единственного кресла. Остаток мебели оставался запечатанным, и офис источал запах новых ковров и свежей краски. Снаружи в бешеном темпе продолжалось строительство. Было не по себе наблюдать за тем, как такие огромные суммы денег продолжают исчезать с такой скоростью. Но если кто-то и мог себе такое позволить, думал он, так это Ллойд. Различные компании, которые составляли Холдинг Ллойда — аэрокосмическая инженерия, оборонные контракты, разработка суперкомпьютеров, электронные базы данных — приносили достаточно прибыли для того, чтобы этот человек вошёл в число двух-трёх богатейших людей планеты.
Заставив себя сесть, МакФарлэйн сдвинул бумаги в сторону, очищая пространство, открыл нижний ящик стола и вытащил оттуда старый дневник Масангкэя. Один лишь взгляд на тагальские слова на бумаге вызвал к жизни уйму воспоминаний, почти все горько-сладкие, увядшие, наподобие выцветших фотографий.
Он перевернул обложку, пролистал страницы и снова всмотрелся в странный, неразборчивый почерк, которым была сделана последняя запись. Масангкэй плохо вёл дневник. Было невозможно сказать, сколько часов или дней прошло между этой записью — и его смертью.
Nakaupo ako at nagpapausok para umalis ang mga lintik na lamok. Akala ko masama na ang South Greenland, mas grabe pala dito sa Isla Desolacion…
МакФарлэйн глянул ниже, на перевод, который он сделал для Ллойда:
Я сижу у костра, в дыму, пытаясь отогнать к бухте проклятых комаров. Мне казалось, Южная Гренландия была плоха. Isla Desolacion: хорошее название. Я всегда думал, на что может быть похожим край света. Теперь я знаю.
Выглядит многообещающе: перевёрнутые слои, причудливый вулканизм, аномалии, полученные со спутников. Всё совпадает с легендами яган. Но непросто свести это воедино. Он должен был упасть чертовски быстро, может быть, даже слишком быстро для эллиптической орбиты. Я продолжаю размышлять о безумной теории МакФарлэйна. Боже, я понял, что почти хочу того, чтобы старый ублюдок побывал здесь и увидел это. Но если бы он был здесь, он, без сомнения, нашёл бы способ, чтобы всё испортить.
Завтра я начну количественный осмотр долины. Если он там, пусть и глубоко, я его найду. Всё зависит от завтрашнего дня.
И на этом всё. Он умер в полнейшем одиночестве, в одном из самых удалённых мест на земле.
МакФарлэйн облокотился на кресло. Безумная теория МакФарлэйна… По правде говоря, walang kabalbalan не совсем правильно переводить как «безумная»; слово было намного обиднее — но Ллойду необязательно знать всё.
Но это к делу не относится. А что относится — так это то, что его собственная теория была безумной. Но сейчас, с мудростью задним числом, он удивлялся, почему же он отстаивал её с таким упорством, так долго, и такой ужасной ценой.
