Стивен Джонс - Запах страха. Коллекция ужаса
— Прошу, прошу, — сказала миссис Никлс, отступая в сторону, чтобы пропустить в зал кого-то с правильным билетом.
Девочка лет восьми-девяти в голубой куртке с капюшоном и с очень серьезным заспанным лицом была вверена заботам «Шотландской стрелы» в лице проводника Арнольда. Ричард, имевший немного опыта общения с детьми, надеялся, что ее посадят подальше от него. Дети в его представлении были часовыми минами со включенным таймером.
— Как тебя зовут? — спросила Анетт, наклонившись.
Девочка ответила что-то невнятное и еще глубже спряталась под капюшон.
— Не знаешь? Тут нечего стыдиться.
Миссис Никлс и Анетт были сражены. Интуиция подсказывала Ричарду, что ни у первой, ни у второй нет живых детей. Если миссис Никлс в самом деле была медиумом, этому можно не удивляться. Дети — они как губки, впитывают в себя все твое внимание. Многие таланты зачахли, когда в доме появилась коляска.
Анетт обнаружила на шее девочки большую бирку, прямоугольник коричневого картона.
— «Собственность капитан-лейтенанта Александра Коатса, ВМФ», — прочитала она. — Это твой папа?
Девочка покачала головой. Под капюшоном был виден только нос в веснушках. В своей курточке она была больше похожа на гнома, чем на ребенка.
— Ты что, посылка?
Капюшон кивнул. Анетт улыбнулась.
— Но ты же не в багажном вагоне будешь ехать?
Капюшон снова покачался из стороны в сторону.
Арнольд объявил, что поезд подан на посадку. Американцы сгрудились там, где англичане начали выстраиваться в ровную очередь. Анетт взяла девочку за руку.
Посылка Коатса подняла голову, и Ричард увидел лицо девочки. Его поразили ее глаза: огромные, изумрудные, взрослые. Остальное лицо вокруг этих очей пока еще не выросло. Полоса веснушек пересекала нос, как боевая раскраска апачей. Рыжие косички выглядывали из-под капюшона и лежали на груди, как две колокольные веревки.
— Меня зовут Ванесса, — сказала она, обращаясь прямо к нему. — А тебя?
Девочка была странной. Он не чувствовал ее, совершенно.
— Это Ричард, — ответила за него Анетт. — Не обращай внимания на его вид. Я уверена, вы подружитесь.
Ванесса протянула лапку, и Ричард с удивлением пожал ее.
— Добрый вечер, Ричард, — сказала она. — Я могу это по-французски сказать: «Бонсуар, Ришар». И по-немецки: «Гутен абенд, Рихард».
— И тебе добрый вечер, Ванесса.
Она вежливо присела, а потом обхватила его руками за талию и прижалась щекой к его животу.
Это сбило Ричарда с толку окончательно. Его обнимали, как пони, как подушку или как дерево, но не как человека.
— У тебя появилась поклонница, — обронил Волшебные Пальчики. — Мои поздравления.
Ванесса прижалась к нему покрепче, но он все так же не знал, что с ней делать.
На помощь пришла Анетт. Она оторвала от него девочку.
— Не советую подбирать приблудных животных и детей, — заметил Гарри.
Ричард проследил взглядом за Анетт, которая повела девочку из зала. Протянув билет Арнольду, Ванесса обернулась.
Эти глаза!
VРичард был последним в очереди к Арнольду. Все разошлись по своим вагонам. Миссис Никлс прошествовала по платформе до вагонов третьего класса. Моряки последовали за ней.
Он осмотрел локомотив № 3473-5. С первого взгляда он производил впечатление большой мощной машины. Огромное хитроумное устройство из поставленного на службу человеку железа. Потом заметил следы износа. Некогда гордые пурпурные бока потускнели и покрылись грязью, медные детали почернели и потрескались. Гигантская труба изрыгала похожие на грибы облака дыма. Ричард почувствовал запах угля, огня, смазки, нефти. Почувствовал давление в бойлере и жар, который от него исходил. Махина обдала струей влажного пара платформу.
— Плохой зверь, — сказал Майлз, приложив кончики пальцев к металлу.
Как говорила Анетт, его талант заключался в том, что он мог понимать суть неодушевленных или считающихся неодушевленными предметов. Его прислали сюда, чтобы он оценил локомотив.
— С чертовщинкой, как цирковой лев, попробовавший вкус человеческой крови. Ему понравилось и хочется еще.
— Спасибо, успокоил.
Майлз хлопнул его по плечу. Волшебные пальчики на секунду задержались на нем, и Ричард почувствовал, как по его телу прошел холодок. Потом Майлз осторожно убрал руку.
— Не бойся, дружище. Я знавал автобусы, превратившиеся в маньяков-убийц. Да большинство машин без пяти минут маньяки. Неудивительно, что ведьмы железо не любят. Идем, Рич. «По местам! Нас ждет „Атчисон, Топика и Санта-Фе“».[70]
Арнольд дунул в свисток, издавший истошный крик ночной птицы, на который локомотив ответил ревом динозавра. Паровоз заскрежетал, спугнув стайку голубей с вокзальных арок.
— На четырнадцатой платформе заканчивается посадка на поезд «Шотландская стрела» до Эдинбурга и Портнакрейрана. — Голос по системе громкой связи «Тайной» звучал так, будто объявления читал вчерашний выпускник курсов дикторов Би-би-си. — Время отправления — семнадцать часов ровно.
Ричард и Майлз поднялись в вагон. Вдоль него шел широкий коридор с роскошной ковровой дорожкой, с дверями в спальные купе.
— Ты едешь рядом со мной, — сказала Анетт, пристраивавшая поблизости Ванессу. — Как удобно.
Он посмотрел на Майлза Волшебные Пальчики, который сочувственно (но с оттенком зависти) пожал плечами и пошел искать свое место.
Ричард осмотрел купе. Оно напоминало сжатый гостиничный номер: встроенная одноместная кровать, закрепленный столик (с обязательным набором канцелярских товаров и чернильницей) со стулом, полочка с бутылками в металлических подставках, «ванная» размером со шкаф с раковиной (да, мраморной) и унитазом (без золотого сиденья). Вторую кровать можно было снять с верхней полки, но пока она оставалась сложенной. Из фильмов и книг, в которых описывались убийства в поездах, он знал, что верхние полки, как правило, используют для хранения трупов. Кожаный саквояж замер преданной собакой у изножья кровати. Полотенце и туалетные принадлежности были отправлены в ванную.
На первый взгляд все в купе первого класса казалось первоклассным, но потом белое накрахмаленное постельное белье проявило некоторую изношенность и тот сероватый оттенок, который появляется у ткани от слишком частой стирки. На раковине в голубых прожилках в сливном отверстии обнаружились оранжевые пятна ржавчины, а цепочка пробки оказалась сломанной. На емкости для воды виднелись ожоги от сигарет. «Пожалуйста, воздержитесь от пользования туалетом во время стоянки поезда», — гласила табличка в рамке над унитазом. Снизу кто-то довольно аккуратным почерком добавил: «Нарушители будут расстреляны».
Вдруг Ричарду показалось, будто он увидел что-то в зеркале над раковиной, и он с трудом сдержался, чтобы не обернуться. У него не было ни малейших сомнений, что там ничего не окажется. Он всмотрелся в зеркало, не обращая внимания на свежий прыщик на лбу, и стал выискивать неровности или царапины на серебряном покрытии. Подышал на стекло. На какую-то секунду проступили похожие на руны, написанные задом наперед буквы. Он сумел прочитать: «ОПАСНОСТЬ», «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ» и «НЕ В ДУХЕ». Ниже было нарисовано сердце, несколько крестиков и монограмма в виде двух соединенных «А».
— Попался, — сказала Анетт из коридора и засмеялась.
Он тоже не смог сдержать улыбку. Шляпки на ее голове уже не было. Она замерла в расслабленной позе в дверном проеме. Край платья чуть-чуть приподнят, открывая черный кружевной верх чулка, на отведенных назад плечах лежат волны шелковистых волос. Она начертила в воздухе двойное «А» и выпустила идеально ровное колечко дыма.
Анетт потащила его по коридору, и они присоединились к Гарри и Майлзу в следующем вагоне. В дни лорда Килпартинджера здесь располагался бальный зал, но теперь он был превращен в место отдыха пассажиров первого класса.
Волшебные Пальчики нашел пианино и принялся наигрывать мелодию песенки «Сбежавший поезд». Анетт, забравшаяся в похожее на корзину кожаное кресло, восхищенно захлопала в ладоши.
В дальнем конце вагона сидел священник. Возможно, он готовил проповедь, но, судя по его виду, можно было подумать, что он писал записки с угрозами, которые потом подложит поддвери нервных престарелых дам. Проводник Арнольд прошествовал через весь вагон и сообщил им, что бар откроется, как только тронется поезд.
— Ура! — оживилась Анетт. — Я возьму «буравчик».
Она вкрутила в мундштук новую сигарету.
Арнольд снисходительно улыбнулся и не стал просить Майлза не бренчать по клавишам. Они были пассажирами первого класса и, если хотели, могли хоть качаться на люстрах (в которых не хватало нескольких лампочек, что, впрочем, не мешало им наполнять весь вагон ярким светом).
