Джеймс Роллинс - Дьявольская колония
Именно здесь Пейнтер находился почти постоянно. Зачастую его единственными окнами в окружающий мир оставались три огромных монитора на стенах кабинета.
Развернувшись, Пейнтер прошел к столу, размышляя о том, какие проблемы создаст эта доморощенная террористка, к тому же индианка. Он редко задумывался над своим происхождением, тем более что юность его прошла в приемных семьях. Его мать, страдавшая от депрессии, пырнула мужа ножом после семи лет совместной жизни и рождения сына. Лишившись родителей, Пейнтер не потерял связь со своими индейскими корнями, так как его воспитание взяло на себя племя его отца. Однако после такого беспорядочного сурового детства он во фразе «коренной американец», описывающей его происхождение, основной упор делал на слове «американец».
Пейнтера вывел из размышлений стук в открытую дверь кабинета. Обернувшись, он увидел на пороге Рональда Чуна, эксперта-геолога «Сигмы».
— Думаю, вам будет интересно взглянуть на это.
Пейнтер взмахом руки пригласил геолога в кабинет, почти ожидая, что Чуну придется пригнуться, чтобы войти в дверь. Росту в ученом было без малого шесть футов, и до этой отметки он недотягивал только потому, что брил голову наголо. Чун был в сером лабораторном комбинезоне, из-под расстегнутого ворота виднелась футболка десантника.
— Что там у тебя? — спросил Пейнтер.
— Я внимательно изучил все донесения и наткнулся на один момент, который может оказаться важным. — Чун положил на стол папку. — Это показания некоего майора Эшли Райана, командира подразделения Национальной гвардии, находившегося там. Вопросы в основном посвящены личности террористки, а также событиям, предшествовавшим взрыву. Однако майора Райана, похоже, здорово встревожил сам взрыв.
Пейнтер выпрямился в кресле и взял папку.
— Взгляните на страницу восемнадцать, я выделил ключевые моменты маркером.
Раскрыв папку, Пейнтер отыскал нужную страницу и прочитал то, что было отмечено желтым цветом. Всего несколько фраз, однако от последних слов майора у Пейнтера застыла кровь в жилах.
Он прочитал вслух:
— «Земля… казалось, она растворяется».
Чун стоял перед столом, заложив руки за спину.
— С самого начала меня не покидало ощущение, что в этом взрыве есть что-то странное. Поэтому я посоветовался со специалистом-взрывником «Сигмы», и он пришел к тому же выводу. При детонации такой силы, что была пробита трещина в скальных породах и вскрыт геотермальный источник, радиус поражения должен был быть вдесятеро больше.
С порога донесся хрипловатый голос:
— Совершенно верно. Рвануло слабовато.
Пейнтер снова повернулся к дверям. Похоже, новый специалист по взрывотехнике «Сигмы» пришел поддержать Чуна. Он стоял, прислонившись к косяку. Росту в нем было на целый фут больше, чем в Чуне, да и весом он превосходил своего коллегу на добрых сорок фунтов, большую часть из которых составляли мышцы. Его темные волосы были коротко подстрижены, но он все равно тщательно зализывал скудные остатки назад с помощью геля. На нем был такой же комбинезон, как и на Чуне, но, судя по голой груди, под комбинезоном ничего не было.
Правой рукой он рассеянно мял комок глины.
— Ковальски, это, случайно, не Си-четыре из сейфа с оружием? — озабоченно спросил Пейнтер.
Выпрямившись, великан смущенно пожал плечами.
— Я тут подумал провести один опыт…
У Пейнтера в груди неприятно защемило. Джо Ковальски в прошлом служил на флоте, в «Сигму» был приглашен несколько лет назад. В отличие от остальных он был скорее приемышем, чем рекрутом. Первоначально Ковальски работал в группе силового обеспечения, однако Пейнтер почувствовал, что в этом парне есть кое-что невидимое с первого взгляда — проницательная жилка, скрытая под простоватой внешностью.
По крайней мере, он на это надеялся.
Не так давно Пейнтер еще раз изучил личное дело Ковальски, в котором была описана его работа в «Сигме», оценил его навыки и сообразительность и поручил ему область, в которой тот чувствовал себя лучше всего: взрывать все и вся.
И вот сейчас Пейнтер начинал сожалеть о своем решении.
— По-моему, в опытах со взрывчаткой нет необходимости. — Он постучал по лежащей перед ним папке. — Ты уже ознакомился с этим отчетом?
— Я его пролистал.
— И что скажешь?
— Определенно это была не Си-четыре. — Подняв руку, Ковальски стиснул взрывчатку в своем могучем кулаке. — Взорвалось что-то другое.
— Есть какие-нибудь соображения?
— Будут только после ознакомления с местом взрыва. Надо собрать образцы. До того у меня нет никаких мыслей.
Надо было отдать Ковальски должное: в данных обстоятельствах подобная оценка была совершенно оправданна.
— Что ж, кое-кто знает истину. — Откинувшись на спинку кресла, Пейнтер взглянул на экран с застывшим изображением террористки. — Конечно, если мы сможем ее найти.
14 часов 22 минуты
Отдаленный горный район, штат Юта
Кай спряталась в густых зарослях горной ивы рядом с холодным ручьем. Присев на корточки, она набрала в пригоршню прозрачной воды и жадно выпила ее. Здесь можно было не беспокоиться о лямблиях и прочих кишечных паразитах. Ручей питался водой из тающих снегов. Мучимая жаждой девушка готова была рискнуть.
Она выпила ровно столько, чтобы смочить пересохшие губы и самую малость утолить жажду, а потом закрыла лицо ледяными влажными ладонями. Холод помог ей собраться с мыслями.
И все же даже с закрытыми глазами Кай не могла прогнать из головы жуткий образ. Убегая прочь от погребальной пещеры, она оглянулась и успела увидеть ослепительную вспышку, услышать громовой раскат. Вопли и крики преследовали ее в лесной чаще.
«Ну почему я уронила рюкзак?»
Джон Хокс божился, что Си-4 абсолютно безопасна. По его словам, в заряд взрывчатки можно было выстрелить из пистолета — и ничего бы не произошло. Объятая ужасом Кай пришла к единственному пугающему объяснению: получается, кто-то из «Вахийи» стал свидетелем ее бегства из пещеры и подал команду на взрыв?
Но как можно было пойти на такое, зная, что рядом люди?
Никто не должен был пострадать при взрыве.
У Кай не было времени на размышления. Вот уже два часа она бежала напролом через лес, быстроногая, словно олень. По возможности девушка старалась держаться так, чтобы ее не заметили с воздуха. Один раз она уже видела вертолет, летящий над гребнем. Судя по виду, этот вертолет принадлежал скорее съемочной группе, чем правоохранительным органам, но все же Кай нырнула в густые заросли.
В оставшееся светлое время ей нужно было как можно дальше уйти от преследователей. Кай понимала, что ее будут искать. Она представляла себе, как ее фотографию показывают по телевидению по всей стране. И не питала никаких иллюзий насчет того, что ее личность еще долго будет оставаться неизвестной.
«Столько камер… кто-нибудь наверняка успел меня заснять».
Ее поимка была лишь вопросом времени.
Ей нужна помощь.
Но кому можно довериться?
16 часов 35 минут
Вашингтон, округ Колумбия
— Господин директор, похоже, нам наконец удалось сделать прорыв.
— Показывайте скорее, — велел Пейнтер, проходя в темное помещение, освещенное только расположенными по кругу мониторами и светящимися экранами компьютеров.
Центр спутниковой связи «Сигмы» всегда напоминал Пейнтеру боевой мостик яд ер ной подводной лодки, где также поддерживался полумрак, чтобы ничто не влияло на ночное зрение. И подобно боевому мостику подлодки, это был нервный центр «Сигмы». Вся информация стекалась сюда и вытекала отсюда по сложной паутине каналов, связывающих центр с различными разведывательными ведомствами, как местными, так и зарубежными.
Хозяйка этой паутины стояла перед рядом мониторов. Увидев вошедшего Пейнтера, она помахала рукой. Капитан Кэтрин Брайант, глава разведки «Сигмы», постепенно превратилась в первого заместителя Пейнтера. Она была его глазами и ушами во всем Вашингтоне, толковым игроком в мире междоусобной столичной политики. И, как и полагается хорошему пауку, Кэт поддерживала свою паутину в полном порядке, распуская нити вдаль и вширь. Однако главным ее качеством была сверхъестественная способность следить за каждой вибрирующей ниточкой в паутине, отфильтровывая шум и получая поразительные результаты.
Как, например, это произошло сейчас.
Кэт пригласила Пейнтера сюда, пообещав прорыв.
— Дайте мне секундочку, чтобы установить связь с Солт-Лейк-Сити, — сказала она.
Слегка поморщившись, Кэт положила ладонь на живот, продолжая набирать на клавиатуре одной рукой. На восьмом месяце беременности живот у нее был огромный, но она категорически отказывалась уходить раньше времени в декретный отпуск. Единственной ее уступкой своему положению было то, что она отказалась от обычной обтягивающей формы в пользу свободного платья и пиджака и позволила золотисто-каштановым волосам ниспадать на плечи, вместо того чтобы закалывать их в высокую прическу.
