Что ты сделал - Макгоуэн Клер

Интересно, сколько ему лет? Слегка за двадцать, наверное. Иногда от смущения он заливался краской до самой шеи. Я не запомнила, как его зовут, хоть он и представился.

— Ну, я легла спать, потом проснулась и спустилась попить, а потом она, в смысле Карен, пришла и сказала… то, что сказала. Но, господи, он, конечно, не мог этого сделать! Он не такой! На него это совсем непохоже.

Констебль строчил в своем блокнотике, который мне внезапно захотелось разорвать.

— Как давно вы знакомы с мисс Рэмплинг?

— О боже, двадцать пять лет! Мы вот недавно об этом говорили. Мы все здесь друзья, старые друзья.

— Вместе учились, верно?

— Да, все шестеро.

— И ваши дети тоже были здесь. — Это прозвучало как обвинение.

— Да… Кэсси — пятнадцать, Бенджи — десять. И еще Джейк, сын Карен. Ему восемнадцать. Скоро исполнится.

Я старалась помочь констеблю понять: мы — приличные люди, и Майк никогда не совершил бы такого.

Он продолжал записывать.

— А отец Джейка?

— Мы не знаем, кто он. Она никогда не рассказывала. Не уверена, что она сама знает. В те времена Карен была очень… Но… — Я поняла, что сказала нехорошее о своей подруге, которая обвиняла кого-то в изнасиловании. Вернее, не кого-то, а моего мужа.

— А где Майк? — вдруг опомнилась я. — Где он?

— Мы забрали вашего мужа в участок. Он арестован. У него тоже возьмут анализы: мазки из-под ногтей, лобковые волосы, щетину, чтобы сделать ДНК-тест. Итак, вы сказали, что проснулись…

— Ну да.

— Вас что-то разбудило?

— Нет, просто сама проснулась. Захотела пить, пошла на кухню за водой. Обычно я ставлю стакан рядом с кроватью, а тут забыла. Хотя, может быть, меня разбудила Джоди.

— Миссис Макинтош?

— Да, но она предпочитает свою девичью фамилию — Шейферт. Джоди беременна и плохо спит. Когда я спустилась, она заваривала кофе и сообщила, что ее муж Каллум заснул на диване.

— А дети ваши спали?

О нет! Ведь Кэсси была на улице, я видела грязь на ее обуви.

— Мои — да. Джейк, наверное, был в кабинете мужа, над гаражом.

Действительно ли Карен оставила его там? Голова разболелась от всех этих мысленных расчетов — кто, где и когда находился.

— Значит, вы пошли спать, а в саду оставались мисс Рэмплинг, мистер Макинтош и ваш муж?

— И Билл. Билл Агарвал, еще один наш общий друг.

Я подумала о косячках в жестяной коробочке Билла и об алкоголе. Уже светало, утро выдалось серым, а я до сих пор не выпила воды, и горло было сухим, как те листья, что валялись в куче позади сарая.

Но он тоже ушел спать. Спустился, только когда она… Господи, я просто не могу понять, как такое могло произойти! Карен и Майк давно дружат! Может быть… Я думаю вот что: может, кто-то проник в сад. Кто-то чужой… — Мысли лихорадочно скакали в голове. Можно ли не понять, что за мужчина напал на тебя, если ты пьяна и вокруг темно? — Майк не мог этого сделать. Он просто не способен на такое!

Помолчав, констебль заметил:

— Насколько я знаю, вы — председатель попечительского совета приюта для женщин?

Очевидно, этот вопрос означал: «Вам хорошо известно, что насильником может оказаться и друг». Да, это и правда распространенный вариант, и я сама в прошлом бросалась такими утверждениями, будто ручными гранатами. Но Майк?.. Снова я пыталась ухватиться за доводы разума, как акробат за страхующий трос, мимо которого, увы, промахнулся. Нет, мой муж, разумеется, никогда не стал бы насильником. Мне приходилось встречать негодяев, и Майк не такой.

Кивнув, я вяло поинтересовалась:

— Что теперь будет?

— Ну, мы сделаем анализы, снова допросим мисс Рэмплинг и вашего мужа. Если она будет настаивать на обвинении, назначат слушание в суде. Возможно, в понедельник или во вторник.

— Можно ли внести за него залог?

Лицо полицейского, раньше казавшееся добрым, теперь стало бесстрастным.

— Это не мы решаем, миссис Моррис.

Отпускают ли под залог подозреваемых в изнасиловании? Я снова вспомнила синяки на шее Карен, их густой чернильный цвет. Майк? Нет! Никогда! Он ведь никого и пальцем не тронул за всю свою жизнь, я уверена. Он любил повторять, что из-за маленького роста должен побеждать врагов не кулаками, а умом. Потом я подумала о Джейке, вспомнила, как тот хотел броситься на Майка.

— Где Джейк? — спросила я. Сын Карен, то есть мисс Рэмплинг. Он так устал, не спал всю ночь, у нас полно свободных комнат, и не надо ему торчать в дурацкой палатке…

— Миссис Морис, — сказал констебль вежливо, но твердо, — сегодня Джейку лучше переночевать в другом месте. Мы позаботимся об этом.

Я подумала, что он далеко пойдет, этот детектив, чье имя я забыла. И тут же до меня дошло следующее. Раньше я считала Карен и Джейка членами семьи, но теперь между нами словно провели черту. Они или мы. Они против нас. Я вспомнила бледное испуганное лицо Карен, и мое сердце сжалось. Но Майк?.. Нет. Нет, и все!

У констебля зазвонил телефон. Глядя на меня извиняющимся взглядом, он произнес в трубку:

— Да, да, да. Я понял. Все понял.

Я ждала, уставившись на ковер. Мне вспомнились пятна на лице Карен и травинки в ее волосах. Она выглядела так, будто ее вдавливали в землю.

— Боюсь, у нас плохие новости. Результаты анализов подтверждают, что есть следы спермы и следы насилия.

Я охнула. Следы спермы… Но ведь не обязательно, что это сперма…

— Мне надо сейчас же поговорить с мужем! Мне ведь не запрещено с ним общаться?! — вскричала я.

Я должна посмотреть Майку в глаза и услышать от него, что это неправда, тогда я наконец успокоюсь и смогу помочь Карен, как и полагается лучшей подруге. Что плохого, если я спрошу его? Разве этим я встану на чью-то сторону?

— Вы можете отвезти ему одежду в участок. Говорить разрешено, но только не о случившемся, — предупредил полицейский с каменным лицом.

Я вспомнила нашу предыдущую встречу. Он был так мил и учтив. Рассказывал мне, как ухаживает за больной матерью. Адам. Его зовут Адам — вдруг всплыло у меня в мозгу. Детектив Адам Дивайн. Имя ирландское, и это притом, что один из родителей у него чернокожий. Необычно для этого чистенького городка белых богачей.

Теперь он смотрел на меня, точно на преступницу, и я отчего-то чувствовала себя ею.

Глава седьмая

Майк выглядел паршиво. Скорее всего, ему не удалось больше поспать после пьяной отключки на качелях. Я просто не представляла себе, что он мог проделать это с Карен, а потом плюхнуться на качели и уснуть. Исключено!

Он сидел в комнате для допросов в дешевом спортивном костюме серого цвета. Видимо, одежду у него забрали, чтобы сдать на экспертизу. Дежурный определил время: нам можно поговорить не более пяти минут. Поразительно, в какие считаные мгновения они способны реквизировать всю вашу жизнь. Сделать так, чтобы вы не могли ни поесть, ни уйти, ни сходить в туалет, ни повидаться с супругом без их разрешения. Всего несколько часов назад я приходила в этот самый участок как уважаемый член общества. И вот все перевернулось с ног на голову. Но как, как такое могло произойти со мной?!

Я открыла дверь, вошла в неуютную, грязную комнату, и Майк поднял голову. Глаза у него были красные, на подбородке чернела щетина, лицо выглядело помятым. Все-таки в нашем возрасте уже не стоит пить ночь напролет. Мы слишком стары для этого… Я держала в руках кипу одежды, мягкие домашние вещи без пуговиц. Как будто для больного. Их осмотрели на предмет чего-то острого или шнурков — того, чем он мог бы причинить себе вред.

Интересно, а где Карен? Что с ней делают?

— Привет, — буркнул Майк, едва глянув на меня, и опустил глаза.

— Как ты?

Он пожал плечами:

— Мне предъявлено обвинение.

— Ох… — Я понимала, что это означает. Они считали, что у них есть основание завести на него уголовное дело. — Ты ел?

— Меня накормили. И где поспать, тоже есть. Но я не мог. Это невозможно… сейчас. Сумасшествие какое-то…