Джеффри Дивер - Холодная луна
Райм продолжил чтение.
— «Не существует большего доверия, чем то, которое питают граждане Соединенных Штатов к сотрудникам правоохранительных органов, кому доверена защита законных интересов жителей страны. Полицейские из „Клуба Шестнадцатой авеню“ своим поведением не только подорвали названное священное доверие и не только совершили ряд преступлений, которые призваны были предотвращать, но навлекли позор на своих мужественных товарищей, честно выполняющих свой долг перед страной и ее народом.
На основании всего выше сказанного я, мэр города Нью-Йорка, награждаю следующих офицеров, сотрудников полиции, медалью за мужество в знак признания их заслуг в том, что постыдным преступлениям был положен конец и виновные в них предстали перед судом: офицера патрульной службы Винсента Паццини, офицера патрульной службы Германа Сакса и детектива третьего класса Лоуренса Кёпеля».
— Что?! — прошептала Амелия.
Райм продолжал чтение:
— «Все перечисленные здесь офицеры много раз рисковали жизнью, собирая информацию о злоумышленниках и улики, которые впоследствии могли быть представлены на суде. Из-за особого характера выполнявшегося ими задания и опасности, которая все еще угрожает им и членам их семей, награды вручаются им сегодня в обстановке строжайшей секретности, а отчет о церемонии награждения будет храниться в специальном архиве. Но я хочу заверить всех трех мужественных героев, удостаиваемых сегодня высокой награды: несмотря на то что мы выражаем им свою глубочайшую признательность в столь узком кругу, это признательность от имени всех честных граждан нашего большого города».
Амелия Сакс не отрываясь широко раскрытыми глазами смотрела на Райма.
— Он?..
Райм кивнул на папку с документами:
— Твой отец был хорошим парнем, Амелия. Он был одним из тех трех, кому удалось «выйти сухими из воды». Вот только они не преступники. Они работали на службу внутренней безопасности полиции. Твой отец в такой же мере принадлежал к «клубу Шестнадцатой авеню», как ты группе из «Сент-Джеймса». Только в отличие от тебя он действовал как секретный агент.
— Откуда ты узнал?
— А я и не знал. Я кое-что помнил о докладе Люпонте и о процессах о коррупции, но не знал, что твой отец тоже был к ним причастен. Просто хотел проверить свои подозрения.
— Ах вот оно что, — пробормотал Селлитто с набитым ртом. Он жевал большой кусок пирожного, запивая его кофе.
— Не отвлекайся, Лон. Здесь есть кое-что еще.
Детектив пролистал документы, лежавшие в папке, и извлек оттуда сертификат и медаль на ленточке. Медаль за мужество Нью-йоркского департамента полиции, одна из самых высоких наград этого ведомства. Селлитто протянул ее Амелии. Глаза Амелии сверкали гордостью, когда она принимала у него из рук документ на дорогом пергаменте, на котором стояло имя ее отца. Медаль слегка покачивалась в ее дрожащих руках.
— Да, классно! — протянул Пуласки, кивнув на сертификат. — Посмотри-ка, какие тут завитки и виньетки.
Райм поворотом головы указал на папку на вращающемся пюпитре.
— Из бумаг, находящихся здесь, все становится ясно, Сакс. Его руководитель из отдела внутренней безопасности должен был удостовериться, что другие полицейские доверяют твоему отцу. Он давал ему по паре тысяч в месяц для распределения между участниками, и создавалось впечатление, что патрульный офицер Сакс тоже в деле. Все должно было выглядеть вполне правдоподобным, так как, если бы у кого-то возникли подозрения, что он доносчик, с ним, не задумываясь, расправились бы, ведь в этой истории был замешан сам Тони Галланте. Поэтому против твоего отца в отделе внутренней безопасности тоже начали расследование, чтобы никто ни к чему не смог подкопаться. То самое дело, которое потом пришлось закрыть якобы за недостаточностью улик. С ними сотрудничала группа экспертов по обследованию места преступления, поэтому в конце концов необходимые документы были либо утрачены, либо выписаны с грубыми ошибками.
Амелия опустила голову. А потом тихо рассмеялась.
— Папа всегда был потрясающе скромным. Это так на него похоже — самую свою высокую награду он получил тайно. Он никогда ни словом о ней не упомянул.
— Можешь прочесть все, что тебя здесь заинтересует… Твой отец согласился быть агентом и поклялся собрать необходимую информацию о Галланте и других капо, участвовавших в деле. Но естественно, он не давал показаний на открытом процессе. Он не мог подставить под удар тебя и твою мать.
Амелия не сводила глаз с медали, раскачивавшейся у нее в руке… Подобно маятнику часов, с иронией подумал Райм.
После немного затянувшейся паузы Лон Селлитто потер руки.
— Послушайте, ребята, — проворчал он, — хорошие новости — это, конечно, прекрасно. Но как насчет того, чтобы убраться из здешней холодины и пойти к «Мэнни»? Я не прочь чего-нибудь перекусить. И могу поклясться, они там исправно платят за отопление, Линк.
— Я, в общем, не возражаю, — отозвался Райм с несколько наигранной искренностью, которая, как ему казалось, скрывала его абсолютное нежелание выбираться из дома и катить по холодным и обледенелым улицам в инвалидной коляске. — Но я тут собрался написать заметку для «Таймс». — Он кивнул на компьютер. — Кроме того, мне надо дождаться слесаря. А он, как вы все слышали, соблаговолит явиться где-то между часом и пятью.
Том начал было что-то говорить, пытаясь убедить Райма, что ему необходимо выехать на прогулку, но его прервала Амелия:
— Извините. Боюсь, у меня другие планы.
На что Райм тут же возразил:
— Если твои планы тоже включают снег и лед, то, к сожалению, я должен их отклонить.
Он решил, что она намерена отправиться на прогулку с Пэмми и теперь уже принадлежащим девочке Джексоном.
Но у Амелии на уме было нечто совсем другое.
— Включают, включают и снег, и лед, — сказала она с усмешкой и поцеловала его. — Вот только тебя они не включают.
— Слава Богу! — воскликнул Райм, выдохнув облако пара в потолок и поворачиваясь к компьютеру.
* * *— Вы?
— Привет, детектив, как поживаете? — спросила Амелия Сакс.
Арт Шнайдер пристально всматривался в нее с порога своего бунгало. Сегодня он выглядел немного лучше, чем в ту последнюю их встречу, когда лежал на заднем сиденье фургона. Но был так же зол. Арт не сводил с Амелии своих красных глаз закоренелого пьяницы.
Впрочем, если у вас такая профессия, что вам почти постоянно угрожает опасность получить пулю из-за угла, несколько злобных взглядов для вас ничего не значат. Сакс улыбнулась старику:
— Я пришла вас поблагодарить.
— Вот как? И за что же?
В руках он держал пустой кофейник. Амелия издалека заметила, что на барной полке появилось несколько новых бутылок. Бросалось в глаза и то, что проекты по обновлению интерьера бунгало не продвинулись ни на шаг.
— Мы закрыли дело «Сент-Джеймс».
— Да, я слышал.
— Здесь у вас на пороге холодновато, детектив.
— Милый? — позвала из кухни коренастая женщина с коротко остриженными каштановыми волосами и жизнерадостным выражением на моложавом лице.
— Да тут ко мне пришли с бывшей работы.
— Ну так пригласи девушку в гостиную. Я сварю кофе.
— Она очень занятая дама, — желчно откликнулся Шнайдер. — Ездит по всему городу, делает сразу десять дел, всех обо всем расспрашивает. У нее, наверное, нет времени.
— Я тут у вас задницу отморожу.
— Арт! Пусть она войдет.
Он тяжело вздохнул и молча вошел в дом. Амелия проследовала за ним и закрыла за собой дверь. Сняла пальто и бросила его на стул.
К ним подошла жена Шнайдера. Женщины обменялись рукопожатием.
— Пригласи девушку сесть, Арт, — с укором в голосе произнесла она.
Амелия уселась в потертое кресло, а Шнайдер — на диван, тяжело вздохнувший под ним. Он не стал уменьшать звук телевизора, на экране которого шло напряженное баскетбольное сражение.
Его жена принесла две чашки кофе и сделала звук меньше.
— Мне не надо, — пробурчал Шнайдер.
— Я уже налила. Хочешь, чтоб я его вылила? Такой хороший кофе? — Она оставила его на столе и отправилась на кухню, откуда шел сильный аромат жарящегося чеснока.
Сакс в полном молчании пила свой очень крепкий кофе, а Шнайдер не отрывал глаз от телеэкрана. Он следил взглядом за движением мяча, и кулаки его нервно сжимались всякий раз, когда тот подлетал к корзине.
Демонстрация матча прервалась рекламным роликом. Шнайдер сразу же переключил канал.
Амелия вспомнила слова Кэтрин Дэнс о том, что полная тишина может заставить человека разговориться, и потому продолжала сидеть, маленькими глотками потягивая свой кофе и не произнося ни слова.
Наконец Шнайдер раздраженно спросил:
