Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона
Арманский вздохнул и перевел взгляд на третьего присутствующего в комнате человека – консервативно одетого посетителя в толстых очках. Шестидесятивосьмилетний адвокат Дирк Фруде настоял на личной встрече с сотрудником, составившим отчет, чтобы иметь возможность задать вопросы. Арманский попытался предотвратить встречу, ссылаясь на то, что Саландер простужена, находится в отъезде и завалена другой работой. Фруде каждый раз невозмутимо отвечал, что это не страшно – нет никакой спешки и он спокойно может подождать несколько дней. Арманский ругался про себя, но в конце концов ему ничего не оставалось, кроме как свести их, и теперь адвокат Фруде сидел и, прищурившись, с явным восхищением разглядывал Лисбет Саландер. Та пялилась в ответ, и лицо ее не выражало хоть сколько-нибудь теплых чувств.
Еще раз вздохнув, Арманский посмотрел на принесенную ею папку с надписью: «Карл Микаэль Блумквист». После имени на обложке был аккуратно выписан номер страхового свидетельства. Арманский произнес это имя вслух. Адвокат Фруде вернулся к действительности и перевел взгляд на него:
– Так что вы можете рассказать о Микаэле Блумквисте?
– Видите ли, отчет составила фрёкен Саландер.
Арманский секунду поколебался, а затем продолжил с улыбкой, которая задумывалась как доверительная, но получилась беспомощной и виноватой:
– Пусть вас не смущает ее молодость. Она наш самый лучший специалист.
– Я в этом не сомневаюсь, – сухо ответил Фруде, явно предполагая обратное. – Расскажите, к чему она пришла.
Было очевидно, что адвокат Фруде просто не представляет, как ему вести себя с Лисбет Саландер, и поэтому предпочитает разговаривать с Арманским, будто Лисбет вовсе и нет в комнате. Саландер воспользовалась случаем и надула большой пузырь из жевательной резинки. Прежде чем Арманский успел ответить, она обратилась к своему шефу, тоже будто не замечая Фруде:
– Узнайте у клиента, ему нужна длинная или короткая версия?
Адвокат Фруде сразу понял, что опростоволосился. Возникла неловкая пауза, а потом он наконец обратился к Лисбет Саландер и попытался исправить ошибку, избрав любезный и покровительственный тон:
– Фрёкен, я был бы признателен, если бы вы устно суммировали свои выводы.
По виду Саландер сейчас напоминала злобного нубийского хищника, который обдумывает, не отведать ли ему Дирка Фруде на обед. В ее взгляде читалась такая поразительная ненависть, что у гостя по спине побежали мурашки. Столь же внезапно ее лицо смягчилось, и Фруде подумалось, уж не привиделся ли ему этот взгляд. А она заговорила тоном государственного чиновника:
– Позвольте для начала заметить, что данное задание было не из сложных, хотя постановка задачи не отличалась четкостью. Вы хотели узнать о нем «все, что можно раскопать», но не дали никаких указаний относительно того, интересует ли вас что-то конкретное. Поэтому получилось нечто вроде обзора эпизодов из его жизни. Отчет состоит из ста девяноста трех страниц, однако около ста двадцати из них представляют собой копии написанных им статей или тех газетных вырезок, где он сам фигурирует в сводках новостей. Блумквист является лицом публичным, у него мало тайн, и ему почти нечего скрывать.
– Значит, тайны у него все-таки есть? – спросил Фруде.
– Тайны есть у всех людей, – ответила она спокойно. – Надо только выведать, в чем они заключаются.
– Расскажите.
– Дата рождения Микаэля Блумквиста – восемнадцатое января тысяча девятьсот шестидесятого года, и, следовательно, сейчас ему сорок три года. Родился он в Борленге, но впоследствии там не жил. Его родители, Курт и Анита Блумквист, начали заводить детей в тридцатипятилетнем возрасте, и их обоих уже нет в живых. Отец работал наладчиком оборудования и часто бывал в разъездах. Мать, насколько мне удалось узнать, всю жизнь занималась исключительно домашним хозяйством. Семья переехала в Стокгольм, когда Микаэль пошел в школу. У него имеется сестра по имени Анника, которая на три года моложе его и работает адвокатом. Есть также дяди по материнской линии и двоюродные братья и сестры. Вы кофе наливать собираетесь?
Последняя реплика была обращена к Арманскому, который поспешно открыл приготовленный для встречи термос с кофе и кивнул, прося ее продолжать рассказ.
– Значит, в шестьдесят шестом семья переехала в Стокгольм. Они жили на острове Лилла Эссинген. Блумквист сначала ходил в школу в Бромме, а потом в гимназию на Кунгсхольмене.23 У него был приличный аттестат – в среднем четыре и девять десятых; копии находятся в папке. В годы учебы в гимназии он занимался музыкой и играл на бас-гитаре в рок-группе под названием «Бутстрэп», даже выпустившей сингл, который летом семьдесят девятого крутили по радио. После гимназии Блумквист работал контролером в метро, накопил денег и поехал за границу. В течение года он, похоже, болтался по Азии – Индия, Таиланд – и даже добирался до Австралии. Учиться на журналиста в Стокгольме он начал, когда ему был двадцать один год, но после первого курса прервал учебу и служил в армии, в стрелковых войсках, в Кируне. В эту часть отбирали сплошных мачо, и он закончил службу с хорошим результатом: десять-девять-девять. После армии завершил образование и с тех пор работает журналистом. Какие нужны подробности?
– Рассказывайте то, что считаете важным.
– Хорошо. Он немного напоминает практичного поросенка из «Трех поросят». До сегодняшнего дня он был успешным журналистом. В восьмидесятых годах много работал внештатно, сначала в провинциальных газетах, потом в Стокгольме. У меня имеется список. Первый большой успех ему принесла история с Медвежьей бандой – бандой грабителей, которую он помог задержать.
– Когда его прозвали Калле Блумквист.
– Он ненавидит свое уменьшительное имя, что вполне понятно. Попробовал бы кто-нибудь назвать меня в газете Пеппи Длинный чулок, так у него бы сразу губа распухла.
Она бросила мрачный взгляд на Арманского, и тот сглотнул. Он неоднократно в мыслях сравнивал Лисбет Саландер с Пеппи Длинный чулок и сейчас возблагодарил свое благоразумие за то, что ни разу не попытался шутить на эту тему. Он жестом предложил ей рассказывать дальше.
– Один источник сообщает, что вплоть до этого момента Блумквист хотел стать репортером уголовной хроники – он даже внештатно работал в этом качестве в одной из вечерних газет, – но известность он приобрел как журналист, специализирующийся на политике и экономике. Штатным сотрудником вечерней газеты он сделался только в конце восьмидесятых. В девяностом году он уволился, став одним из основателей ежемесячного журнала «Миллениум». Поначалу журнал не имел издательства, которое бы его поддерживало, и был чистейшим аутсайдером. Однако его тираж вырос и на сегодня достигает двадцати одной тысячи экземпляров. Редакция располагается на Гётгатан, всего в нескольких кварталах отсюда.
– Левый журнал.
– Это зависит от того, что считать левым. В целом «Миллениум», пожалуй, относится к социально-критическим изданиям, но можно предположить, что анархисты считают его паршивым буржуазным журнальчиком того же типа, что «Арена» или «Урдфронт», а правый Студенческий союз, вероятно, полагает, что у них в редакции сидят одни большевики. Нет никаких свидетельств того, что Блумквист когда-либо проявлял политическую активность, даже во времена подъема левого движения, когда он учился в гимназии. Потом он жил с девушкой, которая тогда была активной сторонницей синдикалистов, а теперь заседает в риксдаге как депутат от левой партии. Похоже, его считают левым в основном потому, что в своих репортажах по экономическим вопросам он вскрывал коррупцию и темные дела в сфере предпринимательства. Он нарисовал несколько нелестных портретов директоров и политиков и спровоцировал ряд отставок и судебных преследований, наверняка вполне заслуженных. Наиболее известным является дело Арбоги, в результате которого один буржуазный политик был вынужден подать в отставку, а бывшему руководителю муниципалитета дали год тюрьмы за растрату. Однако критика преступлений едва ли может считаться проявлением левых настроений.
– Я понимаю, что вы хотите сказать. Что еще?
– Он написал две книги. Одна из них о деле Арбоги, а вторая – об экономической журналистике – называется «Тамплиеры» и вышла три года назад. Я эту книгу не читала, но, судя по рецензиям, ее восприняли неоднозначно. Она породила ряд дискуссий в СМИ.
– Как у него с деньгами?
– Он не богат, но и не голодает. Его налоговые декларации прилагаются к отчету. В банке у него около двухсот пятидесяти тысяч крон, которые вложены частично в фонд пенсионного накопления, частично – в накопительный фонд. На счете у него порядка ста тысяч крон, которые он использует на текущие расходы, поездки и тому подобное. Он имеет кооперативную квартиру с полностью выплаченным паем – шестьдесят пять квадратных метров на Беллмансгатан, – и у него нет ни займов, ни долгов.
