Уэнди Уокер - Я все помню
В те дни Шарлотте начал сниться сон. Она знала, что в основе его лежит документальный фильм о волках, из жизни дикой природы, виденный ею за несколько недель до этого. В одной из его сцен одинокий волк преследовал антилопу через лес до тех пор, пока не загнал ее на скалу. Антилопа, ловкая и даже не думавшая оступаться, медленно поднималась по каменному склону, в то время как волк яростно бегал у его подножия и поглядывал на добычу, такую близкую, но для него недостижимую. Он не сдавался целый час.
Во сне Шарлотта наблюдала за этой сценой на расстоянии. И хотя концовка была ей известна, она все равно каждый раз переживала, опасаясь, что хищник схватит антилопу в лесу до того, как она окажется в безопасности, или же что волк на этот раз дерзнет взобраться на скалу, найдя надежную опору. Заканчивался сон всегда одинаково – мать Дженни просыпалась в холодном поту, барахтаясь во влажных простынях и объятиях страха, сердце ее буквально выпрыгивало из груди.
Сон не давал покоя и ставил много вопросов. Что в нем можно было усмотреть? Охотника и его жертву? Тома и насильника? Тома и несправедливость? Насильника и Дженни? Семью Тома и тайны Шарлотты?
Я спросил женщину, кем она была в этом сне: волком, упустившим добычу, или же антилопой, которая мудро избежала зубов хищника, но никогда больше не будет чувствовать себя в безопасности, когда спустится со скалы на землю.
Не знаю. На этот счет у меня не было четкого понимания. Я имею в виду, что всегда наблюдала за обоими животными со стороны. Антилопа бежала, чтобы спасти жизнь, волк – чтобы убить. Поэтому я не могу ничего сказать ни о чувствах, ни о мыслях, которые меня в эти моменты охватывали. Я об этом не задумывалась. Сон мучил меня каждую ночь, когда Крамеры гостили у нас на Рождество, а потом еще несколько недель после их отъезда. Полагаю, что вполне могла быть волком, подвергая опасности и свою семью, и всю жизнь, которую я вокруг себя создала. Но не исключено, что и антилопой, спасающей свою жизнь. У меня и правда такое ощущение, что еще чуть-чуть – и тайна станет явью. Конечно же, это звучит параноидальным бредом, но думаю, что мать Тома все знала – я видела по глазам. И ненавидела ее за это. Мне известно, что она помогала Дженни. Надо бы было попросить ее погостить подольше. Но и в Рождественский сочельник, и когда мы на следующий день пели песни и смотрели подарки, и в церкви, и потом за столом я думала только об одном – чтобы она убралась из моего дома к чертовой матери.
У Шарлотты были свои секреты, но мне казалось, что у нее были и другие причины не любить родителей Тома, особенно его мать. Выше я уже упоминал о детстве этой женщины. Полагаю, сейчас самое время внести ясность, поэтому прошу вас набраться немного терпения.
Шарлотта выросла в Нью-Лондоне. Для тех из вас, кто плохо знает этот регион, объясню, что в Нью-Лондоне располагается Академия береговой охраны Соединенных Штатов и база подводного флота. Городок этот в высшей степени военный. Ее мать Рутанна была юной дамой, неразборчивой в своих связях и в двадцать три года ставшей матерью-одиночкой. Вместо того чтобы учиться в колледже, она работала на небольшом предприятии, выпускавшем декоративные свечи. Шарлотте навсегда запомнился запах ароматизированного воска, неотступно следовавший за Рутанной, когда она после работы переступала порог их квартиры. Семья Рутанны жила там же. Родители, несколько пересмотрев свои планы касательно младшей дочери, поначалу им помогали. Но вели явно нездоровый образ жизни – пили, курили и заплыли жиром. Они умерли, когда Шарлотте не исполнилось и десяти. А еще через два года Рутанна, наконец, вышла замуж. Его звали Грег.
Это был первый секрет Шарлотты, и хранила она его очень тщательно. А открыла его мне только после того, как я завоевал ее доверие. Что было совсем не просто.
Я была красивая девочка. Белокурые волосы, голубые глаза и вполне сформировавшаяся к тому времени фигура. Что же до лица, то стоит вам взглянуть на фотографии, и вы сразу поймете, что Дженни моя дочь. Мать на свечном заводе доросла до должности менеджера. Они работали круглосуточно и без выходных, в дневную и ночную смены. Наверное, у них было много покупателей, если им приходилось без конца изготавливать все эти свечи. Уверена, что им приходилось решать вопросы с нелегалами, которых они нанимали, вероятно, зная, что в ночную смену никаких проверок не будет. Мать нередко упоминала две ведомости, одну официальную, вносимую в бухгалтерский отчет, и вторую, предназначенную исключительно для расчетов наличными. Грег работал на заводе плотником и часто говорил матери тщательно следить за расходом средств и никому не доверять. Особенно нелегалам. На его теле было несколько татуировок. В том числе змея, а под ней – несколько слов. «Не наступай на меня» – гласила надпись. Он не любил правительство и называл его членов «мужланами». «Мужланами» для него были все, кто обладал властью. Он считал их кем-то вроде хиппи. Сущий идиот.
Первый раз это случилось ночью, когда мать ушла на работу. Мне тогда было семнадцать. Мы жили в убогой, грязной квартирке с одной ванной и тоненькими стенами. Вся кухня состояла из единственной электрической конфорки да микроволновки. Плиты как таковой и то не было. И одна ванная с душем в полструи, в котором по утрам никогда не было горячей воды, потому что соседи наши тоже были нелегалами – в крохотной квартирке их набилось человек шесть, а может, даже семь. Нелегалов Грег ненавидел почти так же, как правительство. Он любил расхаживать по квартире, разговаривая с собой. Они с матерью обосновались в спальне, а я спала на диванчике, поэтому когда он выходил из их комнаты, деваться было некуда. Мне доводилось слышать много дерьма, вылетавшего из его уст.
Если бы я утверждала, что не понимаю, к чему все идет, это было бы неправдой. Женщины такие вещи просто чувствуют. Мужчины, может, тоже, хотя я в этом не уверена. Мы можем точно сказать, когда в голове у мужчин происходит сдвиг и они решают с нами переспать. Я чувствовала, когда об этом думали ребята из числа моих друзей по колледжу. Чувствовала в переполненных барах. Чувствовала с коллегами. И с Грегом тоже чувствовала. Я делала все возможное, чтобы не путаться у него под ногами. Стала напяливать на себя больше одежды, надевать вместо юбок брюки, надевала туфли без каблука и носила свитера под горло. Но все было напрасно. Оно ведь всегда так, не правда ли? Как я уже говорила, если мужчина решил переспать с женщиной, ничто уже не в состоянии заставить его отказаться от этого намерения. И одной ночью это случилось. Я пришла домой с работы. Пару вечеров в неделю мне доводилось подрабатывать официанткой в закусочной. Помню, что из-за одного клиента я была не на шутку расстроена. По правде говоря, в памяти запечатлелась каждая минута того вечера – как этот посетитель орал на меня за то, что я принесла ему пирог с мороженым, хотя он просил без мороженого. Он был прав, я перед ним извинилась, но он потребовал позвать управляющего, вновь начал кричать и заявил, что теперь его должны накормить бесплатно. Я заплакала. Мне показалось, что меня уволят. Босс велел идти домой. Боже мой, как же глупо это выглядит сегодня. Оказалось, что этот парень постоянно устраивал скандалы, чтобы не платить за ужин.
– Будь на вашем месте любая другая семнадцатилетняя девушка, она бы тоже расстроилась, – сказал ей я.
Надо думать. Как бы там ни было, к себе я вернулась в слезах. Грег был дома. Мы сели на диван, я стала рассказывать, и он долго меня слушал. Потом принес пива. И сказал, что все будет в порядке. Он и правда меня утешил, и я утратила бдительность.
Оставшаяся часть рассказа требует некоторых визуальных подробностей, которые я считаю очень важными. Поэтому прошу прощения, если вам будет трудно их читать.
Грег улыбнулся Шарлотте и погладил по голове. Думаю, он убедил себя в том, что она тоже его хочет, несмотря на брюки и водолазку. Люди охотно верят в придуманные ими сказки. Сердце Шарлотты бешено заколотилось в груди, но она даже не сдвинулась с места. Грег погладил девушку по щеке и тихо застонал. Звук напоминал протяжное «ааааах». Он пристально, как любовник, заглянул Шарлотте в глаза. Затем залез под свитер и прикоснулся к груди. После чего застонал опять, склонился ее поцеловать, и она ощутила на лице его горячее дыхание.
По воспоминаниям Шарлотты, все ее чувства будто застыли. Он ее утешил, и ей хотелось большего. Но не так, не через тело. Однако ничего другого не предполагалось, и она замерла, разрываясь между потребностью в утешении и любви с одной стороны и отвращением с другой. Она говорила, что Грег выглядел как дикий зверь, схвативший свою жертву. В точности антилопа и волк. Он больно укусил ее за мочку уха и засунул между ног руку. Шарлотта почувствовала, как ей в бедро уперся его напряженный член. Его палец оказался внутри нее. Ее охватило блаженство, никогда не испытываемое ранее. До этого Шарлотта даже ни с кем не целовалась.
