Люциан Бэйн - Осквернитель Соломон
- Давай сначала поедим, наберемся сил, а после попробуем принять душ. Ты можешь лечь в постель и под одеялом снять платье, а я принесу тебе свежую рубашку. Ты обязательно помоешься, обещаю, хорошо?
Ее разум зациклился на фразе "снять платье". Как она справится с этим? Она кивнула в согласии, лишь бы не находиться больше в туалете, и чтобы его руки, наконец, отпустили ее. Соломон отнес Хаос обратно к кровати, и боль в ее теле позаботилась о том, чтобы от стыда не осталось и следа. И с каждым его словом она боялась потерять контроль над своими чувствами, которые могли захлестнуть ее, лишив самообладания. Что бы произошло, не подавляй Хаос эти эмоции? В этот момент она поняла, что не знает как быть: подавить их или все-таки заставить работать их в свою пользу. Всему виной была боль, что душила ее и угрожала прорваться тошнотой.
- Милостивый Боже, - проронил Соломон, когда девушка вернулась в кровать. - Это просто ужасно.
Если бы не боль, которая буквально сводила с ума, Хаос бы уже давно съежилась от стыда.
- Я имею в виду тебя, насколько это было ужасно для тебя, - будто услышав мысли девушки, пояснил Соломон.
Мог ли он выдержать подобное? Настолько ли он силен, какой была девушка?
- О, Боже, тебе действительно нужен врач, - бормотал он, расхаживая взад-вперед, его голос казался взвинченным.
- Нет, - возразила Хаос.
- Я знаю, знаю, но я имею в виду, что тебе нужны настоящие обезболивающие, а не эта хрень детского назначения.
- Я... - Спустя несколько секунд ей удалось договорить: - В порядке.
Соломон усмехнулся, как ей показалось с гневом.
- Конечно, в порядке. И мы скоро тебя переоденем, но не смей двигаться.
Хаос разрывалась между болью, которой горело ее тело, и мыслями, будоражащими ее сознание, она прибывала в полнейшем смятении, метаясь между тем, что желала чувствовать, о чем хотела думать, и тем, что должна была. Ощущать вину и стыд казалось в порядке вещей, но противостоять чувству уязвимости – никогда не было ее сильной стороной. А когда приходило понимание, что она поступает правильно и верно мыслит, боль ударяла ее о стену смятения и погружала в отчаяние.
Девушка позволила Соломону дать ей другое лекарство, не заботясь о том, не было ли оно лишним. На тот момент она была согласна на все, лишь бы облегчить свои страдания. Она просто хотела заснуть. Погрузиться в темноту внутри себя и проспать в течение нескольких часов. А когда Хаос проснется, она будет в порядке.
***
Хаос не помнила, как уснула, и что предшествовало этому. Или как Мастер, в конечном счете, пришел за ней и забрал ее обратно. Она попыталась осмотреться, но не могла поднять голову. Наконец, она поняла почему. Ее голова была зафиксирована. Хаос узнала темные, с облупившейся краской, стены и быстро проплывающие потолочные светильники над ней.
Это были Залы Четвертого Этажа.
Осознание происходящего сковало ее паникой, и она не могла понять, почему находится здесь. Хаос уже бывала здесь однажды, в самом начале своего обучения. Хаос боролась с ремнями, оплетавшими ее тело, а омерзительный скрип каталки разрывал ее слух, как крики сотни бешеных летучих мышей, царапая колесами пол обветшалых коридоров, по которым когда-то бродили душевнобольные. Ее здравомыслие раскололось на миллион частиц, когда запах заплесневелой грязи разбудил в ней воспоминания, заставив Хаос неистово вырываться и биться всем телом о каталку.
- Нет, нет, - она тяжело дышала. - Нет, только не это, только не это! Пожалуйста! Я прошу прощения! Умоляю! - взмолилась Хаос, не понимая, чем заслужила повторение этого ада.– Простите, проооошу! Маааастер, помогите мне!
- Используем гидроодеяло. Нужно экономить электричество.
Глубокий спокойный голос Мастера послал волну паники через все ее тело.
- Нет! Мастер, нет, пожалуйста, простите, я исправлюсь, я все сделаю лучше! - слова разрывали ее легкие, пока она пыталась вырваться из наручников, а ее руки и ноги пылали огнем.
В голове Хаос прозвучал сигнал убираться отсюда, когда она увидела белое полотно, опускающееся на нее сверху. Но выбраться было невозможно, пылающая белая ткань обжигала все обнаженные части ее тела. Хаос все сильнее стискивала зубы, пока материя туго сдавливала ее. Громкое пыхтение вырвалось из ее рта, когда девушка попыталась увернуться от плотно прилегающей ткани к ее лицу, но твердые пальцы вернули ее голову на место.
- Держи лицо прямо, - прозвучал мягкий женский голос.
Хаос не узнала его. Это была Королева? Зачем ей это?
- Пожалуйста, прошу, - пропищала Хаос, плотно зажмурив глаза.
- Затягивайте туже, - безмятежно пробормотал Мастер.
Ткань затягивали до тех пор, пока девушку не сплющило на кровати, и ее дыхание не стало поверхностным. Не в силах остановить рыдания вперемешку с тяжелым пыхтением, Хаос широко раскрыла рот. Ей нужно унестись мыслями далеко отсюда, настолько далеко, насколько бы это позволил ее разум.
Но они опережали ее, двигаясь слишком быстро.
- Установите на триста вольт для запуска.
Сотрясаясь от ужаса, Хаос продолжала упорно бороться. Но порочный вздох, раздавшийся рядом, подавил ее борьбу, когда Мастер скользнул пальцами по ее ступне, затем по ноге. Мольба прекратилась. Осталось единственное желание - выжить. Хаос напрягла каждый мускул, натягивая сдерживающие ее ремни, ожидая толчка, который должен был должен был очистить ее от всего. Всего: от содержимого ее кишечника и мочевого пузыря до ее оскверненного нечестивого сознания.
Разряды тока, словно гигантский дикий медведь с металлическими острыми зубами, пронзили ударом ее тело, заставив хаотично сокращаться каждую мышцу, пробираясь до самых костей и мозга.
- Проснись. Эй! Проснись!
Хаос не была до конца уверена, насколько это было возможно, она словно стояла на краю пропасти, но цеплялась за голос, вытягивающий ее оттуда, вытягивающий ее из ужаса.
- Тебе приснился кошмар, - до Хаос донеслись слова с придыханием.
Оборванные вздохи вперемешку с приглушенными криками наполнили ее слух.
О, Господи Боже, надрывные звуки принадлежали ей.
- Я была... - Хаос по-прежнему ощущала, как от тока сотрясается ее тело. - Я.… мне больно, - тяжело дыша, выталкивала она из себя слова, - я ничего не вижу.
- Ты довольно долго проспала, с тобой произошел несчастный случай, - быстро и успокаивающе объяснял Соломон. - Я нашел тебя в лесу, сейчас мы у меня дома, и меня зовут Соломон, ты помнишь?
Огромный вздох облегчения вырвался из ее легких, когда Хаос, наконец, поняла, как крепкой хваткой вцепилась руками в предплечья мужчины.
- Пока ты спала, я наложил бинты с лекарством на твои глаза, и, если ты откинешься головой на подушку, я смогу их снять, так как за время твоего сна, они сместились. Лекарство должно убрать отек.
- Пить, - прохрипела она.
- Да, конечно, - сказал Соломон. - Ты проспала десять часов подряд. Последний прием медикаментов, должно быть, дал тебе передышку. Я сниму бинты после того, как ты попьешь.
Да, только после того, как она попьет. Болезненно сглатывая, ощущая, насколько сильно садним горло, она опустила руки. Соломон приподнял ее голову и помог попить, вкус напитка был довольно странным.
- Сожалею, но придется попробовать моего травяного отвара для улучшения самочувствия. Должно помочь с болью и отеком. И он определенно работает: припухлость на губах уменьшилась почти вдвое.
Теперь она все вспомнила. Заключительная подготовка, заключительный этап, избиение. Это был не просто кошмар, все было реально. Но сейчас Хаос была в порядке. Она была далеко от того места, не на Четвертом Этаже. Хаос не назвала бы себя слабой, но это место вселяло в нее настоящий ужас. И дело было не в пытках, дело было в самом месте. Воздух там был густой, насыщенный неочищенными злыми душами.
Боже, она, должно быть, ужасно выглядела. Хаос попыталась припомнить, почему ее горло саднило гораздо сильнее, чем раньше. Язык словно распух и огрубел. Хаос мысленно оценила свое состояние, и тут же всплыли воспоминания о той мучительной боли, в которой она пребывала.
- Как ты себя чувствуешь? По шкале от одного до десяти, десять будет «потрясно».
Хаос вспомнила, как Соломон уже спрашивал ее об этом. Она чувствовала себя, пожалуй, на...
- Четыре.
Соломон испустил вздох, полный облегчения.
- Звучит намного лучше, чем один или два. Благодарю тебя, Боже.
Девушка повернула к нему голову, и он начал разматывать бинты. Он страстно благодарил Бога за удачу, что означало, он молился за нее. Эти странные чувства, вызванные его голосом, не позволили ей усомниться в этом. Чувства столь чуждые ей и оттого отталкивающие.
Боль ударила в глаза, когда он, наконец, снял последний бинт с кожи ее век.
- Постарайся не двигаться и держи глаза закрытыми, хотя бы недолго.
