Наталья Александрова - Убийство на троих
– А как же мы? Детям нужен отец, – в полном отчаянии сказала Ирина.
Муж отвечал гладкими фразами, видно, в отличие от нее, давно уже продумал весь разговор, что у него там, в Англии, маленькая квартирка, что взять их с собой он пока не может, что очень дорого будет платить за жилье и обучение детей, а так присылаемых им денег Ирине с детьми вполне хватит для безбедного существования.
Он все рассчитал, учел и ее растерянность и гордость. Она не могла бросить ему в глаза упрек, что он бросает их здесь, потому что он не отказывался их содержать.
– Но почему тебе обязательно надо уезжать? Ты мог бы и здесь найти приличную работу, – все же сказала она.
– Я полюбил эту страну, не смогу без нее жить, ты не представляешь, как там хорошо.
В его словах была такая страсть, что она отшатнулась. Никогда раньше она не видела его таким, даже в их лучшие минуты. Ирина поняла, что проиграла. Если бы речь шла о другой женщине, она попыталась бы бороться, потому что все еще любила его, и ради детей, но соперничать с целой страной Ирина не могла.
С тех пор прошло четыре года. Муж приезжал в отпуск все реже, последний раз они виделись полтора года назад. Дети ездили к отцу, она – никогда. В первый раз, когда сын вернулся, он отмалчивался, отводил глаза, но все равно проболтался, что подарки покупала Джеки. И хоть Ирина догадывалась, что муж там живет не один, молодой здоровый мужчина не может быть один, но теперь, когда английская подружка мужа обрела имя, ей стало еще тяжелее.
В Англии муж преуспевал. Он получил звание профессора, его приглашали читать лекции о русской поэзии в другие города, он писал статьи в крупные журналы и даже выпустил книгу. Детей он обожал и страшно ими гордился, ведь Ирина воспитала их очень разумными.
Сейчас старший сын заканчивает школу и поедет учиться в Англию, отец добился для него там стипендии. У всех все хорошо, только она, Ирина, оказалась выбита из жизни.
Жанна сердилась на нее и воспитывала всю неделю, пока они жили в Ольгино.
«Ты хоть понимаешь, что как только дети достигнут восемнадцатилетия, он перестанет посылать тебе деньги! Тем более если они будут учиться в Англии. И на что ты тогда будешь жить? Почему ты не устраиваешься на работу?»
«А куда я пойду? – возражала Ирина – Малооплачиваемая работа мне не нужна, денег пока хватает, а хорошую мне никто не приготовил. Ну знаю я компьютер, ты ведь не возьмешь меня к себе клерком, верно?»
«Тебе уже не по возрасту, – угрюмо отвечала Жанна, – я не понимаю, как можно быть такой легкомысленной».
Ирина отмалчивалась.
Сейчас, подходя к своему дому, она перечисляла в уме: итак, мужа считай что нет, он никогда не вернется, дети, конечно, хорошие, но в последнее время усвоили по отношению к матери покровительственный тон, совершенно не помогают по хозяйству и вообще мать презирают. Они уже вышли из того возраста, когда маму любят просто за то, что она мама, теперь им надо гордиться тем, что она собой представляет. А по мнению детей, Ирина не представляет собой ничего. Итак, муж, дети – все плохо. Теперь дальше – работа.
С работой тоже не все понятно. Последние восемь месяцев она кое-чем занимается…
«Спокойно, милая, – одернула она себя, – работа – это то, за что платят деньги, а ты за свою деятельность не получила пока ни копейки, следовательно, у тебя не работа, а хобби».
Но ей до смерти хотелось своей собственной прилично оплачиваемой работы. Хобби, на которое уходит так много времени, она просто не может себе позволить.
Ирина открыла дверь своим ключом. Никто не вышел ей навстречу. Она сняла плащ, туфли и прошла по коридору босиком.
– Ребята, вы где?
В ответ по-прежнему не раздавалось ни звука, хотя она знала, что дети дома.
«Собаку завести, что ли? – подумала она. – Хоть она будет встречать с радостью».
Дети сидели по своим комнатам, сын уткнулся в компьютер, а дочка делала математику с наушниками на голове. Ирина в который раз подивилась, как можно что-то сообразить в алгебре под «Мумий Тролля», но в свое время их спор с дочерью об этом закончился ничем, никто никого не сумел переубедить.
– Вы ели? – осведомилась она.
– А что есть-то? – немедленно отозвался сын, причем в голосе его явно слышались скандальные интонации голодного мужчины.
– Как – что? – Ирина прошла на кухню, по дороге обув тапочки. – Суп и котлеты, вы что, сами салат сделать не могли?
Ответом ей было пренебрежительное молчание. Когда она переодевалась в своей комнате, сын наконец оторвался от своего компьютера и заорал:
– Ну мы будем когда-нибудь есть, черт возьми?
Ирине после ресторана совершенно не хотелось возиться с едой, но она побрела на кухню.
«Когда я успела их так распустить? – удивлялась она, нарезая огурцы и помидоры. – Неужели это сидело в них с рождения? Не правда, возразила она себе, – лет до десяти они были чудесными детьми. Наверное, у всех так, мои хоть учатся хорошо, а у других бывает гораздо хуже. Но с отцом мои дети никогда так себя не ведут. Это естественно, отец преуспевающий и обеспеченный человек. И потом, они его редко видят, а я вечно торчу перед глазами. Они привыкли ко мне, как к старому креслу»., Дети, привлеченные вкусными запахами, притащились на кухню, Наташка даже соизволила снять наушники. Они даже не спросили, почему она не ест и где вообще была, им это было неинтересно. Зазвонил телефон. Поскольку никто не двинулся с места, Ирина встала и пошла на звонок.
– Здравствуй, – послышался в трубке волнующий голос.
Сердце у Ирины сжалось, а потом забилось сильно-сильно, как в юности.
– Добрый вечер, – ответила она и перевела дух.
– Я так рад слышать твой голос.
– Я тоже рада тебя слышать, но мы же договорились, что ты будешь звонить мне только днем, когда никого нет.
– Я звонил днем, никто не ответил. Где ты была? – спросил он с интонацией ревнивого мужа.
Ирина засмеялась:
– С подругами в мексиканском ресторане, – Какие подруги? – насторожился он.
– Успокойся. Именно подруги, женского пола.
– Когда же мы увидимся? – настойчиво спросил он.
– Мы поговорим об этом завтра утром, хочешь, я сама тебе позвоню? – вполголоса сказала Ирина.
– Нет, лучше я сам, – В трубке раздались гудки.
Ирина постояла немного в коридоре. Она слишком строга, а что, если ему это надоест и он больше не позвонит? «Ну и пусть, – сказала себе Ирина, – но в этот дом я его никогда не приведу, и дети не узнают о наших встречах, мне неудобно».
Это и был один из двух ее секретов, которыми она не хотела делиться с подругами.
У нее появился близкий мужчина. Она не хотела применительно к нему употреблять вульгарное «любовник». Жанна бы подняла ее на смех, если б узнала, что у нее много лет никого не было. Тогда, два года назад, когда она узнала, что у мужа в Англии есть подружка, здравый смысл и врожденная порядочность не позволили ей переспать с первым попавшимся мужиком, она понимала, что ничего, кроме отвращения, это ей не принесет. Как минимум надо, чтобы человек нравился. Но она была одинока, подходящего человека негде было встретить, поэтому оставалось горевать одной.
Жанна всегда говорила, что Ирина слишком положительная и серьезная, таким в наше время просто нет места. Возможно, она права, но переделать себя Ирина не могла.
– Мама, чай будем пить? – донеслось из кухни.
– Иду, – очнулась Ирина.
Катерина, как всегда, опоздала на полчаса, примчалась вся красная и распаренная. Она оправдывалась на ходу, что у соседки Зои Вениаминовны поссорились кошка с собакой, кот устроил форменный скандал, они никак не могли его урезонить.
– Да не было же у Зои никакой собаки!
– Теперь есть, она нашла кокера Яшеньку – такая прелесть! Так кот ревнует и сегодня так на него набросился, что еле отняли мы Яшу.
– Весело у вас!
Они очень удачно купили недорогие обои, краску и все, что нужно для ремонта. Разумеется, Катерине все было одной не дотащить, поэтому Ирина решила зайти, хотя времени совсем не было.
В коридоре они застали рыдающую Зою Вениаминовну.
– Совсем озверел Тихон, – сквозь слезы сообщила соседка, – напугал собачку до полусмерти и на меня бросился.
– Это он вам показывает, кто в доме хозяин, – засмеялась Катя, – вы ведь с ним Не посоветовались, когда Яшу в дом привели, вот он и обиделся.
– Яшенька, Яша, выйди, покажись! – сморкаясь, звала Зоя Вениаминовна.
Кокер вылез из маленького закутка на кухне между плитой и холодильником. Был он рыженький, с длинными ушами, как полагается, очень симпатичный, но худой – отощал, пока жил без хозяев.
– И что с ним теперь делать? Придется отдавать кому-нибудь. А то у нас не квартира, а сумасшедший дом! – сокрушалась Катя.
Ирина потрепала пострадавшего кокера и прошла в Катину комнату. Вопреки ожиданиям, там был относительный порядок.
– Покажи, что сделала за последнее время.
– Неохота доставать, – колебалась Катя.
