Роберт Харрис - Призрак
То же самое творилось и в гавани. Главенствующими красками здесь были серый и белый цвета. Серое море и белое небо. Серые кровли крыш и белые стены. Пристани, выцветшие до сине-серых и зелено-серых оттенков, и пустые белые флагштоки, на которых сидели серо-белые чайки. Казалось, что я видел перед собой полотно, написанное Мартой Стюарт, — картина из цикла «Люди и природа». Даже солнце, парившее теперь над островом Чаппакуиддик, соблюдало общий тон и сияло серо-белым светом.
Я прищурился, поднял руку, защищая глаза, и посмотрел на тянувшуюся вдаль нитку берега с нанизанными на нее бусинками дачных домиков. Вот где карьера сенатора Эдварда Кеннеди свернула к своему фатальному концу. Согласно путеводителю, весь Мартас-Виньярд являлся летней игровой площадкой для семейства Кеннеди. Им нравилось плавать под парусом от порта Хайяннис и далее. Однажды Джек, уже будучи президентом, хотел причалить к частной пристани яхт-клуба Эдгартауна. Это возмутило республиканцев, и они, грозно сложив руки на груди, выстроились рядами вдоль берега, наблюдая за яхтой Кеннеди. Ему пришлось плыть дальше. Это случилось летом — в тот год, когда его застрелили[15].
Несколько яхт, стоявшие у пристани, были накрыты на зиму пленкой. Одинокая лодка со съемным мотором направлялась к плесу для проверки ловушек на лобстеров. Я сел на скамью, надеясь увидеть хоть что-то интересное. Но только чайки с криками носились в воздухе. Ветер раскачивал трос на ближайшей яхте, и тот с тихим звоном бил по металлической мачте. Издалека доносился стук молотка — кто-то готовил жилище к летнему сезону. Пожилой мужчина выгуливал собаку. Не считая этих мелочей, вокруг меня за целый час не произошло ни одного события, способного отвлечь писателя от рутинной работы. Это было воплощение дилетантской концепции рая для авторов. Я начинал понимать, почему Макэра мог сойти здесь с ума.
Глава 04
«Призрак» часто находится под прессом издателей, требующих от него интересный и спорный материал, который можно использовать в дальнейшем для продажи или для порождения волны скандальных публикаций во время издания книги.
Эндрю Крофтс. «Профессия писателя-«призрака».В то утро за мной заехал мой старый друг, глухой таксист. Поскольку меня поселили в отеле Эдгартауна, я, естественно, предположил, что особняк Райнхарта находится где-то в районе порта. Там имелось несколько больших домов, возвышавшихся над гаванью, с садами, спускавшимися вниз, к частным пристаням. Они казались мне прекрасным местом для жилья миллиардера. Однако позже я понял, насколько невежественными были мои суждения о вкусах и возможностях серьезных богачей. Мы выехали из города и помчались по шоссе, следуя указателям, на Западный Тисбери. Примерно через десять минут дорога привела нас в густой лес, и прежде чем я успел заметить брешь среди деревьев, такси свернуло налево — на неприметную песчаную дорогу.
До этого момента я никогда не видел зарослей кустарникового дуба. Наверное, летом они выглядели великолепно. Но в зимнее время природа вряд ли смогла бы предложить вам более унылый вид из своего ассортимента в департаменте флоры. Эти изогнутые карликовые деревья пепельного цвета росли вдоль дюн — насколько хватало глаз. Несколько свернувшихся коричневых листьев служили слабым доказательством того, что они некогда были живыми. Узкая дорога тянулась среди зарослей почти три мили. Машина то взбиралась на дюны, то спускалась с них. Единственным животным, увиденным мной, был пробежавший скунс. Наконец мы подъехали к закрытым воротам, и перед нами из оцепеневшей атмосферы дикой местности материализовался мужчина с планшетом на боку. Под его темным пальто от фирмы «Кромби» проглядывала блестящая черная форма полицейского из Оксфорда.
Я опустил окно и протянул ему свой паспорт. Его большое угрюмое лицо приобрело от холода кирпичный цвет; уши покраснели: он явно был не рад своей доле. Его печальный вид как бы говорил, что ему сначала поручили охранять одну из внучек королевы в двухнедельной поездке на Карибы, а затем в последнюю минуту вдруг отправили сюда. Он хмуро сверил мою фамилию со списком в планшете, сбил пальцем большую каплю влаги, висевшую на кончике его носа, и обошел вокруг машины, проверяя номера. Я слышал, как где-то поблизости шумел прибой, демонстрировавший ветру свои бесконечные кульбиты.
Полицейский подошел к окну, вернул мне паспорт и чуть слышно прошептал (по крайней мере, мне так показалось):
— Добро пожаловать в дом сумасшедших.
Внезапно я почувствовал нервозность, которую, надеюсь, скрыл, поскольку первое появление «призрака» имеет большое значение. Я всегда стараюсь не показывать волнения. Лучшее средство: напустить на себя вид профессионала. Форма одежды: хамелеон. Я ношу те вещи, которые, по моему мнению, нравятся клиенту. Отправляясь к футболисту, я могу надеть тренировочные брюки; если к поп-певцу — то кожаный жилет. Обдумывая первую встречу с бывшим премьер-министром, я решил отказаться от костюма. Это было бы слишком формально. Я выглядел бы как его адвокат или бухгалтер. Мой выбор пал на голубую рубашку, консервативно полосатый галстук, спортивный жакет и серые брюки. Облик дополняли аккуратно причесанные волосы, чистые белые зубы и умеренное количество одеколона. Я подготовился на все сто процентов. Дом сумасшедших? Неужели офицер полиции действительно так сказал? Я обернулся, но он уже исчез из вида.
Ворота распахнулись, дорожка изогнулась, и через несколько мгновений я получил свое первое впечатление о поместье Райнхарта: четыре деревянных здания кубической формы (гараж, солидный склад, пара коттеджей для обслуживающего персонала) и сам особняк. Он имел лишь два этажа, но по длине и ширине напоминал государственное учреждение. На пологой крыше располагались два больших кирпичных дымохода того квадратного вида, который обычно используется в крематориях. Остальная часть здания была деревянной, и хотя особняк построили недавно, он уже потускнел до серебристо-серого цвета, как садовая мебель, простоявшая год на открытом воздухе. Высокие и узкие окна со стороны фасада походили на крепостные бойницы. В обрамлении серого ландшафта, небольших блокгаузов и подступавшего леса — с часовым у ворот — особняк ассоциировался с неким дачным домом, спроектированным Альбертом Спиром[16]. Я имею в виду «Волчье логово».
Едва мы остановились, передняя дверь открылась, и в проеме возник еще один охранник в белой рубашке, черном галстуке и в серой куртке на «молнии». Он приветствовал меня без улыбки и позволил войти в холл. Там он быстро обыскал мою наплечную сумку, пока я осматривался по сторонам. По ходу работы я побывал у многих богатых людей, но еще ни разу не входил в особняк миллиардера. На гладких белых стенах холла висели ряды африканских масок. Подсвеченные демонстрационные витрины изобиловали шедеврами деревянной резьбы и примитивными гончарными изделиями. Среди последних преобладали грубые фигурки с гигантскими фаллосами и торпедными женскими грудями — такие вещи обычно лепят испорченные дети, когда учитель поворачивается к ним спиной. Здесь чувствовалось полное отсутствие вкуса — как в изящном искусстве, так и в эстетике. Первая миссис Райнхарт, как я выяснил позже, состояла в совете управляющих музея Метрополитен, посвященного современному искусству. Вторая жена (на пятьдесят лет моложе Райнхарта) была актрисой Болливуда. Он женился на ней по совету одного из своих банкиров — в основном для того, чтобы прорваться на индийский рынок.
Из глубины дома донесся женский голос, прокричавший с британским акцентом: «Это абсолютно смехотворная идея!» Затем хлопнула дверь, и в холле появилась элегантная блондинка, одетая в темно-синий жакет и юбку такого же цвета. Держа в руках блокнот формата А4 в черно-красной твердой обложке и выстукивая стаккато высокими каблуками, она направилась ко мне. На ее лице сияла застывшая улыбка.
— Амелия Блай, — представилась она.
Я дал бы ей около сорока пяти лет, однако на расстоянии она выглядела гораздо моложе. У нее были красивые синие глаза, но она использовала слишком много макияжа, напоминая продавщицу косметического отдела универсама, которая решила показать весь свой товар одновременно. Амелия Блай источала очень сильный аромат сладковатых духов. Я предположил, что она и являлась той представительницей Лэнга, о которой упоминала утренняя «Таймс». «К сожалению, Адам сейчас находится в Нью-Йорке и не вернется до самого вечера».
— Ладно, забудь о том, что я назвала это абсолютно смехотворной идеей! — прокричала невидимая женщина.
Улыбка на лице Амелии растянулась еще больше, создав сеть крохотных трещин на гладких розовых щеках.
