Джеффри Линдсей - Двойник Декстера
— А, — протянул я. — Mucho gusto[6].
Дуарте пожал плечами.
— Ага, — отозвался он.
— От какой еды? — уточнил я.
Дебора скрипнула зубами.
— Вот это я как раз и пытаюсь выяснить, — повторила она. — Если мы узнаем, где Марта перекусил перед смертью, то последим за этим местом и, может быть, найдем гада.
Я подошел к Винсу, который доставал из пакета с уликами комок грязной вощеной бумаги.
— Он весь в жире, — сказал он. — На нем должны быть отпечатки пальцев. Сначала я хотел бы их поискать. Стандартная процедура.
— Придурок, у нас уже есть отпечатки Клейна, — возразила Дебора. — Мне нужен убийца.
Я посмотрел сквозь полиэтилен на застывший жир красновато-бурого оттенка; хотя обычно я не проявляю особого интереса к оберткам из-под еды, а потому вряд ли могу с уверенностью судить об этом предмете, но он показался мне знакомым. Я открыл пакет и тщательно понюхал. Благодаря таблеткам насморк наконец прекратился, а запах оказался сильным и недвусмысленным.
— Тако, — определил я.
— Будь здоров, — добавил Вине.
— Ты уверен? — спросила Дебора. — Это обертка из-под тако?
— Да, уверен, — сказал я. — Запах специй ни с чем не упутаешь.
Я приподнял пакетик и указал на крошечный желтый обломок, прилипший к бумаге:
— А вот и кусочек лепешки.
— Господи Боже, тако! — с ужасом произнес Вине. — И что?
— Ну что? — повторил Дуарте. — Может быть, из «Тако белл»?
— Тогда на обертке был бы логотип, — заметил я. — И потом, если не ошибаюсь, там заворачивают тако в желтую бумагу. Скорее всего она из какой-нибудь забегаловки поменьше. Или даже с лотка.
— Прекрасно, — одобрила Дебора. — Да в Майами их миллион.
— И везде продаются тако, — немедленно подхватил Вине. — Гадость!
Дебора посмотрела на него.
— Ты в курсе, что ты конченый идиот?
— Нет, не в курсе, — радостно отозвался Вине.
— Но почему именно тако? — спросил Дуарте. — В смысле, кому нужны дурацкие тако? В смысле, что тут такого?
— Может быть, Марта не нашел, где купить эмпанаду, — предположил я.
Дуарте тупо уставился на меня.
— Эмпа… чего?
— Ты можешь выяснить, откуда эта обертка? — спросила Деб. — Ну, там, исследовать специи, я не знаю…
— Деб, ради Бога, тако есть тако! Они, в общем, все одинаковые.
— А вот и нет, — возразила сестра. — Конкретно из-за этих тако убили копа.
— Тако-убийцы! — воскликнул Вине. — Отлично звучит.
— Может быть, есть какая-нибудь забегаловка, — начал я, и Дебора выжидающе посмотрела на меня. Я пожал плечами. — Ну, иногда новости распространяются, типа «у Мэнни классные гамбургеры» или в «Идальго» готовят лучшие в городе сандвичи «Медьяноче», и так далее.
— Да, но тако… — сказал Вине. — Я серьезно, ребята.
— Или, допустим, они самые дешевые, — продолжал я. — Или продавщица стоит за лотком в бикини.
— Я знаю такой лоток, — вмешался Дуарте. — Очень красивая женщина. В бикини. Они со своим лотком объезжают стройки, и она неплохо зарабатывает, вот уж поверьте. Только потому, что показывает сиськи.
— Не верю ни слову, — сказала Деб. — Почему сиськи всегда оказываются самым главным?
— Не всегда. Иногда задница, — заметил Вине, ловко возвращая нас к изначальной теме разговора. Я задумался, нет ли где-нибудь поблизости скрытой камеры. Может быть, какой-нибудь ведущий телешоу, ухмыляясь, выдает приз всякий раз, когда мы упоминаем задницу?
— Мы можем поспрашивать, — предложил Дуарте. — Вдруг кто-нибудь из наших детективов знает место, где продают хорошие тако.
— Или показывают сиськи, — ввернул Вине.
Дебора предпочла промолчать, но он почему-то не возблагодарил судьбу.
— Выжмите из этой бумажки все, что можно, — приказала сестра, развернулась и вышла. Дуарте выпрямился, кивнул нам и последовал за ней.
Я проводил обоих взглядом. Вине моргнул и заспешил прочь, что-то бормоча про реагент. Несколько секунд я сидел неподвижно. Рубашка еще не высохла, и я здорово злился на Камиллу Фигг. Она стояла прямо у меня за спиной, слишком близко по всем правилам безопасности, и я даже не представлял, зачем ей это понадобилось. А главное, почему я не почувствовал чье-то приближение к моей незащищенной спине? На месте Камиллы мог оказаться наркобарон с автоматом или сумасшедший садовник с мачете, да и вообще с каким угодно смертоносным оружием, под стать кружке проклятого кофе. Где ты, Темный Пассажир, когда ты действительно нужен? И теперь я сидел в холодной лаборатории в мокрой рубашке и почти не сомневался, что подрываю и без того хрупкое здоровье. И в подтверждение этого безрадостного вывода я почувствовал, как меня снова одолевает чих. Я едва успел добраться до салфетки, когда начался второй приступ. Таблетки от простуды… чушь какая. Они ничего не стоили. Как и все остальное в нашем жалком мире.
Прежде чем окончательно превратиться в жалкое месиво, истекающее слизью и полное жалости к самому себе, я вспомнил про чистую рубашку, висевшую позади стола. Я всегда держу ее поблизости, на случай какого-либо происшествия на работе. Я снял рубашку с плечиков и надел, а прежнюю, мокрую и залитую кофе, запихнул в полиэтиленовый пакет, чтобы забрать домой. Это была красивая «гуаябера» бежевого цвета с вышитыми вдоль кромки серебристыми гитарами. Я надеялся, Рита знает какой-нибудь волшебный трюк, чтобы удалить пятно.
Вине вернулся в лабораторию, и мы вместе взялись за работу. И постарались что было сил. Мы перепробовали все тесты, какие только могли: визуальные, химические и электронные, но не нашли ничего, способного вызвать довольную улыбку на лице Деборы. Сестра звонила нам трижды, проявив неслыханное самообладание. Но нам нечего было сказать. Я полагал, в обертке лежала тако, купленная на лотке, но, конечно, не рискнул бы подтвердить это под присягой.
К полудню таблетки перестали действовать, и я снова начал чихать. Я пытался не обращать на это внимания, но очень трудно выполнять тонкую работу, одновременно прижимая салфетку к носу, поэтому в конце концов сдался и сказал Винсу:
— Лучше я уйду, пока не засморкал все улики.
— Тако от этого хуже не становятся, — заметил тот.
Я в одиночестве пошел обедать в тайский ресторанчик возле аэропорта. Не то чтобы разглядывание старой обертки из-под тако внушило мне чувство голода, но я всегда полагал, что огромная миска пряного тайского супа способна бороться с простудой эффективнее, чем любые лекарства. Когда я доел суп, болезнетворные бактерии покинули мой организм вместе с потом, изгоняя простуду через поры в биосферу, где ей и надлежало находиться. Я почувствовал себя намного лучше и оставил чаевые, которые, возможно, несколько превышали норму. Но как только я вышел из ресторана и оказался на жаркой улице, у меня чуть не треснул череп от оглушительного чиха, и кости тут же отозвались такой болью, словно кто-то сжал мои суставы в тисках.
Счастье — это иллюзия. И тайский суп иногда — тоже. Я сдался, зашел в аптеку, купил еще таблеток и выпил сразу три. Когда я вернулся в лабораторию, пульсирующая боль в носу и в костях немного утихла. Не знаю, помог ли суп или таблетки, но мне показалось, я смогу пережить любое привычное страдание, назначенное судьбой. А поскольку я более или менее приготовился к неприятностям, ничего не случилось.
Остаток дня прошел без всяких событий. Используя наш громадный опыт, мы работали над довольно-таки слабой уликой, но к вечеру я выяснил лишь одно: Мацуока ненавидит мексиканскую кухню вообще, а не только тако.
— Если я поем эту дрянь, у меня отходят газы, — пожаловался он. — Сам понимаешь, в личной жизни от этого возникают проблемы.
— А я и не знал, что она у тебя есть, — заметил я. Под микроскопом лежал кусочек тако, и я рассматривал его в тщетной надежде обнаружить хотя бы крошечную подсказку, пока Вине изучал сальное пятно на обертке.
— Конечно, есть, — возразил он. — Я почти каждый вечер хожу на вечеринки. Я нашел волос.
— И что это за вечеринка?
— В смысле, я нашел волос на обертке. Что касается вечеринок, то я тщательно бреюсь. Целиком.
— Пожалуйста, без подробностей, — попросил я. — По-твоему, это нормально?
— Да, конечно, многие бреются.
— Я имею в виду волос на обертке. Кстати, он человеческий?
Вине посмотрел в микроскоп.
— По-моему, крысиный, — ответил он. — Вот еще одна причина, почему я не ем мексиканские блюда.
— Вине, — заметил я, — крысиные волосы не относятся к числу мексиканских специй. Они появляются, поскольку тако продают с какого-то паршивого лотка.
— Ну, не знаю, это ты у нас гурман, — сказал Вине. — Лично я предпочитаю стулья.
— Никогда не ел стулья. Что-нибудь еще?
— И столы. И настоящие столовые приборы.
— Что-нибудь еще есть на обертке? — спросил я, подавляя сильнейшее желание ткнуть Винса пальцем в глаз.
