Аллен Уайлер - Смертельные ошибки
— Посмотри сама.
Она взяла компьютер, но продолжала смотреть на Тайлера.
— Эй, что с тобой? Привидение увидел или как?
— Посмотри сюда, черт бы тебя побрал!
Взглянув на экран, Мишель побледнела и молча вернула компьютер Тайлеру.
— Ты прав. Давай обсудим это внизу. Идти-то сможешь?
— Если это не радиационный некроз, тогда что, черт побери? — Мишель макнула кончик картофельной соломинки в густой кетчуп, горкой наложенный на краю овального блюда. Ее короткие, аккуратные ногти были покрыты светлым лаком. Потом она взмахнула соломинкой, как дирижерской палочкой. — Я что хочу сказать? Не верю я в эти байки про герпес или дико злокачественную глиобластому. Черт возьми, мозг поражен некрозом, и он получил такую дозу радиации, что хватило бы пустить авианосец на переплавку. Что тут еще можно сказать?
Тайлер тоже выбрал рыбу с жареной картошкой. Он откусил кусочек трески. На вкус рыба напоминала картон. Он оттолкнул тарелку и заставил себя проглотить.
— Знаю. Это логично, не правда ли? Просто с этим трудно примириться.
— Ладно. У мальчика тяжелый случай радиационного некроза. Это самая простая часть. Вопрос в том, как, черт возьми, такое могло случиться? Откуда такой бешеный передоз? Тебя послушать, так этот протокол пуленепробиваем. К тому же ты мне показал свой наладонник. Я не специалист в радиотерапии, но именно такая доза показалась бы мне нормальной.
У Тайлера похолодело в груди.
— Это именно радиационный некроз, иначе быть не может. — Он взглянул на Мишель. — Господи, я не мог допустить такую ошибку и все неправильно напечатать!
Она нахмурилась:
— Ой, только, Бога ради, перестань посыпать голову пеплом! Ты таких ошибок не делаешь. Мы оба знаем: ты в таких делах дотошен до отвращения. Ни единой секунды не верю, что ты мог вбухать ему такую сумасшедшую дозу! И ты не мог ее пропустить. Никак, никогда, ни за что, никоим образом. И потом, компьютер заметил бы такую ошибку и запросил бы подтверждение!
— Тогда что еще могло ее вызвать? — спросил Тайлер.
— А как насчет старого доброго Питсбургского универа? Только не говори мне, что у них есть лицензия от Господа Бога, освобождающая их от проколов. Они такие же простые смертные, как и все мы.
С этими словами Мишель сунула в рот еще одну картофелину.
— Да, конечно, но дозировка перед отправкой перепроверяется терапевтами-радиологами. И это еще не все, — вспомнил Тайлер в последнее мгновение, — дозировка не должна превышать безопасные параметры, иначе университетский компьютер блокирует передачу данных. И, как ты только что сказала, то же самое произойдет с нашим компьютером. Тут все однозначно. Уж поверь мне, этот протокол действительно пуленепробиваем. Иначе его не подписали бы НИЗ и ИКК.[14] Нет, — Тайлер покачал головой, — такой ошибки просто не могло быть.
Мишель обмакнула в кетчуп еще одну соломинку.
— Спустись на землю, доктор Поллианна.[15] Я как-то раз видела классную наклейку на заднем стекле машины… «„Шинола“ случается».[16] Так вот, дерьмо случается. Это первый закон подлости. Все остальные законы подлости вытекают из него: если что-то может пойти наперекосяк, пойдет обязательно.
Тайлер мысленно вновь пробежал протокол, выискивая ошибки. Что могло пойти не так?
— Нет, там все так устроено, что сбоев быть не может.
Мишель с усмешкой откинулась на спинку стула:
— Как же это их не может быть, милый мой мальчик? Где-нибудь, когда-нибудь непременно может случиться сбой. Поверь мне.
Интуитивно Тайлер чувствовал, что Мишель права. Он просто не понимал, как это могло случиться.
— Ладно, давай еще раз пройдемся по всем этапам. МРТ пациента высылают ведущему исследователю Питсбургского университета. На снимках отмечена зона обработки. Ребята под началом ведущего исследователя рассчитывают дозу, ее дважды перепроверяют, потом отсылают сюда электронным путем, и она автоматически попадает в карту пациента. И только после того как я перепроверю дозу, Ларри получит облучение. Все компьютеризировано. Человеческий фактор исключен. Никаких ошибок.
— Вот именно. Человеческий фактор исключен. Как насчет компьютерных ошибок?
Тайлер задумался над этим предположением.
— Ну… не знаю… Считается, что протокол не допускает сбоев.
Мишель вскинула вверх обе руки:
— Ладно, ладно, допустим, ты прав. Протокол без прокола. А как насчет кого-нибудь другого? Кто-нибудь еще мог изменить дозу?
— Только лечащий врач может изменить дозу. И я тебе точно говорю: я этого не делал.
— Это я понимаю. Я говорю о другом. Как насчет хакера?
Опять Тайлер задумался на минуту.
— Господи, в «Мед-индексе» столько твердили об абсолютной надежности системы, что мне такое даже в голову не пришло. Черт!
Мишель опять усмехнулась:
— Абсолютная надежность? Как в «Майкрософт»?
— Да, это ты верно подметила.
— Ну, и что ты собираешься делать?
Этот вопрос вызвал у него в голове целый каскад мыслей.
— Шелли, я только сейчас понял… Это ведь можно классифицировать как чрезвычайный случай. А это значит, что бы ни было причиной болезни Ларри, я должен был доложить об этом в НИЗ и в нашу администрацию. Первым долгом с самого утра.
— О Боже, значит, и в ОКАУЗ тоже… скорее всего! — подхватила Мишель.
«Неправильная дозировка облучения, — думал Тайлер. — Как раз такие ошибки электронный способ ведения медицинских записей призван устранить. Но как же это могло произойти?»
— Лопни моя печенка!
Тайлер вздрогнул и очнулся.
— В чем дело?
— Я кое-что вспомнила. Ты когда-нибудь слышал о Робин Бек? Врачихе из «неотложки»?
— Нет, а что?
— Как же я раньше об этом не подумала? С ней случилось нечто похожее. Погоди, дай-ка мне сообразить… — Мишель прижала пальцы к вискам и закрыла глаза. Через секунду ее глаза вновь открылись. — Так, вроде бы все вспомнила. — Она откинулась на спинку стула и сложила руки на столе. — Робин вколола пациенту лошадиную дозу инсулина. Вся проблема была только в том, что пациент не был диабетиком. Она клянется, что в карте было однозначно указано: «Комбинация обычного инсулина в сочетании с инсулином продолжительного действия ежедневно».
— Боже милостивый! И что произошло?
— Пациент умер.
Тайлера затошнило. Он подумал о Ларри.
— Вот теперь, как начала вспоминать, вспомнилось кое-что еще. Был еще случай… — Мишель прищелкнула пальцами. — Да-да, вспомнила. Медсестра — как же ее звали? — вкатила пациенту с желудочным кровотечением пару единиц не той крови. У пациента началась колоссальная реакция отторжения — и капут.
Тайлер разгладил салфетку и вынул из кармана белого халата шариковую ручку с кричащей пурпурно-синей рекламой фармацевтической компании.
— Можешь вспомнить, как звали медсестру?
Мишель задумалась.
— Гейл Уокер? Да, Гейл Уокер.
Тайлер записал имя.
— А докторшу с инсулином звали Бек? Робин Бек?
— Точно.
— Откуда ты их знаешь? Вы знакомы?
— Нет. Просто слышала.
— Где?
Мишель пожала плечами:
— В кафетерии, где же еще?
«Где же еще?» — повторил про себя Тайлер. У анестезиологов не было постоянных кабинетов, им не надо было обходить пациентов, поэтому в перерывах между подачами наркоза они околачивались в кафетерии для врачей. Пили кофе и держали руку на пульсе больничной жизни. Для остального персонала они были чем-то вроде Си-эн-эн. Хотите узнать, у кого из администраторов медцентра роман на стороне? Спросите своего любимого анестезиолога. Хотите знать, по каким статьям будет урезан бюджет на будущий год? Адрес тот же.
— А когда все это случилось?
— О черт, ну и вопросики ты задаешь! Погоди. — Мишель нахмурилась, отчего стало особенно заметно, что брови выщипаны и подведены карандашом. — Знаешь, я, честно говоря, не помню. По-моему, где-то прошлой осенью. В общем, не вчера. Но это все, что я знаю.
— Оба случая напоминают ошибки, которые система электронных записей должна предотвращать.
— Вот именно! И я об этом! Солидный аргумент в поддержку теории о хакере, влезшем в систему. Верно?
Тайлер застонал. Его чуть не вывернуло при мысли о том, что мозг Ларри мог быть безвозвратно поврежден каким-нибудь прыщавым подростком, помешанным на компьютерах.
— И что было дальше? Я хочу сказать: ведь эти случаи кто-то должен был расследовать, так?
Мишель взглянула на нейрохирурга с удивлением, как будто подобная мысль раньше не приходила ей в голову.
— Честно говоря, понятия не имею. Знаю, что Бек вчинили колоссальный иск за преступную халатность. Говорили, чуть ли не десять миллионов. Но помимо этого… — Она пожала плечами.
