Илья Бушмин - Анабиоз
Тимур обреченно вздохнул.
— Когда это нужно сделать?
— Сейчас.
— Зачем только спросил…
— Что?
— Говорю, не вопрос, сделаем.
— Хорошо. А что с распечаткой?
С несчастным видом Тимур поковырялся в носу.
— В шесть часов с человечком встречаемся. Около его офиса.
— Супер.
— Это далеко. А у меня работы по горло и… — поймав мой взгляд, Тимур осекся. — Ну, надо так надо.
Чтобы отвлечься, я взял почитать книгу с полки. Книги Тимуру остались от бабушки, которая была начитанной старушкой и тряслась над своей скромной библиотекой, как коршун над птенцами. Тимуру на это богатство было наплевать. Книга была по эзотерике. История шаманизма и общие сакральные корни этих верований у народов Азии. Сначала я просто лениво листал. Затем увлекся. Под такое чтиво было, о чем поразмыслить, учитывая, какие идеи последнее время приходили в мою голову.
В пять вечера Тимур с несчастным видом засобирался. Он ждал, что я составлю ему компанию, но я потягивал кофе из старой кружки и шуршал страницами. Демонстративно вздыхая, Тимур наконец убрался.
А я сел за компьютер. Честно говоря, с техникой я никогда не дружил. Сергей — да, с компьютером он был на «ты». Тимур тем более — с ним уже сами компьютеры были на «вы». А ко мне мной, если бы машины могли говорить, эти консервные банки обращались бы в лучшем случае с пренебрежительным «Эй, ты». Но я все-таки знал, как пользоваться поисковиком.
К этому времени Тимур нашел список городов — файл с маршрутом поезда был на рабочем столе. Я пробежал глазами по названиям. Рязань, Рузаевка, Сызрань, Новокуйбышевск, Самара, Богатое, Колтубанка, Бузулук, Тоцкая, Сорочинская. Новосергиевская и Переволоцкая. Последним пунктом значился Оренбург.
Не так уж и много.
Я боялся делать то, что собирался. Но это нужно было сделать рано или поздно. И я принялся искать. В поисковике вбивал слова «неопознанный труп», «убийство», «вокзал». И подставлял рядом названия городов из списка Тимура. После чего жал «новости» и смотрел последние сообщения из этих городов на нужную мне тему.
На это ушло пару часов.
Никакой информации не было. В одном городке нашли неопознанный труп и даже выложили его фото. Это был бомж лет 40–50. В другом писали о поножовщине на перроне. Открыв новость, я обнаружил, что подрались следовавший из зоны уголовник и местный маргинал, который и отправился в больницу с ножевым ранением в живот.
Новостей о смерти Сергея не было. Если бы на одной из станций убили человека, новость должна была быть. Сейчас у всех служб есть отделы по связям с прессой, которые готовят такие сообщения. Я достаточно смотрел новостей, чтобы знать, что так это и работает. О трупе молодого человека никто не сообщал.
Это помогло мне отбросить последние сомнения. Сергей — жив.
И я найду его.
Вот только как?
Тимур вернулся к восьми. Принес распечатку звонков с телефона Сергея и наоборот, на его телефон с других устройств. С ручкой, которую едва удалось найти на загаженном всякой всячиной столе Тимура, я засел за бумаги.
И понял, что сам я ничего тут не смогу сделать. Все, что я мог идентифицировать — это жалкие пять номеров. Домашний телефон родителей. Сотовый отца. У матери мобильного телефона не было — она всегда волновалась, когда нужно было отвечать на звонок, и минут пять могла пытаться произнести только «Алло». Дальше — сотовый телефон Щербакова. Телефон в офисе «Гермеса» — он был почти такой же, как и рабочий у Щербакова (помогла визитка гендиректора), отличались только последние две цифры. Ну и номер Жени. На него звонков было больше всего. Любимая девушка.
Я набрал ее. Трубку Женя взяла почти сразу.
— Алло?
— Женя, это я.
Она помолчала.
— Ты в курсе, сколько время?
Я поискал глазами часы. Десять минут двенадцатого.
— Прости. Нужна твоя помощь.
В двух словах я обрисовал ситуацию. Женя отнеслась к идее очень живо.
— Конечно! Я сама с удовольствием. Приезжай завтра после обеда.
— Ты хотела провести выходные у родителей.
— История с машиной поменяла планы.
Через час я лег спать. Тимур сидел за компьютером, постоянно щелкая клавишами или кнопкой мышки. Скоро угомонился и он. Я валялся на полу, пытаясь уснуть, а Тимур шастал мимо. Потом лег на диван, погасив свет. И почти сразу захрапел. Мне же сон упрямо не шел.
Я думал о брате.
Что с тобой? Треть месяца прошла с тех пор, как ты должен был вернуться домой. Для кого-то — короткий срок, для кого-то — целая вечность. Никакой информации и никаких следов, кроме намеков на неведомые неприятности и злосчастного коврика с пятнышком крови.
Что с тобой, Сергей? Где ты?
Если нарисовать на спине человека карту Москвы с Красной площадью в центре позвоночника, чуть пониже лопаток, то наш район будет строго в заднице. И это очень точная метафора. Рабочий люд, любители выпить и подраться. В 90-е, когда мы с братом были совсем маленькими, район заполонили наркоманы и гопники. В основном это были местные, не нашедшие для себя пристанища и иного занятия. Тусовки сплачивались в банды, которые воевали квартал на квартал. Некоторые объединялись, другие распадались. Интриги, которым позавидует любой сериал про мафию. На съемных квартирах обосновались барыги — торговцы наркотиками — из Средней Азии, а их клиенты добывали деньги на дозу прямо здесь, на улице. Грабя женщин, стариков и подростков.
Я вспомнил, как впервые избили брата. Ему было лет 12. Он шел со школы, когда его встретила стайка пацанов из другого района. Их было трое. Сергей был один. Домой он вернулся с заплывшим глазом и разбитой скулой.
Тогда я тоже жалел, что меня не было рядом.
Сам я впервые подрался в семь лет. Последнее лето перед школой. На детской площадке в нашем дворе 10-летний бугай из соседнего подъезда, которого боялись все, решил самоутвердиться за счет Сергея. Он толкнул брата. Тот упал на асфальт и расшиб колено.
Родители растили нас, внушая, что драться — это плохо. Если ты дерешься, то улица ждет тебя с распростертыми объятиями. А они с тревогой взирали на улицу по вечерам, выглядывая из окон при каждом далеком крике. Тогда их слова были для меня истиной в последней инстанции. Я слушал их и верил им.
До момента, когда бугай из соседнего подъезда разбил колено Сергея.
Я как обезумел. Почему-то тот момент я помню очень хорошо. Вдруг все внушения родителей рассыпались в прах. Я увидел собственными глазами, что они ошибались. За себя и за близких нужно бороться. Тогда я набросился на бугая и принялся неумело колотить его кулаками. Бугай в ответ расквасил мне нос легким движением. Мне на грудь капалась кровь из разбитого носа, я ревел, но налетел на него снова. Толчок — и я при падении отбил копчик. Боль была такой, словно мне в низ позвоночника вонзили толстый металлический штырь. Но я не остановился. А налетал на бугая снова и снова, получая удар или тычок, падая — и снова вскакивая. Пока вдруг превосходящий меня в силе, опыте и всем остальном бугай не понял — я не сдамся. Хоть башку мне открути. А к этому он не был готов.
В тот момент он проиграл. А я получил самый важный урок в моей тогда еще такой короткой жизни.
Я вспомнил свое 20-летие. Брату было 12, он поступал в институт, и ему было не до веселья. Я приперся домой мертвецки пьяным. А Сергей был первым, кто увидел мою татуировку на задней стороне шеи. Череп мертвеца, сжимающий в зубах автоматный патрон и смотрящий на тебя черными впадинами глаз. Проснулся я в обед, еще хмельной после вчерашнего. Сергей спросил, зачем эта татуировка.
«Это боец, — сказал я. — Помнишь, ты мне книжку давал? Про касты? Там было написано про кшатриев. Каста воинов». Сергей не понимал, при чем здесь книжка. «Чувак на татухе мертв, от него остался голый пустой череп. И оружия у него больше нет Его песенка типа спета. Но он зажимает своими зубами последний патрон. Потому что он не сдался. Он умер, но сдаваться не собирается. Если ты готов сдохнуть, но не сдаться, ты непобедим. Запомни это, братан».
Я был пафосным придурком, уверенным, что добьюсь в этой жизни всего.
А в день, когда моего 12-летнего брата избили по пути из школы, я сорвался на него.
«И ты ничего им не сделал?!» «Их было трое». «Какая разница, сколько их было?!» «Тебе хорошо говорить, ты драчун!». Я влепил ему пощечину, целясь по здоровой стороне лица. «Почему ты такая сволочь?!», — кричал Сергей, глядя на меня с ненавистью. Я снова влепил ему пощечину. «Потому что я твой старший брат. Я должен быть сволочью. Это мои обязанности!». Сергей разревелся. А я крепко обнял его. Он уткнулся в мое плечо, продолжая реветь. «Может, я был неправ, — нехотя признал я. — Да я и не должен всегда быть прав. Ты можешь обижаться, нажаловаться на меня предкам. Но ты же знаешь, что я за тебя жизнь отдам, если надо будет. Ты знаешь об этом?». Сергей кивнул, сотрясаясь от рыданий. Я отстранил его и встряхнул за плечи. «Они узнали, что тебя можно отлупить просто так. И они сделают это снова. Ты себя так поставил. А я не хочу, чтобы тебя держали за лоха. Не потому, что мне будет стыдно с тобой общаться. Наоборот, потому что ты для меня важен». «И что мне делать?», — Сергей шмыгал носом и размазывал слезы и сопли по лицу. «Поставить их на место. Научиться стоять за себя. Я тебе сто раз предлагал научиться, а ты не хотел. Теперь понимаешь, что это НУЖНО? Это твой долг, Серега. Если не бороться за свою жизнь — зачем тогда вообще жить?».
