Нацуо Кирино - Гротеск
Несколько писем матери я сохранила. Могу показать. Читая их, невозможно представить, как она решилась на самоубийство. Я и подумать не могла, что в ее душе накопилось столько боли. До самого ее ухода не замечала отчаяния, толкнувшего ее к тому, чтобы распрощаться с этим миром. Но больше всего меня поразило, что у матери нашлось мужество свести счеты с жизнью.
Привет! Как дела? У нас все в порядке. Мы здоровы. Все трое.
Как у вас дела с дедом? Не ругаетесь? Дед у нас человек строгих правил, не то что я. Так что вы, наверное, ладите. Еще хочу сказать: не давай ему никаких денег, кроме тех сорока тысяч иен, что мы обещали высылать каждый месяц. Особенно на нас рассчитывать не стоит, разбирайся со своими делами сама. Я перевела тебе немного на счет, только деду не говори. Если он все-таки что-то выпросит, непременно скажи, чтобы написал расписку. Отец тоже говорит, что это надо сделать обязательно.
Как учишься? Никак не могу поверить, что ты поступила в такую замечательную школу. Хвастаюсь перед местными японцами, как только кого встречу. Юрико ничего об этом не говорит, но, я думаю, она тебе завидует. Для нее это отличный стимул, так что учись хорошо. С такой головой, как у тебя, нельзя сбавлять обороты.
Как сакура? Уже отцветает, наверное? Я очень по ней скучаю. Какая же это красота! В Берне сакура мне не встречалась, хотя, может быть, где-нибудь и растет. Надо будет поинтересоваться у кого-нибудь из ассоциации японцев, которые здесь живут. Правда, отцу не очень нравится, что я общаюсь с этой ассоциацией и Обществом японских женщин.
У нас еще холодно, без пальто на улицу не выйдешь. Ветер с Ааре пронизывает насквозь. Такой холод, что становится грустно, одиноко. Я хожу в бежевом пальто. Том, что мы купили в универмаге Одакю на распродаже. Ты помнишь. Для такой погоды, конечно, легковато, но люди хвалят, говорят, красивое. Некоторые спрашивают, где купила. Хотя народ здесь одевается хорошо, все подтянутые. Приятно посмотреть.
Берн очень красивый город, прямо как из сказки. Правда, он оказался гораздо меньше, чем я представляла. Я даже удивилась сначала. Еще меня поразило, как много здесь иностранцев, из самых разных стран. На первых порах я ходила по улицам с круглыми глазами, но в последнее время уже насытилась. Много денег уходит на тебя — что посылаем на жизнь и обучение. Почти ничего не остается, живем очень скромно. Юрико злится, говорит, ты во всем виновата, потому что осталась в Японии. Но ты не бери в голову. Я уже сказала: не сбавляй обороты.
Мы живем в новой части города. Через дом — обувная фабрика дяди Карла. На другой стороне — жилой дом с крошечными квартирами.
Рядом — пустырь. Отец гордится, что мы устроились в пределах городской черты, но мне это больше напоминает пригород. Но стоит мне только об этом заикнуться, как он начинает сердиться. Улицы в Берне прямые, все люди высокие и говорят на непонятном языке. Держатся высокомерно. Для меня это хороший урок.
Вот что со мной случилось на днях. Когда я переходила улицу — как всегда, по правилам, на зеленый свет, — меня задела машина. Бампером зацепила пальто, порвала подкладку. Сидевшая за рулем женщина выскочила из машины и вместо того, чтобы извиниться, как я думала, стала на меня кричать. Я не понимала, чего от меня хотят, а от все больше горячилась, тыча пальцем в мое пальто. Скорее всего, говорила, что это я виновата: ходят всякие нараспашку, за машины цепляются. Я извинилась, что доставила ей неудобство, и пошла домой. Вечером рассказала об этом случае отцу; он страшно разозлился. «Не лезь ты со своими признаниями, что не права, — сказал он — Оправдываются только дураки. Надо было с нее денег взять за подкладку». Мне стало ясно, почему отец не имеет привычки извиняться: они здесь все такие. Еще один урок.
Скоро три месяца, как мы сюда приехали. Наконец-то нам привезли обстановку, которую мы отправили морем. Теперь можно вздохнуть спокойно. Хотя она совсем не подходит для современной квартиры, где мы сейчас живем. У отца от этого портится настроение. Ворчит, что надо было все купить здесь, а японская мебель никуда не годится. Я отвечаю: какой смысл об этом рассуждать, денег-то на новую мебель все равно нет. От этого он еще сильней распаляется: почему заранее обо всем не посоветовались? Мне кажется, он опять становится таким, как раньше. Постоянно на взводе. Вернувшись на родину, еще больше зациклился на себе. Я его раздражаю своими ошибками. В последнее время отец предпочитает гулять только с Юрико. Без меня. Юрико, похоже, довольна. Она подружилась со старшим сыном дяди Карла (он работает у отца на фабрике), и они часто бывают вместе.
Меня очень удивило, как здесь все дорого. Вот уж не думала. Пойти куда-нибудь пообедать или поужинать — больше двух тысяч иен с человека. И я бы не сказала, что очень вкусно. Натто[6] — 600 иен. Представляешь?! Как говорит отец, все дело в налогах, хотя у меня впечатление, что местная публика просто хорошо зарабатывает.
А у отца с новой работой пока не ладится. Толи не может на заводе найти общий язык с коллегами, то ли у самого дяди Карла дела не очень. Не знаю. Но он возвращается домой мрачный, спрашиваю его о работе — молчит. Будь ты здесь, были бы одни ссоры. Так что, думаю, хорошо, что ты не поехала. Юрико ходит с таким видом, словно ничего не замечает.
На днях ходили к дяде Карлу в гости. Я принесла тираси-дзуси.[7] Сама приготовила. У него жена француженка, Ивонна. У них двое детей. Старшему, Анри, что на заводе работает, двадцать лет. Дочка еще учится в школе, старшеклассница. Я спросила, как ее зовут, да забыла. Очень похожа на Ивонну, просто копия. Светленькая, нос с горбинкой, как у орла. Полная и совсем не красивая. Увидев Юрико, Ивонна и Карл чуть не упали. Карл сказал только: «Неужели от браков с азиатскими женщинами получаются такие красотки?» А Ивонна угрюмо промолчала.
Если говорить о Юрико, нам пришлось столкнуться со странной реакцией. Мы втроем идем погулять в парк. Навстречу попадаются люди, и все смотрят на нас как на какую-то диковину. В конце концов какая-нибудь старушенция подходит, чтобы поинтересоваться, из какой страны наша приемная дочь. Почему она так спросила? Потому, наверное, что здесь есть люди самых разных национальностей и во многих семьях живут приемные дети. Когда я сказала, что это наш собственный ребенок, она не поверила. Я по ее лицу поняла. Видимо, люди не могут смириться с мыслью, что у невзрачной азиатки родилось такое красивое создание. Отец говорит, что я слишком много об этом думаю, но избавиться от этого ощущения я никак не могу. Чтобы у желтой — да такая дочь! Они считают, что это невозможно. А я думаю: «Никакая Юрико не приемная, это я ее родила. Вот вам, утритесь!»
Напиши, как живешь. Отец говорит, что мы обязаны держать тебя в курсе наших дел. Передавай привет деду.
Часть 2
Класс голосеменных
1
«20 апреля 2000 г., утренний выпуск
19 апреля после 18 часов в квартире 103 по адресу: „Грин-Вилла апартментс“, Маруяма-тё, Сибуя, обнаружено тело женщины. О находке по телефону 110[8] сообщил управдом. Следствием, проведенным 1-м следственным отделом Главного полицейского управления совместно с полицейским участком района Сибуя, установлена личность погибшей — это Кадзуэ Сато, 39 лет, проживавшая в Кита-Торияма, Сэтагая, сотрудница строительной фирмы G. Судя по странгуляционным следам на шее г-жи Сато, она была задушена. 1-м следственным отделом создан штаб по выяснению обстоятельств убийства, который приступил к работе.
В результате следственных действий установлено, что в последний раз г-жу Сато видели 8 апреля около 16 часов, выходившей из своего дома. Куда она направилась — неизвестно.
Труп г-жи Сато был обнаружен в квартире, пустовавшей с августа прошлого года. Дверь квартиры была не заперта. Тело лежало на спине посреди комнаты площадью около 10 кв. м. Сумка убитой оказалась при ней, и хотя было известно, что при себе она имела около сорока тысяч иен, деньги из кошелька исчезли. На г-же Сато была та же одежда, в которой ее видели выходящей из дома 8 апреля.
После окончания университета в 1984 г. г-жа Сато поступила на работу в строительную фирму G. Работала в департаменте комплексных исследований в должности заместителя заведующего отделом. Не замужем. Жила вместе с матерью и младшей сестрой».
Прочитав в газете эту заметку, я тут же поняла, о какой Кадзуэ речь. Конечно, Кадзуэ Сато — имя совсем не редкое, можно и обознаться, но я была убеждена на все сто. Откуда такая уверенность? Два года назад, когда умерла Юрико, Кадзуэ мне позвонила. Единственный раз.
