Сергей Бакшеев - Галактика мозга
— Я провожу расследование. Квалифицировать действия Шувалова будет суд. В лучшем случае ему припишут преступную халатность, а я буду вынуждена обратить внимание суда на расхлябанность внутри института и потакательство руководства бесчеловечным экспериментам. Частное определение гарантировано. Уверена, журналистам эта тема тоже придется по душе, и ваш институт, Юрий Михайлович, ждет серьезная комплексная проверка.
— Моей вины здесь нет, Алла Николаевна. Это все Шувалов. В последнее время он зарвался. Я неоднократно ему указывал на это. В самой строгой форме!
— Есть приказы? Вы можете мне их показать?
— Приказ есть. Готовится. — Директор включил селекторную связь с ассистенткой и придал голосу самые жесткие нотки. — Валентина Федоровна, где приказ об отстранении Шувалова от руководства лабораторией! Я велел подготовить его в первую очередь.
— Всё готово, Юрий Михайлович. Через несколько минут занесу, — без лишних вопросов ответила сообразительная ассистентка.
— Вот видите, — отключив связь, улыбнулся Леонтьев. — Я не сижу, сложа руки.
Однако следователь оставалась непреклонной.
— Временное отстранение Шувалова от должности вряд ли избавит вас от проблем. Провинившийся сотрудник будет находиться в институте, а его действия, как я поняла, вы плохо контролируете.
— Это не так. Я пятнадцать лет руковожу институтом, и за это время не было…
— Меня не интересует, что было или не было пятнадцать лет назад. Меня интересуют обстоятельства вчерашнего дня. Сейчас я приступлю к опросу сотрудников, но посчитала нужным, начать разговор с вас. Я хочу понять вашу роль, Юрий Михайлович, в этой грязной истории.
— Я ни при чем! Я добросовестно выполняю свои обязанности. А Шувалов будет наказан, да не просто наказан, а уволен. Да-да, уволен! К чертовой матери! По статье! Сейчас я позвоню в кадры и поручу подготовить приказ. Вы получите копию.
Леонтьев схватил звякнувшую трубку. Он хотел набрать номер, но с удивлением услышал в телефоне вежливый голос японского гостя.
— Добрый день, профессор Леонтьев. Я хотеть разговаривать с доктор Шувалов. Когда я могу приехать к вам в институт?
— Господин Сатори, я сейчас занят, — раздраженно ответил Юрий Михайлович. — Перезвоните позже.
— Пока вы занят, я могу приехать и говорить с Шувалов-сан.
— Шувалов тоже занят.
— Я вызывать такси, — не унимался японец. — А пока еду, он освободися.
— Не надо никакого такси! — рявкнул Леонтьев. — Я позвоню вам позже. — Он бросил трубку и натолкнулся на внимательный взгляд следователя.
— Кому еще понадобился доктор Шувалов? — вкрадчиво поинтересовалась Петровская. — Кто такой господин Сатори?
— Японский гость. Но он не имеет отношение к вашему делу.
— Что имеет, а что не имеет отношения к уголовному делу, буду решать я! — Жестко возразила Петровская, поправила очки и в упор посмотрела на Леонтьева. — Я думаю, что подозреваемому в тяжком преступлении не следует встречаться с иностранными гражданами.
— Разумеется, — мелко затряс головой Леонтьев.
— Это опозорит ваш институт на международной арене.
— Вы правы.
— Вот и прекрасно. А сейчас выделите мне помещение, где я буду опрашивать ваших сотрудников.
— У нас есть переговорная комната. Моя ассистентка вас проводит.
16
— Я не буду подписывать эту ложь! — выкрикнул Шувалов, выходя из директорского кабинета. Его рука сжимала мятую страницу.
Валентина Федоровна расторопно придержала плоский экран компьютера и подставку для карандашей, обоснованно опасаясь, что разъяренный доктор наук их по пути снесет.
— Ну и дурак! — От раскатов голоса Леонтьева трепетал календарь на стене. — Тебе же хуже будет. Уволим по статье! Приказ уже готов!
— Делайте, что хотите!
Хлопок высокой двери заставил вздрогнуть и моргнуть пожилую ассистентку. Антон Шувалов разорвал бумагу и швырнул обрывки в корзину под ноги Рашниковой. На миг он застыл перед ней.
— Я же хотел ее спасти, — услышала женщина тихий отчаявшийся голос, глядя в наполненные болью мужские глаза.
Валентина Федоровна отрывисто кивнула. Шувалов покинул приемную, а Рашникова принялась искать подходящие таблетки разволновавшемуся боссу. Для полного бардака в институте не хватало еще вызова «скорой помощи» директору.
В коридоре заведующего лабораторией поджидал встревоженный Сергей Задорин.
— Антон Викторович, вас следователь зовет. Нас уже опросила, теперь вас требует.
— Меня увольняют, Серега.
— Что? Вы же хотели, как лучше!
— А получилось, то, что получилось… Как Борис держится?
— Вербицкий с утра был у директора. С тех пор ни с кем не разговаривает. Антон, про увольнение — вы это серьезно? Как же вы без института, без науки?
— Наука, она не только здесь, — Шувалов раскинул руки, указывая на стены, потом выразительно постучал пальцем по лбу, — но и здесь. — Он грустно улыбнулся и похлопал Задорина по плечу. — Следователь что хочет?
— Злая она какая-то. Со мной говорила коротко, а Репину долго пытала. В основном про вас расспрашивала.
— Где она?
— В переговорной, на перовом этаже.
Антон Шувалов с самыми мрачными предчувствиями открыл дверь в переговорную комнату. В первый момент ему показалось, что за столом сидит жена Ольга — так похожи были форма прически и цвет волос следователя. Но наваждение рассеялось, как только женщина оторвала взгляд от бумаг. Узкий подбородок, высокие скулы и тонкий нос, увенчанный непроницаемыми очками, совсем не походили на простое овальное лицо Ольги.
— Здравствуйте, — сдержанно кивнул Антон.
Следователь некоторое время молча изучала его, потом хмуро изрекла:
— Наконец, дошла очередь и до главного виновника отвратительной трагедии. Присаживайтесь, доктор Шувалов.
Антон убедился, что разговор предстоит нелегкий. Лучше сразу занять принципиальную позицию.
— Вы ошибаетесь. Я не виноват в трагедии. Людмила Вербицкая утонула, — едва сохраняя спокойствие, заметил он.
— В ванной? — яркие губы искривились изысканным сарказмом.
— В реке. Я пытался ее спасти…
— Что-то я не заметила реку около вашего института. И это первый в мире случай, чтобы у утопленницы обнаружили в черепе идеальное круглое отверстие.
— Послушайте, вы прекрасно знаете…
— Вы присаживайтесь, Антон Викторович, и пыл свой поумерьте. На меня театральщина не действуют. — Шувалов сел, гостья, наоборот, встала. Поигрывая авторучкой, она прошлась по комнате. — Извините, что не представилась. Меня зовут Петровская Алла Николаевна. Буду вести ваше дело.
— Какое дело?
— Разумеется уголовное.
— Произошел несчастный случай!
— Вот в этом я и буду разбираться.
— Я вчера всё подробно рассказал.
— Я знакома с вашими показаниями, но у следствия возникли новые вопросы. Я постараюсь не повторяться. — Петровская остановилась и свысока посмотрела на Шувалова. Ее голос заледенел. — Какие отношения вас связывали с погибшей Людмилой Вербицкой?
— Что вы имеете в виду? Она была сотрудницей моей лаборатории.
— А помимо работы? Вербицкая была ослепительно красивой женщиной. И поговаривают, что между вами…
— Кто поговаривает?
— Вот, вы уже перебиваете. Я бы могла пресечь это банальной фразой, что вопросы здесь задаю я, но не хочется воздвигать барьер между нами. Вы известный ученый, я тоже специалист своего дела. Поймите, я здесь не для того, чтобы состряпать обвинительное заключение. Моя задача — установить истину.
— Тогда спрашивайте по делу! Зачем копаться в личных отношениях?
— А вот это уже решать мне. Вы знаете, сколько преступлений замешано на личных отношениях? Подавляющее большинство. Итак, я конкретизирую вопрос. Состояли ли вы в любовной связи с Людмилой Вербицкой?
— Нет… Между нами были чисто деловые отношения.
— Однако ее муж утверждает, что вы засматривались на Людмилу. — Петровская облокотилась о стол, стараясь заглянуть в глаза Шувалову. — Более того, вы соблазнили ее.
— Это сказал Борис?
— Опять вы перебиваете меня вопросом! Так не пойдет. Отвечайте четко! Была у вас интимная связь с Вербицкой? Да или нет?
— Да, — выдавил Шувалов. — Два года назад. Один раз.
Петровская вновь зашагала по кабинету. Ответ ее явно удовлетворил.
— Пусть будет по-вашему: один раз. В отношениях мужчины с женщиной разница между «никогда» и «один раз» — бесконечна, а между один и два — почти никакой. Итак, вы были любовником Людмилы Вербицкой.
— Это случилось давно, а после…
— Она вас отвергала!
— Да поймите же…
— И вы затаили ревность!
— Ничего подобного…
— А какие у вас отношения с вашей женой? — неожиданно повернулась Петровская.
