Нельсон Демилль - Собор
Пятый штурмовой взвод наконец завершил свой долгий путь по подземному трубопроводу и вышел на сырую землю в низком подполе. Заняв круговую оборону, командир сразу же схватил полевой телефон и доложил командиру спецназа:
– Все в порядке, капитан. Мы в подполе. Здесь нет никакого движения…
– А ты уверен, что вы находитесь сейчас не на этом проклятом чердаке? – спросил Беллини. – Я посылаю собак по тому же трубопроводу вместе с группой саперов лейтенанта Петерсон. Когда вы с ней встретитесь, можете выходить наружу. Да, имейте в виду, что там у вас внизу может быть Хики… А может… и другие… Так что не путайте, где у вас голова, а где задница. – Беллини соединился с Уэнди Петерсон, дал команду: – В подполе безопасно. Можете двигаться по трубопроводам. Придерживайтесь кабеля телефониста и смотрите не упустите его.
Она ответила сдержанно, и металлические стенки трубопровода, по которому она ползла, вторили ей:
– Да, капитан, мы уже в трубе.
Беллини посмотрел на часы:
– Порядок… Сейчас пять сорок пять. В шесть-ноль-ноль… Нет, лучше в пять пятьдесят мои люди, черт бы всех побрал, должны будут выйти отсюда – и плевать мне, найдете вы мины или нет. Полагаю, вы сделаете то же самое.
– Я держу ухо востро, – ответила Петерсон.
– Так и держите. – Беллини положил трубку и повернулся к Бурку. – Думаю, время настало – куй железо, пока горячо.
Бурк ничего не ответил. Беллини в задумчивости почесал подбородок, взял трубку телефона и соединился с гаражом, располагавшимся под зданием Рокфеллеровского центра.
– Все в порядке, полковник, пароль – «бык»… Черт, как его там… «бегущий». Вы как, готовы?
– Да, готовы. А вы все тянете быка за хвост? – ответил Лоуган.
– Времени, конечно, не так много, а возможно, уже чертовски поздно, но не думаю, что это помешает вам заработать еще одну медаль, – язвительно заметил Беллини.
Полковник Лоуган швырнул полевой телефон из люка командирского бронетранспортера и скомандовал водителю:
– Давай, пошел!
Металлическая махина весом в девять с лишним тонн выкатилась из подземного гаража, скользнула на Сорок девятую улицу, повернула направо, выехала на Пятую авеню и со скоростью 25 миль в час направилась к северу, набирая скорость.
Лоуган стоял, по пояс высунувшись из люка и держа в руках винтовку М-16. Холодный ночной ветер надувал рукава его полевой куртки. Он внимательно осмотрел появившийся справа собор, затем перевел взгляд на башни и крышу. Над храмом поднимались клубы дыма, среди них зависли вертолеты, направлявшие пенные струи в разбитые окна чердака. – Боже милостивый!..
Лоуган оглядел пустынные предрассветные улицы и одиночные полицейские посты на перекрестках: один из постовых помахал ему рукой, другой отдал честь. Лоуган еще больше высунулся из люка; его мысли бежали быстрее, чем набирал обороты мотор, а кровь неистово пульсировала в жилах.
Бронетранспортер подъехал к самому собору. Водитель повернул вправо – машина резко крутанулась, из-под колес вылетали черные куски асфальта. Нацелившись на центральные ворота храма, он дал полный газ, и металлическая громадина понеслась вперед с огромной скоростью.
Лоуган перекрестился, нырнул в люк и крепко захлопнул крышку.
Прикрепленные спереди бронетранспортера два запасных колеса ударили с маху по дверям, словно тараном. Задвижки с грохотом вылетели из гнезд, массивные двери вмялись и распахнулись вовнутрь. Пронзительно завыла тревожная сирена. Бронетранспортер почти вполз в вестибюль, когда начали взрываться установленные на дверях мины, рассеивая во все стороны осколки и шрапнель. Боевая машина заскользила по инерции по мраморному полу вестибюля и замерла под выступом церковных хоров.
Гарольд Бакстер схватил Морин и толкнул ее под скамью у клироса.
Брайен Флинн поднял противотанковый гранатомет и прицелился.
Задние двери бронетранспортера открылись, оттуда выскочили пятнадцать солдат 69-го полка во главе с майором Коулом и рассыпались в темноте под церковными хорами.
Фрэнк Галлахер разговаривал с кардиналом, когда грохот взрывающихся дверей прокатился по всему собору. Ему показалось, что мины сработали прямо у него под ногами, но в следующую секунду он понял, что произошло. Все в его груди онемело, а тело затряслось так сильно, что винтовка выпала из рук. Услышав выстрелы в основном зале храме, он окончательно потерял контроль над собой. Издав нечеловеческий вопль, он бросился вниз по ступенькам алтаря и упал на колени перед кардиналом. Судорожно схватившись за пурпурное одеяние кардинала, он зарыдал. Сквозь слезы, обильно струящиеся из глаз, его губы бормотали молитву:
– Господи!.. О Господи!.. Отец!.. Ваше Высокопреосвященство!.. Господь милосердный!..
Кардинал посмотрел на него:
– Теперь все в порядке. Там… Там…
* * *Полковник Лоуган высунулся наполовину из люка и поставил автоматическую винтовку на станок для ручного пулемета, установленный на броне в передней части бронетранспортера. Пристально вглядываясь в темноту, он заметил впереди какое-то движение и приготовился открыть огонь.
* * *Бойцы первого взвода, где находились Беллини и Бурк, одновременно выскочили из-за балюстрады, держа винтовки наготове.
Абби Боланд увидела появившиеся у выступа неясные фигуры в черной форме, в полутьме они казались призраками и наводили страх. В следующее мгновение она заметила крошечные вспышки и услышала знакомые выдохи глушителей, похожие на старческий кашель. Она предостерегающе выкрикнула:
– Джордж!
Джордж Салливан не спускал глаз с дверей, ведущих в трансепт, который тянулся прямо напротив него, но, услышав крик, поднял взгляд вверх.
Третий взвод вырвался с чердака и занял трифорий, который охранял Фаррелл. В следующую секунду солдаты залегли вдоль парапета и принялись вглядываться в темноту, отыскивая цели.
Брайен Флинн нацелил гранатомет М-72 на красные вспышки выстрелов из командирского люка бронетранспортера. Пули с визгом ударялись о гранитную колонну за его спиной. Он нажал на спуск. Из трубы с ревом вырвалась ракета, пролетела над скамьями, оставляя за собой ярко-красный хвост, и взорвалась на покатой броне машины. В доли секунды ее окутал дым, из лопнувших швов вырвалось пламя. Водитель погиб сразу же. Лоугана взрывом выбросило из люка, его одежда горела, языки пламени вздымались высоко вверх. Дымящееся тело Лоугана распласталось на горящей машине, подобно подстреленной птице, и исчезло в клубах черного дыма и пляшущих языках оранжевого пламени.
* * *Первый и третий штурмовые взводы спецназа, захватившие трифорий, вели непрерывный огонь по зажженным свечам; то и дело лязгали затворы винтовок, тяжело сопели глушители, на мраморные плиты пола со звоном падали медные стреляные гильзы.
Абби Боланд несколько секунд стояла неподвижно, крик захлебнулся у нее в горле. Она успела сделать лишь один выстрел, винтовку выбило из ее рук, и она, падая, стукнула ее прикладом себе по лицу. Абби рухнула на пол, схватила гранатомет и снова вскочила на ноги.
Салливан выпустил длинную очередь из автомата в сторону трифория, который должен был удерживать Фаррелл, и услышал чей-то крик. Тогда он перевел огонь на другой трифорий – пост Галлахера, – но одна из пуль, градом сыплющихся в его сторону, попала ему прямо в сердце. Салливан рухнул на пол, задев свою волынку, и она издала печальный, прощальный стон, разнесшийся по всему собору.
Абби Боланд увидела, как он упал, и дала залп из гранатомета туда, откуда был послан смертельный выстрел.
Беллини заметил хвост красного пламени, ярко светившегося в темноте и летевшего прямо к нему со звуком мчащегося на бешеной скорости товарного поезда.
– Ложись! – успел выкрикнуть он.
Но ракета пролетела чуть выше и взорвалась на каменной кладке над трифорием. Трифорий затрясся, а окна над ним рассыпались на тысячи мелких стеклянных цветных осколков, которые устелили весь трифорий, алтарный помост и кафедру внизу.
Солдаты первого взвода быстро вскочили и обрушили на то место, откуда вылетела ракета, шквальный огонь из автоматов.
Боланд схватила пистолет обеими руками и стала стрелять на оранжевые вспышки на противоположной стороне, не обращая внимания на то, что каменная кладка вокруг нее уже крошится от ответных выстрелов. Через весь собор пролетела ракета и прямо перед ней, ударившись о балюстраду, с грохотом взорвалась. Пистолет вылетел у нее из рук, каменные осколки впились в руки и лицо. Наполовину ослепнув, она согнулась пополам, машинально схватилась за древко папского флага и лишь тут поняла, что висит над полом центрального вестибюля. Огонь, охвативший деревянную палку, лизнул ее руки, и она разжала пальцы. Закувыркавшись в воздухе, она с тяжелым стуком ударилась о стоящие внизу скамьи.
