Вера Каспери - Беллилия. Убийца или жертва?
Ее руки покоились на коленях. Казалось, она спит с открытыми глазами, будто предыдущие часы страшной напряженности и возбуждения отняли у нее все силы.
Послышались шаги, и в комнату вошла Мэри. Беллилия посмотрела на нее невидящим взглядом. Мэри задрожала и неуверенным тоном произнесла:
– Миссис Хорст…
Беллилия наклонилась вперед, глаза ее расширились, а руки снова сжались.
– Что с мистером Хорстом? Как он? С ним ничего не произошло?
На все вопросы Мэри отрицательно качала головой. Она сообщила, что звонила мисс Уокер, которая узнала про болезнь мистера Хорста и спросила, не может ли она чем-либо помочь.
– Спасибо, Мэри, – прошептала Беллилия, отпуская девушку. Сжав руки, она смотрела на огонь в камине, словно осталась в комнате одна.
Прошло несколько минут, и у входной двери раздался звонок. Бен бросился открывать. Вошел доктор Мейерс. Снимая галоши, он спросил:
– Ну, как мой пациент? – и только тут заметил Бена. – Моя жена сказала, что вы звонили сегодня утром и хотите со мной поговорить.
– После того, как вы осмотрите Чарли.
Беллилия поднялась наверх вместе с доктором. А Бен взял с полки Нешнл джиографик и стал рассматривать карту Кавказа. Мэри вошла в кабинет с влажной тряпкой в руках и спросила Бена, не помешает ли она ему, если начнет вытирать пыль. Он ничего не ответил, тогда Мэри тихонько перешла в гостиную и стала так осторожно протирать мебель, словно находилась в палате, полной больных. Наконец сверху спустилась Беллилия. Глаза были влажны и сверкали. Она высморкалась в носовой платок, пахший цветочными духами.
– Доктор что-то очень долго находится там, – заметил Бен.
– Да. Он хотел выяснить, чем питался Чарли в течение последнего месяца. Ты ведь знаешь Чарли. Он даже не помнит, что ел вчера, а уж тем более позавчера, и никогда не вспомнит, что ел на обед.
Она уже переоделась в бордовое шерстяное платье с черным бархатным поясом, а волосы повязала бордовой лентой. Кукольные губки выглядели как красные вишни.
– Ты и сама заболеешь, если будешь так переживать, – сказал Бен. – Если это пищевое отравление, как предполагает доктор, Чарли через несколько дней встанет на ноги.
Она снова села в кресло перед камином. Однако огонь, судя по всему, так и не смог ее согреть: она все время потирала руки и дрожала.
– Мне никогда в жизни не везло, – вздохнула она, и ветер отозвался эхом на ее вздох.
Когда доктор спустился вниз, Беллилия тем не менее легко вскочила с кресла:
– Как он?
– Немного лучше. Пульс замедленный, но в пределах нормы. Вам придется несколько дней держать его в постели и кормить очень осторожно. Его организм получил сильную встряску.
Беллилия согласно кивнула.
– Чарли сказал мне, что вчера вечером вы дали ему какой-то порошок. Почему вы мне об этом не сообщили? – спросил доктор.
– Всего лишь немного бромида, – ответила Беллилия. – Это не могло принести ему никакого вреда.
Бен стоял не двигаясь, словно оцепенел, только его глаза искали встречи с глазами доктора. Потом он перевел взгляд на Беллилию.
– Что за бромид? – спросил доктор Мейерс.
– Его прописал известный специалист в Сан-Франциско для старой больной леди, у которой я была компаньонкой.
– И вы дали его Чарли?
Она кивнула.
– Разве вы не знаете, как опасно давать кому-нибудь лекарство, прописанное для другого больного?
– Но в нем не было ничего опасного. Я часто принимала его сама, когда болел желудок. И мне становилось легче.
– Я бы хотел посмотреть на этот бромид, – сказал доктор.
Беллилия вышла из комнаты. Мужчины молча смотрели ей вслед.
– Значит, вы считаете, доктор, что причиной болезни мистера Хорста было пищевое отравление?
В тоне, которым был задан этот вопрос, доктор Мейерс почувствовал вызов, а исходил он от человека не только чужого данной семье, но и вообще мало кому известного в городе. Поэтому доктор сначала наклонился, чтоб завязать шнурок на ботинке, после чего сказал:
– Я слышал, он прошлым вечером ужинал в вашем доме, мистер Чейни.
– В моем доме вчера ужинало несколько человек. Все ели одно и то же. И никто при этом не пострадал.
– Миссис Хорст говорит, что ему подавали особый десерт, какой-то крем. Остальные ели торт. Что было в этом креме?
Бен пожал плечами:
– Это вам может сказать моя служанка Ханна Фрост. Но я не думаю, чтобы такая простая вещь, как крем, могла вызвать отравление. Кроме того, остатки можно, наверное, найти в посуде, если вы захотите сделать анализ.
Доктор снял с вешалки свое пальто. Стоя спиной к Бену, он спросил:
– Именно ради этого вы хотели со мной встретиться, мистер Чейни? Из-за того, что один из ваших гостей чем-то отравился за столом? Когда я все выясню, я дам вам знать, – добавил доктор, после чего стал обматывать свою шею длинным вязанным шарфом.
– А вы не считаете, что около Чарли должна быть опытная медсестра? – спросил Бен.
Доктор резко обернулся. Поскольку именно это он и предложил с самого начала, а потом позволил Беллилии уговорить себя, вопрос Бена вывел его из себя.
– Почему вы всем этим интересуетесь, мистер Чейни?
– Как друг, я хочу, чтобы все, что только можно сделать для Чарли, было сделано. И, кроме того… – Бен подошел поближе к доктору, – нам надо думать и о здоровье миссис Хорст. Вы считаете, у нее хватит сил ухаживать за мужем… в ее положении?
Беллилия сбежала со ступенек лестницы, бросилась к доктору и схватила его за руку:
– У меня будет ребенок.
– Вот оно что! А я все думал, почему вы так прибавляете в весе. Вам лучше прийти ко мне для осмотра в ближайшие дни.
– Я себя очень хорошо чувствую, просто превосходно, – заявила Беллилия. После чего вручила доктору коробку, наполненную пакетиками с порошком. – Вот здесь это лекарство. Я его заказала в аптеке Лавмена. Мистер Лавмен все о нем знает.
Доктор положил коробку в карман пальто.
– Чарли выглядит хорошо, миссис Хорст. Пусть он отдыхает и соблюдает диету. Я завтра заеду к вам. – Он открыл дверь, и на всех хлынул поток холодного воздуха. – До свидания, мистер Чейни, – попрощался доктор и захлопнул за собой дверь.
Беллилия стояла, держась рукой за перила лестницы, и смотрела ему вслед. Дождь стучал в печальном ритме по крыше дома, а прохладу в холле не могли одолеть даже потоки теплого воздуха, распространявшегося по дому от паровых батарей. Беллилию била нервная дрожь, но когда она заметила пристальный взгляд Бена, то распрямила плечи, повернулась и пошла наверх в спальню.
Эллен напечатала на машинке «Оливер» со сломанной буквой «д» заголовок: «Внезапная болезнь мистера Чарльза Хорста». Руки работали неуверенно, и опечаток она сделала больше, чем обычно. Жена доктора Мейерса заверила ее, что Чарли вне опасности, а Мэри сказала, что он спокойно отдыхает. «Мистер Хорст в августе прошлого года женился на миссис Беллилии Кошрэн, вдове покойного Рауля Кошрэна, выдающегося художника Нового Орлеана». Рабочий стол Эллен стоял среди других старых, обшарпанных останков конторской мебели в полуподвальном помещении с цементным полом, оштукатуренными стенами и оглушающим эхом уличного шума. «Они познакомились в Колорадо-Спрингс, куда мистер Хорст уехал после смерти своей матери миссис Гарриет Филбрик Хорст, одной из наших самых уважаемых горожанок».
В пять минут первого она закрыла пишущую машинку и ушла из редакции. По городу ходили слухи, что из Нью-Йорка приезжает мадам Шуман-Хайнк, чтобы навестить семью музыкантов, купивших недавно дом в пригороде. Редакция находилась всего в трех кварталах от железнодорожной станции, но дождь лил с такой силой, что Эллен пришлось сесть в трамвай. Ветер вырывал зонтик из рук. Женские юбки вздымались до колен, но уличные бездельники, которые обычно болтаются у перекрестков, надеясь поймать взглядом черные полосатые чулки, попрятались в забегаловках или в бильярдных.
На станции стоял запах резины и мокрой шерсти. Эллен дожидалась поезда у залитого дождем окна, наблюдая за пассажирами, выходящими из нью-йоркского поезда. Среди них не было никого, кто хотя бы отдаленно напоминал мадам Шуман-Хайнк. И тут она увидела Бена Чейни, быстро шагающего по мокрой платформе, и подумала, а не попросить ли его отвезти ее домой. Но когда Эллен обнаружила, что он встречает какую-то женщину, настроение у нее упало, и она отодвинулась в тень, чтобы он не заметил ее, когда будет проходить со своей дамой через помещение станции.
Под сильным дождем она добежала до трамвая. Десятиминутный маршрут казался нескончаемым. Обед был еще хуже. Родители Эллен, бывшие преподаватели школы, не терпели никаких сплетен за столом. Поэтому, как только позволили правила приличия, она попросила Эбби подняться с ней наверх. Закрыв дверь своей спальни, она тут же начала со всеми подробностями описывать сцену на железнодорожной станции. На Эбби это произвело сильное впечатление.
