Том Клэнси - Игры патриотов
— Да, я знаю, — сказал Джек, заперев ящик с папками и надевая пиджак. Скажите адмиралу, что я его должник.
По дороге домой Райан все пытался представить, как будут развиваться события. Он поймал себя на том, что предвкушает этот момент, как… наступления Рождества? Нет, это сравнение не годилось. Он раздумывал о том, что чувствовал его отец в канун ареста преступника, за которым долго охотился. Он его об этом никогда не спрашивал. Уже на подъезде к дому Райан приказал себе выбросить все это из головы, как это и положено было по инструкциям — забыть обо всём, что он видел и слышал в Лэнгли.
Возле котлована для бассейна стояла какая-то машина. Он пригляделся — у неё был дипломатический номер. Райан вошёл в дом — там трое неизвестных разговаривали с его женой. Правда, один из них показался Джеку знакомым, но имени его он вспомнить не мог.
— Здравствуйте, доктор Райан. Я — Джеффри Беннет из британского посольства. Мы с вами встречались в…
— Да, да. Я помню. Чем мы можем быть полезны?
— Через несколько недель Их королевские высочества посетят с визитом Америку. Насколько я понимаю, вы в своё время предложили им своё гостеприимство, и они хотят знать, остаётся ли в силе ваше приглашение.
— Вы шутите?
— Они не шутят, Джек, — сказала Кэти. — И я уже сказала «Да».
— Конечно. Пожалуйста, передайте им, что мы сочтём за честь… Они останутся тут на ночь?
— Вероятнее всего, что нет. Они надеются посетить вас вечером.
— Чудесно. Когда?
— В пятницу, тридцатого июля.
— Договорились.
— Чудесно. Надеюсь, вы не будете возражать, если наши люди из службы безопасности — вместе с вашими, из секретной службы — побывают тут на следующей неделе?
— Мне надо быть для этого дома?
— Я ведь буду дома, Джек. Ты забыл, что я теперь в отпуске?
— О, да. Конечно, — сказал Беннет — Когда вы ждёте ребёнка?
— В первую неделю августа… Да, это может испортить наши планы — с опозданием сообразила Кэти.
— Если случится что-то непредвиденное, можете быть уверены, что Их высочества поймут это. И ещё одно. Это — частный визит, он не предназначен для общественного внимания. Мы просим вас держать это в полной тайне.
— Конечно. Я понимаю, — сказал Райан.
— Если они будут обедать у нас, есть ли нечто такое, что не следует подавать к столу? — спросила Кэти.
— Что вы имеет в виду? — спросил Беннет.
— Ну, знаете, у некоторых людей, например, аллергия к рыбе.
— А, понятно. Нет, вроде ничего такого нет.
— О'кей, значит — обычный обед семьи Райанов. — Но… э-э-э…
— В чём дело? — спросил Беннет.
— Но у нас приглашены гости на этот день.
— Да, — кивнула Кэти. — Робби и Сисси.
— Это нельзя отменить?
— Нет, это прощальный вечер. Робби — лётчик-истребитель. Мы с ним вместе преподавали в Академии. А сейчас он возвращается во флот. Он морской лётчик. Как они на это смотрят?
— Доктор Райан, Его высочества…
— Его высочество — отличный парень, И Робби — тоже. Он мой друг. Я не могу сказать ему, что, мол, не приходи. И уверяю вас, что Его высочеству он понравится. Он ведь тоже летал на истребителях, не так ли?
— Да, но…
— Вы помните тот вечер в больнице? Без Робби я бы, возможно, не перенёс всего этого. Послушайте, он — лейтенант ВМС США, он летает на истребителе, который стоит сорок миллионов долларов. С точки зрения службы безопасности, он вне подозрений. Его жена — пианистка, — частил Райан, видя, что его доводы не убеждают Беннета. — Мистер Беннет, проверьте Робби по своим каналам и спросите Его высочество, не возражает ли он.
— А если он будет возражать?
— Он не будет. Я же встречался с ним. Возможно, что он куда лучше, чем вы думаете.
«Не будет он возражать, дурак ты этакий… Это охрана будет возражать, а не он».
— Хорошо, — неожиданно сдался Беннет. — Я не могу требовать от вас отказа от дружбы. Я передам вашу просьбу Его высочеству. Но я всё же настаиваю, чтобы вы ничего не говорили мистеру Джексону.
— Даю слово, — сказал Джек, едва не расхохотавшись: он вообразил, какая физия будет у Робби в тот вечер. Вот тогда-то он с ним и посчитается за проигрыш в кендо.
— Схватки усиливаются, — сказал Джек.
В ожидании дня родов Кэти училась правильно дышать. Это было делом серьёзным, как бы смешно это ни выглядело со стороны. Кэти делала вдохи-выдохи, а Джек проверял число их по часам. — Схватки кончились. Глубокий, очищающий выдох. Я думаю, мы подадим стейки, печёный картофель, кукурузу и салат.
— Это слишком уж просто, — запротестовала Кэти.
— Тут везде, где они появятся, их будут пичкать этой французской ерундой. Кто-то ведь должен накормить их обычной американской едой. Я сделаю отличный стейк, а твой салат из шпината… Ты же славишься своими салатами!
— О'кей, — рассмеялась Кэти. — Но учти, что через несколько минут у плиты меня начнёт тошнить.
— Да, видно, трудная это штука — беременность.
— Тебе бы самому попробовать, знал бы.
— Это трудная штука, конечно, — продолжал Джек, — но это единственная трудная вещь в жизни женщины.
— Что?! — вытаращила глаза Кэти.
— Ты историю знаешь? Кто должен был охотиться на бизонов? Мужчина. Кто тащил бизона домой? Мужчина. Кто отгонял от пещеры медведя? Мужчина. На нашу долю выпадает все самое трудное. И ещё я каждый вечер должен выносить мусор. Разве я жалуюсь на это?
Она опять рассмеялась.
— Я бы врезала тебе бейсбольной клюшкой по голове, но жалко клюшку.
— А кроме того, — продолжал Райан, — я ведь присутствовал при первых родах, и мне это не показалось таким уж трудным.
— Если бы я могла двигаться, я бы убила тебя за эти слова, Джек!
— Ладно, сдаюсь, — сказал он, придвигаясь к ней. — Я хочу, чтобы ты представила себе картину.
— Картину чего?
— Каково будет лицо у Робби, когда он явится к нам на обед.
— Спорим, Сисси справится с этим сюрпризом куда лучше, чем Робби.
— На сколько?
— На двадцадку.
— Идёт.
Он взглянул на часы.
— Итак, начинаются схватки. Глубокий вдох.
Джек и не заметил, как какое-то время спустя начал дышать в унисон с Кэти. Они зашлись хохотом.
Глава 24
СВЯЗИ
В день рейда на восемнадцатый лагерь снимков со спутника получить не удалось. В тот момент, когда он пролетал над ним, там бушевала гроза. Райан нервничал в ожидании новостей. Тщательный анализ имевшихся у него фотографий показал, что в лагере было, не считая охраны, от двенадцати до шестнадцати человек. Если их там было действительно человек шестнадцать, то это составляло более половины общей численности АОО — при условии, опять же, что эти сведения были верными. Шестнадцать… Если французы отправили туда всего восемь десантников… Но потом ему вспомнились времена пребывания в морской пехоте.
Они нападут в три часа утра. На их стороне будет преимущество внезапности. А те будут спать. Отборные коммандос, плюс элемент внезапности — это, как торнадо, все сокрушающий на своём пути.
«Сейчас они в вертолётах, — думал Райан, и ему вспоминалось, как он чувствовал себя в этих ненадёжных хлипких сооружениях. — Сидишь там, все упаковано, смазано-вычищено, оружие наготове, и все равно ты беззащитен, как дитя во чреве матери. Интересно, — подумал он, — что за парни эти парашютисты? Вряд ли они чем-то особенно отличаются от морских пехотинцев. Тоже, конечно, добровольцы. Они идут туда частично из-за добавочного жалованья, частично из-за возможности гордиться принадлежностью к отборным силам, но более всего из-за понимания особой важности того, что им предстоит делать в составе этого подразделения. Профессиональный солдат презирает террористов и мечтает о том, чтобы встретиться с ними в открытом бою. Мечта о рыцарском поединке никогда не покидает подлинного профессионала. Именно там торжествует доблесть, мастерство и мужество. В сущности настоящий профессиональный солдат — всегда романтик, человек, искренне верящий в игру по правилам. Некоторые нервничают, ёрзают на сиденьях, но стыдятся этого. Другие демонстративно осматривают оружие. Третьи острят. Лица склонившихся над картой офицера и сержанта спокойны — им надо подавать пример. Но все они нервничают, и все тайно ненавидят этот вертолёт, эту ловушку… — На какой-то момент Джек почувствовал себя вместе с ними. Удачи вам, ребята», — прошептал он обращаясь к стене.
Время ползло медленно. Райану казалось, что стрелки на часах вообще разучились двигаться. Ему было не до работы сегодня — мысли то и дело убегали не в ту сторону. Рука его время от времени непроизвольно тянулась к снимкам лагеря, глаза все пересчитывали фигурки людей, и он прикидывал, как лучше всего подкрасться к лагерю. «Интересно, — думал он, — а что если они получили приказ захватить террористов живьём? С точки зрения законности, это вряд ли имело какое-либо значение. Поскольку терроризм — современное проявление пиратства, АОО могла стать добычей вооружённых сил любой страны. С другой стороны, захватив их, можно было устроить открытый суд. Психологическое воздействие такого суда на аналогичные группы могло бы оказаться существенным. Если это и не внушит им страх перед Богом, то, как минимум, заставит бояться суда людей, ибо они поймут, что даже самые надёжные их убежища не так уж и надёжны. Кое-кто из них, возможно, отойдёт от терроризма, а кое-кто, глядишь, расколется».
