Лумис Грег - Синайский секрет
— Был рад встрече.
Уитерспун обжег взглядом протянутую руку и, не сказав больше ни слова, быстрым шагом вышел из кабинета.
— Похоже, он рассердился, — заметила Сара, когда за агентом захлопнулась дверь.
— Вы угадали.
— И чем же вы его так взбесили?
— Чем? Напомнил о Четвертой поправке к Конституции[11].
— Вряд ли стоило из-за этого так беситься.
— Да, пожалуй, — согласился Лэнг.
Он на секунду задумался.
— Сара, не могли бы вы отыскать номер уполномоченного ФБР в Атланте? Мерфи, кажется, или как-то в этом роде.
Через несколько минут Сара сообщила ему номер.
— Значит, его зовут О’Нейл… — Лэнг пожал плечами и набрал номер.
С О'Нейлом его соединили почти сразу, потребовалось сказать лишь несколько слов человеку, взявшему трубку.
— Мистер Рейлли, если вы звоните по поводу обвинений, выдвинутых против мэра, вам следует обращаться через управление прокурора.
— Я вовсе не по этому делу, но все равно благодарю за совет, — быстро ответил Лэнг. — Мне тут довелось пообщаться с одним из ваших агентов, Чарльзом Уитерспуном. Парень, кажется, расследует убийство, а я никак не могу углядеть здесь связи с федеральными органами. Я не против того, чтобы помочь, но…
— Как, вы сказали, его зовут?
— Уитерспун, Чарльз Уитерспун.
Последовала столь длинная пауза, что Лэнг испугался, не прервалась ли связь.
— Мистер Рейлли, вы уверены, что этот Чарльз Уитерспун работает в Атлантском отделении бюро?
— Я уверен, что он так представился.
— Вы смотрели его удостоверение?
У Лэнга вдруг очень неприятно засосало в низу живота, как будто съеденная за завтраком пища решила жестоко расквитаться с ним.
— Он показал его. Вроде бы все было в порядке; это же не первое такое удостоверение, которое я видел.
— Не сомневаюсь в этом… — Еще одна пауза. — Мистер Рейлли, не буду ходить вокруг да около. Никакого Чарльза Уитерспуна в нашем отделении нет.
Лэнг будто сквозь вату слышал, как собеседник расспрашивал о внешности самозванца и просил немедленно сообщить, если таинственный мистер Уитерспун появится вновь. Повесив трубку, он еще добрую минуту сидел неподвижно, уставившись на телефонный аппарат.
Книга ХеребаГлава 1
1. И после смерти Аменхотепа III стал фараоном сын его, и был Моисей изгнан из дома фараонова и отправлен в Синай, где и пребывал семь лет. И ради блага израильтян умолял он нового фараона, дабы дал тот свободу израильтянам.
2. Но фараон ожесточил сердце свое против Моисея и сказал ему: «Зачем тщишься ты лишить меня людей, кои лепят мне кирпичи и жнут урожай злаков земных?» И Моисей ответил: «Сие есть воля единого Бога». И разгневался на него фараон и запретил Моисею являться пред лицо свое, доколе не стряслось во всем Египте великое бедствие.
3. Тогда фараон призвал к себе Моисея и рек ему: «Докажи мне, что твой единый бог может избавить нас от бедствий, кои бессильны отвести все наши боги». А жрецы, стоявшие вкруг фараона, возопили: «Владыка, у израильтян лишь один бог, а наших богов легион. Скажи — елико один бог сможет совладать с толиким множеством, ибо каждый из них есть бог?»
4. И рек им Моисей: «Покажите мне, какую власть даруют вам ваши боги, и узрите, что единый Бог неизмеримо сильнее, чем все они». И швырнули жрецы фараоновы свои посохи, и превратились те в змей росту великого, и вскричал фараон: «Принесли вы змей ядовитых, дабы умертвили они меня?»
5. Но Моисей не устрашился, но тоже бросил на пол свой посох и превратился тот в змею, менее, чем прочие, длиною, но все же пожрала она всех остальных, доколе ни одной не осталось пред фараоном.
6. И фараон узрел, что содеялось, и рек своим жрецам: «Не есть ли сие порукой тому, что бог Моисея сильнее, нежели ваши боги? И станут ли поелику те из народов наших, кои поклоняются сему богу, сильнее, нежели мы? И не должно ли нам содеять по просьбе Моисеевой?» И не нашли жрецы, что ответствовать, и промолчали.
7. И рек тогда Моисей израильтянам: «Соберите детей ваших и жен ваших. Возьмите ослов ваших, овец и весь скот ваш, ибо даровал нам Бог милосердие фараона, и изойдем мы из Египта».
8. Но когда узрел фараон, коликое множество израильтян собралось изойти из Египта, и понял, коликого множества рабочих рук предстоит ему лишиться, стало сердце его, как камень, и послал он воинство, дабы остановить израильтян и чтобы не ушли они из владений его. И пришел к нему Моисей и рек: «Было изречено тобой слово, что отпускаешь ты израильтян из Египта, но теперь преступаешь ты слово свое». И ответствовал фараон: «Делаю я, как богу подобает, ибо разве не есть фараон бог Египта?» И ушел Моисей во гневе, но был он бессилен против воли фараоновой.
9. И удалился Моисей в пустыню, и пребывал там сорок дней, и все это время собеседовал он там с единым Богом. И единый Бог направил его к горе, где египтяне и их рабы трудились и день, и ночь, дабы делать великие диковины из золота. Взял какие-то из этих диковин Моисей с собою и возвратился в Египет, дабы вновь умолять Фараона.
10. И фараон услышал Моисея и дозволил израильтянам удалиться в пустыню, пока не ожесточилось вновь сердце его против израильтян.
II
Глава 8
Пичтри-центр
Пичтри-стрит, 227
Атланта, Джорджия
11:40 по стандартному восточному времени
На время ленча у Лэнга было намечено свидание.
После того, как его покинула Герт, он упорно сопротивлялся атакам одиноких женщин, обитавших в одном доме с ним. Эти разведенные хищницы в один голос жаловались на оскорбительно малые суммы назначенных им алиментов и на то, как несправедливо были составлены их брачные контракты, но ни одна из них даже не пыталась найти достаточно доходную работу. Вместо этого они без устали — словно койоты, суетящиеся вокруг походного костра в надежде чем-нибудь поживиться, — бегали по лучшим водолечебницам, ресторанам и всяческим мероприятиям Бакхеда. Они стремились отыскать средство для поддержания своего прежнего образа жизни — в виде подходящего мужчины. Ни один хорошо обеспеченный самец не был обойден их вниманием. Даже старость или явная немощь не служили для них препятствием, а скорее, наоборот, вдохновляли, так как при таких обстоятельствах появлялась надежда раньше завладеть наследством супруга. Кто-то из этих леди пал жертвами стремления их мужей к новизне, другие — прихотливых поворотов судьбы; правда, эта судьба, при всей ее жестокости, исправно выплачивала дивиденды по счетам с непрерывно увеличивавшимися суммами.
Лэнг представлял для них самую заманчивую добычу — богатый и без досадного обременения в виде жадных наследников. Ну, а Лэнг отражал осаду, как хорошо укрепленная и вооруженная крепость.
Но неделю назад он познакомился с Алисией Уорнер, и стена твердыни дала трещину.
Она недавно поступила на работу в управление федерального прокурора, переехав в Атланту из Денвера, после «неприятного» (как она характеризовала случившееся) развода. А разве они бывают приятными? Скорее уж можно ожидать, что кому-то понравится, когда дантист ковыряет у него канал в корне зуба.
Лэнг не пытался выяснять подробности случившегося, а она, в свою очередь, не стремилась ими делиться. Начали они с беседы во время перерыва на кофе в здании федерального суда, а после работы отправились выпить.
Она была на удивление осмотрительна; он не торопил события.
У него было полно дел; она больше думала о своей карьере, чем о том, как бы второй раз выйти замуж.
Они вились друг возле друга, как двое зверей, претендующих на одну и ту же территорию.
На сегодня Лэнг наметил решительный шаг — он собирался предложить устроить нормальное, без шуток, свидание, как «у больших». Например, пойти в нормальный ресторан, где можно было бы поговорить не о проблемах криминальной юстиции, а о чем-нибудь другом.
Лэнг не был робок по своей природе, но возможность встретить отказ у этой женщины порождала в нем больше страха, чем несколько покушений на его жизнь, которые ему пришлось пережить за несколько последних лет. Хотя это было естественно — ведь у него не было возможности обдумать предстоящее перед появлением убийцы с ножом или взрывом бомбы, заложенной в его автомобиль агентами претендентов на закулисную мировую власть.
Он взглянул на часы и отодвинулся вместе с креслом от стола. Встал, прошел по коридору до мужской комнаты, причесал и без того идеально лежавшие волосы, потрогал все еще совершенно гладкие после утреннего бритья щеки и, скорчив рожу, всмотрелся в зубы, к которым после зубной щетки ничего не прикасалось.
