Энн Бенсон - Похититель душ
На Джеффа была направлена камера, а за ней стоял монстр, который, казалось, снимал эту ужасную сцену. В одной руке он держал какой-то темный предмет, похожий на оружие. Дюран очень медленно поднимал этот предмет.
Слишком медленно.
Что я видела на самом деле? Я не знала. И у меня не оставалось времени, чтобы шагнуть вперед и проверить более тщательно. Однако движения были слишком точными, механическими, непохожими на человеческие. За спиной у меня что-то кричали Спенс и Эскобар, мы все пытались понять, что здесь происходит.
Действуй строго по инструкции, и только по инструкции – таким было главное правило, которым следовало руководствоваться во время всех операций. Поэтому я закричала:
– Полиция, бросай оружие!
Вопреки здравому смыслу я надеялась, что все пойдет как положено.
Однако рука продолжала подниматься.
Я ненавидела следующий пункт инструкции, но у меня не оставалось выбора. Направив пистолет на Дюрана, я дважды нажала на курок.
Во все стороны полетели осколки, нас окутал дым. Все пошло не так – никакой крови или серого вещества, лишь дождь сверкающих обломков. Рука перестала подниматься, но вместо того, чтобы опуститься, когда голова разлетелась на куски, она застыла в воздухе, под углом в сорок пять градусов. Застряла.
Когда эхо от выстрелов смолкло, я услышала лишь два вида звуков – мое собственное дыхание и тихое жужжание электронного механизма, словно его заклинило и он безуспешно пытался продолжить работу.
Я больше не могла держать на весу тяжелое оружие; моя правая рука повисла вдоль тела, и я выпрямилась. Когда я сделала несколько шагов, отделявших меня от останков жертвы, подошвы моих туфель раздавили осколки пластика. В ноздри ударил запах обожженного винила, смешанный с едким ароматом пороха.
– Господи, – пробормотала я, когда моя рука легла на плечо манекена.
Я только что прикончила автоматического Уилбура Дюрана. Тогда я подбежала к Джеффу – точнее, к тому, что выглядело как Джефф, но это тоже был лишь манекен, ужасно похожий на мальчика. Манекен с вывернутыми наружу внутренностями.
Я не ожидала, что это произведет на меня такое впечатление. Все вокруг вдруг стало предельно ясным и четким. Очень натуральным и настоящим. На лице мальчика застыло страдание и гримаса ужаса. Спенс пробежал мимо меня. Никогда прежде я не слышала, чтобы он так страшно ругался.
– Великолепный выстрел, – сказал он. – А теперь пойдем и возьмем настоящего.
Глава 33
– Вы намерены выдвинуть возражения, предложить объяснения, поведать нам о причинах, заставивших вас совершить эти преступления, или сообщить мотив, который позволит нам лучше понять, что вами двигало?
– Я не знаю, что сказать, ваша светлость, кроме того, что уже сказал.
И снова заседание суда было отложено, потому что продвигаться дальше без необходимых ответов Жиля де Ре мы не могли. Громко стукнув по столу молотком, Жан де Малеструа объявил, что оно продолжится на следующий день, в четверг двадцатого октября, а затем распустил нас.
После этого, не произнеся больше ни слова, он скрылся в своих личных апартаментах.
Вечер близился к ночи, когда епископ попросил унести поднос с ужином, к которому почти не притронулся. Я нашла его преосвященство в состоянии крайней рассеянности. Немного помолчав, я проговорила:
– Я прекрасно понимаю, что день сегодня выдался непростой, но вы должны думать о своем здоровье. Если вы не будете есть, вам не хватит сил, чтобы продолжать. Кроме того, осмелюсь сказать, что вам необходим отдых. Может быть, стоит пораньше лечь спать…
– Боюсь, спать еще рано. У меня еще очень много дел. Мне необходимо переговорить с братом Блуином, прежде чем мы встретимся с остальными участниками процесса.
Неужели в этой игре должны появиться новые игроки?
– Я вас не понимаю? Какие остальные?
Прежде чем ответить, он несколько мгновений колебался.
– Специалисты, – сказал он наконец.
– Какого рода?
– В искусстве допроса.
Наконец я поняла, что означало заявление представителя инквизиции на предыдущем заседании суда. Они позаботятся о том, чтобы пытки были подтверждены законом.
И они будут ужасны.
«Палец следует зажать в устройстве, ваше преосвященство, а затем повернуть рычаг. Сначала слегка, чтобы он только попробовал боль на вкус, потом необходимо делать более резкие движения. Когда кость выскочит из сустава, он заговорит, если только он не сам дьявол. А если будет молчать, можете не сомневаться, что он находится в сговоре с темными силами».
За этот совет специалисту выплатят кругленькую сумму. Меня возмущало, что кто-то может получать выгоду таким способом.
– Но… пытки…
– А разве он не применял пытки самого невероятного характера? Разве не мучил детей?
Я не могла произнести ни слова.
– Это будет сделано только в том случае, если он откажется признать то, что доказано показаниями свидетелей. Он поклялся говорить только правду, поклялся перед Богом, однако продолжает настаивать, что ничего подобного не делал. У меня нет выбора, сестра; мне придется заставить его дать признание. Бог должен быть нами доволен.
Бог всегда должен быть доволен.
Я открыла глаза задолго до того, как начали кричать петухи. Первое, что я увидела, было платье мадам ле Барбье, которое висело на двери, словно напоминание о давнем распятии, и, казалось, умоляло меня его надеть.
Я приняла решение рассказать милорду Жилю о том, что его ждут пытки. Возможно, когда-то он был героем, воином, способным вынести любую боль и трудности ради благородного дела, но сейчас главная его задача состояла в том, чтобы остаться в живых, не слишком благородная, учитывая преступления, в которых он сознался. Он стал слабым и уязвимым, и я рассчитывала, что угроза страшных пыток заставит его одуматься и произнести слова, столь необходимые Жану де Малеструа. Пора было этому ужасному делу закончиться, ради всех нас. В то утро я быстро прошептала всего одну молитву, умоляя Господа наставить милорда на путь истинный и освободить нас от необходимости участвовать в его низвержении.
Платье скользнуло по моим плечам, словно нежное прикосновение влюбленного, я накинула плащ, надела покров и быстро вышла во двор. По дороге в роскошные апартаменты на верхнем этаже, где милорд Жиль, окруженный роскошью, ожидал своей судьбы, я никого не встретила. Первый стражник, стоявший у ворот во время моего предыдущего визита, не ожидал моего появления и потому обнажил оружие, прежде чем сообразил, что это мои шаги он услышал.
Вместо извинения он пожал плечами и сказал:
– Je regrette[75], мадам. Нам приказали соблюдать крайнюю осторожность. Стало известно, что существует заговор убить милорда, и многие оказались под подозрением.
Затем он провел меня мимо других стражников, но никто из них не обратил на нас особого внимания. У входа в апартаменты милорда он меня оставил, не озаботившись тем, чтобы объявить о моем приходе.
– Капитан, а вы не хотите его разбудить?
– В этом нет необходимости, мадам. Он почти не спит.
Действительно через несколько секунд после ухода стражника в гостиной появился Жиль де Ре – я едва успела снять плащ и покров. Милорд меня не заметил, поскольку я стояла в тени у двери. Я собиралась позвать его, рассказать, что его ждет, попытаться убедить, что для всех будет лучше, если он скажет правду, которую хочет услышать от него Жан де Малеструа.
Но неожиданно мое сердце пронзило таким холодом, какого я не испытывала прежде. Возможно, причина была в том, что Жиль наконец стал похож на человека, побежденного злыми силами: он выглядел ужасно, волосы растрепались и торчали в разные стороны, движения напоминали движения дикого зверя. Великий воин и герой исчез, уступив место дикому, грязному животному.
Исчез мальчик, которого я помнила.
И, наконец, умерла сострадательная, любящая няня. Не говоря ни слова, я повернулась и тихо выскользнула из комнаты.
Я быстро пробежала по двору и не успела перевести дух, как наткнулась на одну из молодых монахинь, которая пребывала в крайне возбужденном состоянии.
– Успокойся, сестра, – сказала я. – Случилось нечто такое, о чем я должна знать?
– Ну, не совсем, матушка, но его преосвященство желает немедленно вас видеть.
Значит, мое отсутствие замечено.
– Как давно вы получили записку?
– Записки не было, матушка, – робко пролепетала она.
– В таком случае, как ты узнала, что он меня ищет?
– Его преосвященство сам пришел, – ответила она. – Он покинул нас несколько минут назад и был очень расстроен тем, что вас не удалось найти.
Я робко постучала в деревянную дверь, которая тут же распахнулась.
– Так-так, а вот и вы наконец, – возмущенно заявил он.
– Ваше преосвященство, прошу меня простить, я не думала, что могу понадобиться в такой ранний час, учитывая, сколько у вас забот и какой тяжелый день вам предстоит…
