Уоррен Мерфи - Опасные игры
– Эй, приятель! – крикнул Джозефс. – Вот ты, в тенниске.
Обернувшись, Римо увидел Джозефса, и тот ему сразу же не понравился: здоровенная сигара, два сверкающих перстня, тонированные очки, прекрасно сшитый костюм-тройка, не скрывавший однако рыхлости и грузности тела. И еще ему не понравился слишком громкий голос.
– Что тебе надо?
– Ты неплохо бегаешь, парень, – сказал Джозефс. – Меня зовут Винсент Джозефс. Ты обо мне слыхал?
– Нет, – ответил Римо.
Джозефс насупился. Ладно, это неважно. В один прекрасный день о нем услышит весь мир.
– Послушай, приятель, мы с тобой могли бы сделать неплохие деньги. Ты и я. Реклама там и все прочее. Я хочу сказать, что ты неплохо бегаешь в этой спецовке и...
– Это брюки армейского покроя, – уточнил Римо. – Я спецовок не ношу.
– Ну пусть армейского. Да еще в туфлях. Пожалуй, ты смог бы показать действительно неплохое время, если бы был в трусах и кроссовках.
– Не могу, – сказал Римо и, отвернувшись, вместе с Чиуном двинулся прочь.
Следом затопали тяжелые шаги.
– Почему не можешь? – спросил Джозефс.
– Это против моих принципов выставлять напоказ свое тело.
– Что?
– Ничего. И давай кончим с этим. Мне не нужен ни покровитель, ни агент, так что спасибо.
– Извини, как тебя, Римо, но ты не прав. Я нужен тебе, потому что могу тебя озолотить.
Чиун остановился и повернулся к нему, то же самое сделали Римо. Покачав головой, Чиун сказал:
– Все, что ему нужно, это я.
– Ты? – Джозефс захохотал и снова обратился к Римо. – Послушай, малыш, знаешь, что мы сможем с тобой вдвоем? Мы зашибем такую деньгу...
– Если ты не уберешься, я тебя сам зашибу, – сказал Римо.
– Не заводись, малыш, – размахивая руками, продолжал гнуть свое Джозефс. – Если ты хочешь оставить при себе старика, оставляй. Он может стирать тебе белье и все такое.
– Знаешь, ты слишком много говоришь, – сказал Римо и обратился к Чиуну: – Ты не находишь, что он слишком много говорит?
– Больше не будет, – сказал Чиун.
Ни сам Джозефс, ни Миллз не заметили движения руки Чиуна. Только Римо мог проследить это движение. Тем не менее Джозефс почувствовал, как его горло что-то сжало с невероятной силой.
Он открыл рот, чтобы закричать, но не издал ни звука. Он выкатил глаза, пытаясь сказать хоть слово, но ничего не было слышно.
– Что... что произошло? – спросил Миллз.
– Я парализовал его голосовые связки. Его болтовня начала оскорблять мой слух, – сказал Чиун.
Джозефс, схватившись за горло, пытался выдавить из себя хоть какой-то звук, ни ничего не выходило.
– Он что, так и останется? – спросил Миллз.
Чиун спокойно ответил:
– Это зависит от того, насколько сильное повреждение я ему нанес. Я хотел всего лишь на какое-то время заставить его замолчать, но его бесконечная болтовня могла помешать мне правильно сконцентрироваться.
Римо посмотрел на Миллза и покачал головой. Ничто не могло помешать Чиуну сконцентрироваться.
– Временно, – сказал он. – Это временно. Отведи его куда-нибудь, и пусть он расслабится. Не успеешь и глазом моргнуть, как он опять начнет трепать языком.
– Хорошо, мистер Блэк, – проговорил Миллз. – Я так и сделаю.
Взяв Джозефса за локоть, он повел его прочь. И тот пошел, продолжая держаться рукой за горло.
– По-моему, нам надо пойти в отель и сообщить императору, что ты сегодня добился некоторых успехов, хоть и опозорил меня, – сказал Чиун.
– Это ты и сам можешь ему сказать, если хочешь, – ответил Римо. – А я пока останусь тут, посмотрю на других спортсменов.
– Прекрасно, только не забывай о режиме, – напомнил Чиун.
– Хорошо, мой тренер, – ответил Римо.
Глава шестая
В гимнастическом секторе, где проводились соревнования среди женщин, любая девушка, у которой намечалась грудь, обратила бы на себя внимание, но та, за которой наблюдал Римо, могла обратить на себя внимание в любом окружении. Ей было немногим больше двадцати, ростом она была метр шестьдесят пять и весила пятьдесят четыре килограмма. Она была выше, крупнее и старше всех остальных участниц. И гораздо привлекательнее. Ее собранные в пучок волосы, если бы она их распустила, достали бы ей, наверное, до пояса. Широкие скулы, прямой подбородок, полные губы и безукоризненно ровные зубы, сверкающие белизной на фоне кожи медно-красного оттенка. Когда девушка поворачивалась лицом в его сторону, он видел ее глаза: карие, бархатистые. Ее ноги, не имеющие характерной для гимнасток развитой рельефной мускулатуры, были идеальной формы.
Римо увидал ее, проходя через гимнастический зал, и остановился понаблюдать за ней. И тотчас же отметил про себя, что такое поведение для него необычно. Среди прочих премудростей Синанджу, преподанных ему Чиуном, была методика занятий любовью, состоявшая из двадцати шести пунктов, последовательное выполнение которых должно было доводить женщину до неописуемого экстаза. Однако Римо редко встречал женщин, которые могли бы выдержать более тринадцати, и обычно это его не слишком волновало. Если нет риска потерпеть неудачу в любовных отношениях, то интерес тоже пропадает. А вместе с ним, видимо, и потребность в сексе. Но, увидев эту девушку, Римо захотел с ней познакомиться. Что-то в ней такое было.
Произвело на него впечатление и то, как она делала упражнения на бревне, куске дерева шириной в десять сантиметров, на котором женщины выполняют танцевальные и акробатические элементы. Ее комплекция для гимнастки была помехой, но, преодолевая связанные с этим трудности, она все делала хорошо, и Римо видел, что этим ее потенциал не исчерпан. У нее еще была возможность совершенствоваться.
Завершив свою комбинацию на бревне пируэтом, она схватила полотенце и отбежала в конец гимнастического помоста, где с волнением стада ждать оценки судей.
Римо шагнул к ней и сказал:
– У тебя здорово получилось.
Она обернулась на этот неожиданный голос и, слегка улыбнувшись, снова отвернулась, устремив взгляд и сторону судейского стола.
– Правда здорово, – повторил он.
– Будем надеяться, что судьи тоже так считают.
– Сколько тебе нужно для зачета?
– Девять и три.
Они стояли и ждали, когда судьи поднимут флажки.
Ей дали оценку девять и четыре. Она подпрыгнула, взвизгнув от радости. Римо стоял к ней ближе всех, и она, раскинув руки, бросилась его обнимать. Он почувствовал упругость прижавшейся к нему груди и ощутил исходивший от ее волос пряный аромат свежескошенной травы.
– Ой! – вдруг произнесла она, осознав, что обнимает незнакомого человека, и резко отшатнулась. Затем поднесла руки ко рту, но тут же опустила и сказала: – Прошу прощения.
– Не стоит, – ответил Римо. – Поздравляю.
– Спасибо. А вы тоже участвуете в соревнованиях?
Римо кивнул.
– В беге на восемьсот метров. Я тоже получил зачет.
– Поздравляю. А как вас зовут?
– Римо Блэк. А тебя?
– Джози Литтлфизер, – ответила она и внимательно посмотрела на него, следя за его реакцией.
– Прелестно, – только и сказал он.
– Благодарю. И еще за то, что обошлись без дурацких комментариев.
– Они тут ни к чему, – сказал Римо. – Слушай, раз уж нам обоим есть что отпраздновать, почему бы не сделать это вместе? Я угощаю.
– Если это будет кофе, тогда идет, – ответила она.
Подойдя к стоявшей неподалеку скамейке, Джози обнялась по очереди с полудюжиной других гимнасток, которые все были гораздо меньше и моложе ее. Затем обернулась юбкой с боковой застежкой во всю длину и, всунув ноги в сандалии, была готова. Так она больше походила на девчонку с Мейн-стрит, чем на участницу Олимпиады, решил Римо и тут же подумал, что сам он в этой своей тенниске, штанах и туфлях скорее смахивает на сошедшего с корабля судового мастера.
Когда они вышли из гимнастического зала, Джози обернула себе шею шелковым носовым платочком и сказала:
– Мне бы душ принять.
– Мне бы тоже, но сначала кофе. А то я на режиме.
– А кто из нас не на режиме? – заметила девушка.
До этого ей хотелось только кофе, но по мере того, как они удалялись от громады спорткомплекса, с каждым шагом в ее сознание все глубже проникала мысль о еде.
– Есть, – сказала Джози – Я хочу есть. Так бы и проглотила полную тарелку какой-нибудь еды.
– Недостаток углеводов, – заметил Римо.
– Ага. Все, кого я знаю, восстанавливают его после соревнований макаронами. Да ты сам знаешь.
– Конечно, – солгал Римо, который ничего такого не знал, потому что, хотя и слыхал о потребности организма в углеводах, но сам питался в основном рисом, рыбой да время от времени свежими овощами и фруктами, – причем все это было корейское, из запасов Чиуна, и до того безвкусное, что Римо порой предпочел бы голодать, нежели есть такое.
В двух кварталах от колледжа они наткнулись на ресторанчик «Цае Чуан», и Джози Литтлфизер заявила, что хочет отведать китайской кухни.
