Джесс Уолтер - Над осевшими могилами
– Алан, может, пусть лучше эксперты…
Дюпри осторожно откидывал по одной ветке. Открылось правое плечо, потом запястье и, наконец, то, что он хотел увидеть, – кисть. Дюпри попятился. В кулаке покойница держала две двадцатидолларовые купюры. Точно бумажные цветы. Как Ребекка Беннетт. Дюпри и Лейрд молчали и лишь так и эдак поворачивали головы, словно в музее рассматривали произведение искусства, отдавая должное простоте замысла и смелости творца. Дюпри то ли пискнул, то ли вздохнул. Лейрд кивнул.
– Чтоб меня, – сказал он.
Опасливо перешагивая через шнуры, подошли агенты ФБР. Встали рядом, было видно, что они взбудоражены.
– В наших краях оказался парень из Куантико, – сказал долговязый агент, которого Дюпри окрестил Пайлом. – Аналитик.
– Думаете, его рук дело?
Агент будто не услышал:
– Ваш лейтенант просил нас порыться в базе данных.
В Куантико отдел поведенческого анализа отслеживал серийные убийства по всей стране, изучая сходство мотивов и улик. Сейчас четверо мужчин не отрывали глаз от покойницы, словно чего-то от нее ждали.
Наконец агент, которого Дюпри обозвал Гомером, отвернулся:
– Невероятно. Город сбрендил.
Вспоминая два последних дня, Дюпри представил этакую волну: до поры она невидима, но от ее приближения уже дыбятся волоски на загривке. Волна поднимает ветер, который сливается с другими ветрами, превращает ручьи в речные потоки, выходящие из берегов. Набирает скорость, обретает гребень, удваивает, а потом утраивает свою плотность и гравитацию, вращается все быстрее. Водоворот. Черная дыра. По гипотезе, через черную дыру попадаешь на другой край Вселенной. Дюпри представил себя на краю громадной воронки, нескончаемо извергающей трупы.
Он прошел за границы площадки, разглядывая всякий отпечаток, всякую впадину и сосновую заросль. Этот участок реки был всего в паре миль от города и Прибрежного парка, но не особо посещаем. Естественная пойма избежала застройки и стала местом, где потягивали пивко старшеклассники, ночевали бомжи и загорали стареющие хиппи. О близости города свидетельствовал только мусор, и вот его-то Дюпри и исследовал, аккуратно складывая в пакеты из-под сэндвичей бутылки, коробки, окурки и прочую хоть что-нибудь обещавшую дрянь.
Агенты ФБР, поджидавшие своего криминалиста, буквально сияли. Ну еще бы, серийный убийца гораздо привлекательнее наширявшихся грабителей банков и тупоголовых неонацистов. Парочка деловито щурилась в полевые компьютеры и высокотехнологичную экспертную технику, лазерами размечала площадку, которую полицейские, точно неандертальские сыскари, исполосовали шнурами. То и дело Гомер и Пайл болтали по сотовым телефонам, их лица раскраснелись, выдавая такое понятное и такое гадкое возбуждение от расследования убийства.
В отличие от жужжавших агентов Дюпри все больше скисал. Он посмотрел, как проводники с собаками обследуют берег, ища улики. Или новые трупы. Раз уж убийца облюбовал здешние места, вполне возможно, что он припрятал еще кого-то.
Однако Дюпри оказался не готов к знакомой сладковатой гнилостной вони, которую учуял за речной излучиной ярдах в трехстах. Ищейка обнюхивала бугор из земли и веток, так похожий на два прежних, что Дюпри не сдержал стона. Проводник Фарли, славный нескладеха, почесывал собаку за ухом и прятал глаза, словно разделяя вину за страшную находку.
Дюпри подошел ближе, откинул пару веток, раз-другой смахнул землю и, увидев сухую почерневшую плоть, все понял. Попятившись, позвонил лейтенанту – давайте сюда следственную бригаду Фарли смотрел в пустоту, пес лапой царапал бугор.
– Убери собаку к чертовой матери! – Дюпри сам подивился резкости своего тона.
Фарли безмолвно оттащил пса и повел его к реке. Тот поводил носом, вынюхивая новые трупы. Напоследок Фарли оглянулся, и Дюпри дернул плечом – мол, извини.
Он разглядывал бугор – скорее веху, нежели укрытие. Кто-то оставил метку, чтобы снова сюда вернуться. Дюпри вдруг пожалел, что знаний у него маловато, и позавидовал агентам ФБР. Поиск серийных убийц – особое дело, отличное от рутинной сыскной работы. Дюпри бывал на бесчисленных следовательских семинарах и конференциях, но предпочитал игнорировать болтовню о портрете, почерке, модели поведения сексуального маньяка и прочих аспектах серийного убийства. Все это казалось шаманством, далеким от интуиции и здравого смысла, на которые полагался он, коп-практик. А теперь жалел, что многое прохлопал.
Солнце ныряло за холмы, полицейские установили прожектора и запустили генератор. Эксперты и оперативники перебрались на новую площадку, Дюпри помог им растянуть заградительную ленту. Когда бугор сфотографировали и обмерили, встал на колени и стал по одной отбрасывать ветки. Потом отступил и кивком подозвал капрала с видеокамерой. В разложившейся руке лежали две двадцатки, резинкой прихваченные к ладони.
Попятившись, Дюпри присел на корточки. Девушка была крохотная. Тотчас пришла мысль о дочери. Свело живот. Дюпри отвернулся и, свесив голову, уставился в землю, укрытую ковром из дурман-травы.
Спайви тронул его за плечо:
– Как вы?
Стало лучше, когда он убрал руку. Дюпри глубоко вдохнул, помотал головой и встал:
– Аллергия.
Спайви ушел к реке. Сквозь густые заросли кустов Дюпри продирался к дороге. Голова кружилась, в груди теснило, как при клаустрофобии. Ветки кололи и цеплялись за одежду, досада перетекала в отчаяние и панику, но вот наконец он выбрался на обочину. Вниз по реке полицейские ограничивали запретную зону, растянувшуюся на две мили вдоль берега.
Выше по течению устроили штаб – сейчас там, наверное, замначальника Такер и Бранч, который ждет регулярных рапортов. Дюпри пошел обратно. Дыхание выровнялось, нервы успокоились. Он отер испарину с верхней губы, но капли тотчас выступили снова. За штабом выстроились фургоны телевизионщиков, тарелки спутниковых антенн смотрели на город.
В штабе вяло шла неуклюжая борьба за разграничение полномочий между ФБР и полицией – обе конторы «вызвались» отвечать за определенные направления работы, а окружной шериф отмечал участки, не входящие в городскую территорию. С обнаружением третьего трупа беспрестанно прибывали полицейские, в форме и штатском. Дюпри высматривал Каролину и, не найдя ее, облегченно выдохнул (только этого ей не хватало) и расстроился. Чего скрывать, хотелось ее увидеть.
Солнце село, от земли потянуло прохладой, словно апрельское тепло всего лишь подразнило. Оперативники расхватывали нарезанную пиццу и пластиковые стаканчики с кофе, под светом прожекторов строй машин и фургонов вдоль дороги выглядел сюрреалистической картиной. Под брезентовым навесом лейтенант Бранч и замначальника Такер склонились над картой места происшествия. Они уже решили, что проведут здесь всю ночь, и тут к ним подошел высокий мускулистый человек в облегающем, вязанном рубчиком свитере. Ламинированная карточка, удостоверявшая принадлежность к ФБР, болталась у него на шее, точно коровий колокольчик. Дюпри где-то его видел. Наверное, по телику.
Такер кинулся пожимать руку незнакомцу:
– Спасибо, что приехали, Джефф. – Он взглянул на Дюпри: – Алан, познакомься – спецагент по надзору Джеффри Макдэниэл, отдел поддержки расследований ФБР.
Теперь Макдэниэл выглядел старше, чем на первый взгляд, – седые виски, впалый живот. Он чавкал жвачкой и смотрел не в глаза, а на ухо собеседника. Не дождавшись ответа от Дюпри, Макдэниэл стиснул его ладонь в цепком рукопожатии.
– Из Куантико, – сказал он.
– Точно, – откликнулся Дюпри. – Австралийская авиалиния.
Макдэниэл даже не моргнул:
– Куантико, Вирджиния. Отдел поведенческого анализа.
– Ага, теперь гораздо понятнее.
Макдэниэл разжал хватку и зашагал к первому трупу. Следом потянулись полицейские, словно адъютанты главнокомандующего на поле брани.
– Нам несказанно повезло, – через плечо шепнул Такер. – Джефф работал в Портленде и согласился завернуть к нам на небольшую консультацию. Небывалый случай.
– Вот уж счастье привалило, – ответил Дюпри.
Макдэниэл оглядел труп, словно прикидывая размер доски, задал пару вопросов – время? идентифицирована? – но сам ничего не сказал. Обошел труп, разглядывая его с разных точек. Потом отвернулся и поводил руками, будто воспроизводя какие-то движения. Он себя вел, как актер перед выходом на сцену, и все, включая Дюпри, ждали начала спектакля.
– Жертву убили в другом месте, – сказал Макдэниэл. – И притащили сюда. Огнестрельные раны вторичны, подстраховка. Ногти обломаны – возможно, в потасовке, но скорее всего для сокрытия улик.
Агент ФБР смолк, сел на пригорок и стал жевать травинку.
Дюпри переводил взгляд с Лейрда на лейтенанта. Что за дела? Вот этого они ждали весь день? Обломанных ногтей? Спайви робко подошел к Макдэниэлу. Казалось, он хочет попросить автограф.
