Михаил Кречмар - Центр мира
– Неликвидна, – быстро сказал наркоторговец. – Я об этом предупреждён. Точнее, ликвидна, но не в банковской системе КНР. Золото и камни. Но я сейчас не об этом. Я прошу принять эту скромную сумму как бескорыстный вклад в нашу борьбу.
Поражённый щедростью Абдужелила, ахун подумал, что, несмотря на свой жизненный опыт, ему свойственно ошибаться в людях как в худшую, так и в лучшую сторону. Ему даже не пришло в голову, что одной из причин этой помощи, кроме просьбы шейха Калеба, являлось желание Абдужелила отвести взгляд правоохранительных органов КНР от Кашгара…
База отдыха «Хун Шань».
Китайская Народная Республика, провинция Синьцзян
Группа Гельмана – семеро обросших, пахнущих потом и тем особым человеческим запахом, который вырабатывается телом при максимальных нагрузках в снежных просторах Центральной Азии, людей – выходила к окраине посёлка Шавань, отмеченного на карте как Саньдаокэцзы.
Здесь, в китайской провинции Синьцзян, все населённые пункты имели по два, а то и по три названия: одно исконно местное на языке уйгуров, другое – такое же, но на монгольском, и третье – официальное, на титульном, как сейчас принято говорить, языке – китайском. Китайские власти таким образом пытались пресечь все попытки серьёзного сепаратизма в этой части страны, населённой преимущественно мусульманами: уйгурами, дунганами и казахами. «Ничего, – подумал Владимир – огромный, могучий черноволосый мужчина, мастер спорта по горному туризму, способный и сейчас, в свои пятьдесят четыре, нести сорокакилограммовый рюкзак тридцать пять километров в день. – Скоро китайское правительство переселит сюда миллионы ханьцев, на чём и кончатся все идеи хоть о какой-нибудь национальной автономии этого края».
Гельман уже различал блеск лобового стекла китайского военного джипа BJW – дальнего родственника старины ГАЗ-69, «слизанного», в свою очередь, с американского «виллиса». Джип прибыл с базы отдыха китайского заповедника Карас, с усадьбой которого Гельман вчера связывался с гор при помощи спутникового телефона.
Группа московских туристов подошла к джипу, Гельман показал свою карту маршрута, водитель радостно заулыбался и позвонил. Из-за угла вырулил японский микроавтобус, из которого выкатилась упитанная китайская девица, ткнула себя в грудь и сказала: – Надя!
Гельман тяжело вздохнул. Переводчики-китайцы уже порядком надоели во время заброски группы на высокогорье. А теперь ещё нужно было объяснять, что их надо отвезти в какое-нибудь тихое место для отдыха – без базара, парка аттракционов и сети универмагов, туда, где ребята могли бы придти в себя после восхождения и немного подсушить – подлатать снаряжение.
Несмотря на то что «Надя» упорно называла заповедник парком, а отдых у неё подразумевал «массаж, пиво, сауна», через полчаса группа уже ехала в ущелье Хун Шань. Рюкзаки туристов заняли практически всё свободное пространство джипа, что вызывало удивлённый смех водителя и нарочито испуганное приседание Нади.
«Чежолы! Очень чежолы!» – говорила она, трогая за лямку то один, то другой рюкзак.
– Блин, когда толпой тащишь, вроде не очень понимаешь, как их много, – хмыкнул Анатолий Островский, врач экспедиции. – А как в одну кучу сложишь – матерь Божья, их четверть тонны…
Автомобили снова ехали по направлению к Тянь-Шаню, с предгорий которого группа спускалась ранним утром.
– Сегодня и завтра ночуем на базе. Если я правильно понял эту щекастую, конечно. Занимаемся снарягой, спим. Послезавтра с утра нас везут в Урумчи, сегодня вечером надо будет подтвердить билеты на автобус.
По плану группа должна была вернуться в Алматы и уже оттуда вылетать в Москву. В столице Казахстана двое туристов превращались в тех, кем они и были в повседневной жизни, – в специалистов по прокладке газопроводов. Они сразу же попадали на совещание с участием представителей правительства Казахстана, после чего должны были лететь на Алтай, смотреть, как пойдёт «труба» через знаменитое плато Укок. Гельман же хотел встретиться со старыми приятелями-горниками и обсудить возможности проведения новых и сложных маршрутов на территории открывающегося для иностранцев Китая.
Туристская база «Хун Шань» располагалась в суровом, но очень живописном месте: на уступе горы, возле небольшого моренного озера, вдоль берега которого были рассыпаны огромные валуны – каждый размером со среднюю комнату в обычной малометражной московской квартире. Поверхность воды отливала серой сталью, а камни на берегу – какой-то едва уловимой голубизной. Валуны в сумерках казались синее воды и неба. База была выдержана в стиле, более характерном для южного и восточного Китая («А может, это задача у них такая – подгонять всё под стандарты метрополии?» – подумал Гельман) – белые ворота, черепичная кровля с приподнятыми а-ля пагода краями, трёхэтажное здание с кафе на первом этаже без каких-либо архитектурных изысков и некое квадратное строение на заднем плане, ближе к склону горы. На территорию базы машины туристов пропустили после долгого препирательства: обслуга всё повторяла на очень плохом русском: «Занято», – но Гельман снова созвонился по GlobalStar с директором заповедника, и тот, через переводчика, подтвердил, что они могут заселяться.
Ребята по старой привычке попытались разместиться в двух номерах, но Надя быстро объяснила, что при общекитайской дешевизне они могут занять четыре двухместных номера.
Приняв душ, все участники маршрута спустились в кафе, но здесь их ждала неожиданность.
Кроме них в зале находился ещё один европеец – невысокий крепыш, лет тридцати пяти – сорока, стриженый наголо, с характерными чёрными густыми бровями, сползающими к переносице, отчего выражение его лица приобретало задумчиво-страдающий вид. Пухлые губы и искрящиеся карие глаза плейбоя наводили на мысль, что их обладатель должен очень и очень нравиться женщинам. Несмотря на вечернюю прохладу, он был одет в простую и лёгкую рубашку с короткими рукавами. Бритоголовый левой рукой перебирал нефритовые чётки. Услышав русскую речь, он улыбнулся и попросил разрешения подсесть к группе.
– Привет, соотечественники, – мягко произнёс он, – отдохнуть приехали?
– Да заканчиваем отдыхать-то, – грубо пресёк вопросы Гельман, который в каждом русском, встреченном за рубежом, видел или уголовника, или нувориша.
– Отдохнуть это у него называется, – скривился Островский, – десять дней и четырнадцать перевалов!
– Зато первопрохождение, – рыкнул на него руководитель. – Во всех справочниках теперь значиться будет. Есть с чем в могилу ложиться!
– Уже и в могилу ложиться… Я что-то так сразу не планировал, – хмыкнул Анатолий.
– Меня Денисом зовут, – извиняющимся тоном представился бритый плейбой.
Туристы представились.
– А вы, это, здесь отдыхаете? – подозрительно прищурился Гельман.
Денис улыбнулся снова, на этот раз снисходительно: – Я тут как раз работаю. По линии Фонда защиты диких кошек – помогаю китайским коллегам…
– А неплохо тут у китайских коллег, – хмыкнул Гельман. – И что, народу много бывает?
– Много народу внизу, там, где международный резерват Карас, – пояснил Денис. – Там озеро Карас, база отдыха, мифическое чудовище – китайский Лох-Несс, в общем…
– И что чудовище? Не распугивает отдыхающих?
– Что вы! Чудовище отдыхающим очень даже способствует. Такой оживлённый прокат всякой оптики на берегу.
– А здесь у них что? При отсутствии чудовища?
– Как что? – удивился Денис. – Вы русские – и не знаете? Это – рериховские места. Здесь проходила его среднеазиатская экспедиция. Всё творчество Рериха замешано на впечатлениях о таких странах. Озёра, долины. Камни… Между прочим, учёные из всемирно известного института эзотерической культуры «Центр-Рерих» установили, что именно в этом месте, у озера Кара-Коль, находится географический центр Евразийского материка – «Центр Мира» древнейших культур. Собственно говоря, это даже не база отдыха, а место паломничества. Мы, наш фонд то есть, профинансировали часть строительства, а «Центр-Рерих» оплатил создание дома паломников. Сейчас там почти никого нет.
– А паломники сюда едут русские или кто-то ещё? – спросил Анатолий.
– Конечно, русские, – перебил приготовившегося отвечать Дениса Гельман. – Больше никто в мире про этого прохиндея и не знает.
– Экий вы, – тонко улыбнулся Денис, – радикал. Рериха знают во всём мире. Вот сейчас, например, здесь художник – англичанин уйгурского происхождения, большой знаток и поклонник рериховского наследия. Замечательно даже не то, что он знает всю историю их семьи, а то, что сейчас этот человек очень серьёзно интересуется магическими артефактами, находившимися у них в руках.
– Хм-м-м… Широка страна моя родная. Много в ней невиданных чудес! В том числе и англичане уйгурского происхождения, почитатели рериховского наследия.
