Майкл Коннелли - Город костей
Босх уже чувствовал себя с Джулией непринужденно. Последние два дня они обедали вместе за столиком на Уандерланд-авеню, и она всегда находилась рядом с ним во время поисков на склоне холма. К бару они подъехали в его машине, и это казалось уже третьим или четвертым их свиданием. Они болтали о классификации и подробностях дела, которыми Босх был готов поделиться. Когда бармен поставил перед ними бокалы и графины с сайдкаром[4], Босх решил забыть на время о костях, крови и бейсбольных битах.
Они чокнулись, и Джулия воскликнула:
— За жизнь!
— Да, — улыбнулся Босх. — За то, чтобы протянуть еще один день.
— Хотя бы.
Босх понял, что теперь пора заговорить о том, что беспокоит Джулию. Но если она не захочет, он не будет настаивать.
— Почему тот парень, которого ты назвала Кико, сказал, чтобы ты не вешала нос?
Джулия помрачнела и промолчала.
— Если не хочешь отвечать...
— Нет, тут другое. Скорее, не хочу думать об этом.
— Мне знакомо это состояние. Забудь, что я спрашивал.
— Нет, все в порядке. Мой напарник собирается написать на меня докладную, а поскольку испытательный срок еще не кончился, это может выйти мне боком.
— Докладную за что?
— Заслон трубки.
Это профессиональное выражение означает появление перед дулом дробовика или иного оружия, которое держит другой полицейский.
— Что произошло? Может, расскажешь?
Джулия пожала плечами, и оба сделали по большому глотку.
— В общем, там была семейная ссора — я их терпеть не могу, — и тот тип заперся с пистолетом в спальне. Мы не знали, собирается он стрелять в себя, в жену или в нас. Дождались подкрепления и приготовились ворваться внутрь.
Джулия сделала еще глоток. Босх наблюдал за ней. На ее лице отразилось душевное смятение.
— Эджвуд держал дробовик. Кико предстояло высадить дверь. Феннел, его напарник, и я должны были войти. Все получилось удачно. Кико сильный. Он выломал дверь ударом ноги. Мы с Феннелом вошли. Этот тип валялся без сознания на кровати. Казалось бы, никаких проблем, но Эджвуд заявил, что я заслоняла трубку.
— Это было так?
— Не думаю. Но если заслоняла я, то и Феннел тоже, а ему он не сказал ни словечка.
— Потому что ты новичок. С испытательным сроком.
— Да, и мне это определенно начинает надоедать. Гарри, как тебе удалось уйти с патрульной службы? Сейчас ты занят важной работой. А я только выполняю команды по радио днями и ночами, мотаюсь от одной мерзости к другой, это то же самое, что гасить плевками пожар. Мы не делаем ничего важного, да еще в довершение всего этот чопорный скот твердит мне каждые две минуты, какая я бестолочь.
Босх хорошо понимал Джулию. Через это проходили все полицейские. Ежедневно бродишь по клоаке, и вскоре начинает казаться, что, кроме нее, ничего не существует. Вот почему он не мог бы вернуться в патрульную службу. Она представлялась ему лейкопластырем на пулевой ране.
— Ты думала, служба будет иной, когда училась в академии?
— Не помню, о чем я думала. И не уверена, что смогу достичь того положения, где буду что-либо значить.
— Уверен, достигнешь. Первые два года тяжелые. Но ты входишь в курс дела, начинаешь видеть перспективу и свой путь. У тебя все образуется.
Произнося эту ободряющую речь, Босх не испытывал уверенности. У него были долгие периоды сомнений относительно своей работы и выбора. Советуя Джулии терпеть, он сознавал, что не совсем искренен.
— Давай побеседуем о чем-нибудь другом, — предложила Джулия.
— С удовольствием, — улыбнулся Босх.
Он неторопливо пригубил коктейль, думая, как повернуть разговор в другое русло. Поставил бокал и произнес:
— Ты путешествовала в Андах, и тебя осенило: «А ведь я хочу служить в полиции».
Джулия рассмеялась, желая избавиться от унылости.
— Не совсем так. И я не бывала в Андах.
— А как же полная, красочная жизнь, которую вела до того, как нацепить значок? Ты сказала, что путешествовала по всему миру.
— В Южную Америку не ездила.
— Анды там? Я-то думал, во Флориде.
Джулия снова рассмеялась, и Босх обрадовался, что удачно сменил тему. Ему нравилось смотреть на ее зубы, когда она смеется. Они были чуточку кривыми, и в некотором смысле это делало их превосходными.
— Ну а кроме шуток, чем ты занималась?
Джулия повернулась на табурете так, что они с Босхом оказались плечом к плечу и глядели друг на друга в зеркало позади ряда разноцветных бутылок вдоль задней стены.
— Была какое-то время адвокатом — по гражданским делам, потом поняла, что это лакейское занятие, бросила его и стала путешествовать. При этом работала. Делала керамику в итальянской Венеции, была конным экскурсоводом в Швейцарских Альпах, поваром на гавайском туристическом судне. Подвизалась и на других ролях, повидала чуть ли не весь мир — кроме Андов. Затем вернулась домой.
— В Лос-Анджелес?
— Я здесь родилась и выросла. А ты?
— Тоже.
— Я в Сидерсе.
Джулия подняла бокал, и они чокнулись.
— За гордых и смелых! — провозгласила она.
Босх выпил и, взяв графин, налил сайдкара. Он значительно опережал Джулию, но это не смущало его. Чувствовал он себя раскованно. Приятно было на время забыть о работе, сидеть рядом с женщиной, не имеющей прямого отношения к делу о костях.
— Родилась в Сидерсе? — сказал он. — А росла где?
— Не смейся. В Бел-Эйре.
— Вот как? Видимо, твой отец не очень доволен, что ты решила служить в полиции.
— Тем более что однажды я ушла из его юридической фирмы и не подавала о себе вестей два года.
Босх улыбнулся и поднял бокал. Джулия чокнулась с ним.
— Храбрая девочка.
Когда они поставили бокалы, Джулия предложила:
— Давай покончим со всеми вопросами.
— Хорошо, — отозвался Босх. — И чем займемся?
— Отвези меня домой, Гарри. К себе.
Босх посмотрел в ее блестящие карие глаза, подумав, что события развиваются молниеносно. Это редко случается между полицейскими, сознающими свою принадлежность к замкнутой группе общества и ежедневно отправляющимися на работу с мыслью, что она связана с риском для жизни.
— Да, — промолвил наконец Босх. — Мне пришло на ум то же самое.
Он наклонился к Джулии и поцеловал ее в губы.
11
В гостиной Босха Джулия Брейшер смотрела на компакт-диски, сложенные стопками на полках возле стереопроигрывателя.
— Я люблю джаз.
Босх был в кухне. Он улыбнулся, услышав ее слова. Наполнил два бокала мартини из шейкера, вошел в гостиную и подал один ей.
— Кто тебе нравится?
— В последнее время Билл Эванс.
Босх кивнул, подошел к полке и достал «Некий рай». Вставил компакт-диск в проигрыватель.
— Билл и Майлс, — сказал он. — Разумеется, Колтрейн и еще несколько исполнителей. Я считаю их самыми лучшими.
Когда зазвучала музыка, он поднял свой бокал, Джулия подошла и чокнулась с ним. Вместо того чтобы пить, они слились в поцелуе. Потом она рассмеялась.
— Что такое? — спросил Босх.
— Ничего. Просто я чувствую себя беззаботной и счастливой.
— Я тоже.
— Очевидно, дело в том, что ты отдал мне фонарик.
Босх пришел в недоумение:
— Как это понять?
— Он ведь такой фаллический.
Увидя выражение лица Босха, Джулия снова рассмеялась и пролила на пол чуть-чуть коктейля.
Позднее, когда она лежала на его кровати, Босх водил пальцем по татуировке в виде сияющего солнца на ее пояснице и думал о том, какой близкой и вместе с тем незнакомой кажется ему эта женщина. Он не знал о ней почти ничего. При взгляде на нее под любым углом зрения обнаруживался сюрприз вроде этой татуировки.
— О чем думаешь? — спросила Джулия.
— О человеке, который нанес тебе это на поясницу. Жалею, что не я.
— Почему?
— Потому что какая-то его часть всегда будет с тобой.
Джулия с улыбкой перевернулась на бок, показывая груди. Волосы ее рассыпались по плечам. Босху нравилось и это. Она притянула его к себе, наградила долгим поцелуем, а потом сказала:
— Давно не слышала ничего столь приятного.
Босх положил голову на ее подушку, ощутив запах нежных духов, секса и пота.
— У тебя нет никаких портретов на стенах, — удивилась Джулия. — Я имею в виду — фотографий.
Он пожал плечами. Джулия повернулась к нему спиной. Он положил ладонь на ее грудь и притянул к себе.
— Останешься до утра?
— Муж, наверное, заинтересуется, где я, но ему можно позвонить.
Босх оцепенел, а Джулия рассмеялась.
— Зачем ты меня так пугаешь?
— Ты даже не спросил, есть ли у меня кто-нибудь.
— Ты меня тоже не спрашивала.
— С тобой все было ясно. Типичный одинокий детектив. И она заговорила низким мужским голосом: — Только факты, мэм. У меня нет времени на женщин. Я расследую убийства. Мне надо выполнить работу, и я...
Босх провел большим пальцем по ее боку. Она, замолчав, улыбнулась.
— Ты одолжила мне фонарик, — сказал он. — Я подумал: женщина, у которой кто-то есть, этого не сделает.
