Том Лоу - Двадцать четвертая буква
19
Вой собаки вскоре сменился завываниями сирен. О’Брайен сидел на ступенях и прислушивался, когда подойдет подкрепление. Они прибыли отовсюду нестройной вереницей сине-белых огней – ревущие вразнобой полицейские машины, фургоны пожарных и спасателей, «Скорая помощь» и вертолет шерифа.
Они все опоздали. Кроме одного.
О’Брайен смотрел, как пробралась через лабиринт транспортных средств и остановилась машина коронера. Сидящий внутри человек говорил по мобильному.
Трое полицейских в форме спешно поднимались по ступеням церкви. Они уставились на О’Брайена – широко распахнутые глаза, тяжело дышат, бурлит адреналин.
– Внутри, – сказал О’Брайен.
Один полицейский остался на ступенях, а остальные поспешили в церковь. Оставшийся достал блокнот.
– Это вы звонили?
О’Брайен кивнул.
– Что вы видели? – спросил полицейский.
Когда О’Брайен стал отвечать, над церковью завис вертолет шерифа. Рев двигателя отлетал от бетонных ступеней. Звук напомнил О’Брайену ночную спасательную операцию во время первой войны в Персидском заливе. Он поднял голову к вертолету. Потоки воздуха от лопастей выбивали воду из водостоков. На мужчин обрушился запах ржавчины и гниющих листьев. Луч мощного прожектора под брюхом машины бежал по окружающим деревьям, машинам, крышам и домам.
Криминалисты, коронер и один из трех детективов прошли мимо О’Брайена. Двое других задержались. Один – седой, с узким румяным лицом, второй напоминал актера Энди Гарсию. Оба мужчины выглядели так, будто в момент вызова только сели ужинать. В уголке рта седого детектива виднелось пятнышко томатного соуса. Он представился как детектив Эд Хендерсон. Его напарником был детектив Майк Вальдес.
– Шон О’Брайен? – спросил детектив Хендерсон.
– Это я.
– Расскажите нам, что вы видели.
– К сожалению, я мало что видел. Но обнаружил тело. Если бы я приехал на пять минут раньше, отец Каллахан мог бы остаться в живых.
– Вы собирались встретиться с отцом Каллаханом?
– В восемь.
Хендерсон взглянул на часы.
– Сейчас около восьми. Вы не опоздали.
О’Брайен, не поворачивая головы, бросил косой взгляд на детектива. Мгновение помолчал.
– Я сказал, что, если бы приехал раньше, он мог бы остаться в живых.
– Зачем вы собирались встретиться со священником?
– Чтобы забрать признание.
– Признание? Вы имеете в виду, вы приехали сюда, чтобы в чем-то признаться?
– Нет. Я приехал забрать заявление – письменное заявление. Отец Каллахан был свидетелем признания умирающего, практически предсмертной исповеди. Если она правдива, то доказывает невиновность человека, сидящего в камере смертников в тюрьме Флориды, – О’Брайен взглянул на часы, – человека, которому осталось жить восемьдесят два часа.
Хендерсон взглянул на своего напарника. Обоим мужчинам явно не хватало слов.
К ним приближался человек. О’Брайен знал его. По ступеням поднимался детектив Дэн Грант. Грант посмотрел на мужчину, сидящего наверху лестницы между Хендерсоном и Вальдесом. Теперь была его очередь онеметь.
– Привет, Дэн, – сказал О’Брайен. – Давно не виделись.
20
Оба полицейских обернулись к Гранту. Вальдес почесал правую бровь. Он оглядел парковку, на которой собиралась толпа журналистов, и заметил, чуть понизив голос:
– Странно все это. Ты знаешь этого парня?
– Ага, – ответил Грант. – Знаю.
Он протянул руку, О’Брайен встал, и они обменялись рукопожатием.
– Чуть больше года прошло с того времени, как мы работали вместе.
– Работали вместе? – переспросил Хендерсон.
– Неофициально, – уточнил Грант. – Шон О’Брайен, убойный отдел полиции Майами, в отставке. Один из лучших. Он предложил немного помочь нам с Лесли Муром, когда мы занимались тем серийным убийцей, Мигуэлем Сантаной.
– Так вы тот…
Голос Хендерсона затих, как далекий радиосигнал.
– Они ведь так и не нашли тело Сантаны? – заметил Вальдес.
О’Брайен промолчал.
– Давайте зайдем в церковь, там не так шумно, – предложил Грант. – Шон, давай с самого начала. Как тебя угораздило оказаться здесь ночью, как раз тогда, когда в этой церкви убили священника?
Они пристроились в углу вестибюля, не обращая внимания на поток криминалистов, медэкспертов, помощников и полицейских. О’Брайен пояснил обстоятельства, которые привели к назначенной встрече с отцом Каллаханом. Все слушали, не перебивая. Хендерсон и Вальдес поглядывали недоверчиво, оба взглянули на часы, когда О’Брайен снова указал на время, оставшееся до казни Чарли Уильямса.
– Шон, – сказал детектив Грант, – ты упоминал письмо, письменное заявление. Священник собирался отдать его тебе?
– Я думаю, там были сведения, указывающие на убийцу. Достаточно информации, чтобы отсрочить казнь Чарли Уильямса, пока не будет пойман подозреваемый. Отец Каллахан сказал, что Спеллинг собирался указать место, где все эти одиннадцать лет было спрятано орудие преступления. Если на нем есть отпечатки или ДНК, они могут соответствовать человеку, названному в письме. И тогда Чарли Уильямс – свободный человек.
– Письмо, о котором ты говоришь, – произнес Грант, – скорее всего, то самое, которое Сэм Спеллинг просил меня вложить в бумажный пакет у его кровати. Он написал сверху «Отцу Джону Каллахану, лично».
– Тебе следовало его прочесть, – заметил Хендерсон. – Господи, ты же расследовал покушение на Спеллинга.
– Верно, но надо было тебе видеть взгляд Спеллинга, когда он просил бросить письмо в пакет. Будто он на таинстве крещения. Я собирался вернуться попозже, когда он заснет, и прочитать письмо. Но когда вернулся, письма уже не было. Я решил, что священник заходил и забрал его.
Вальдес обернулся к О’Брайену и спросил:
– Когда вы нашли тело отца Каллахана, никаких следов письма не было, так?
– Нет, по крайней мере, сверху. На полу лежала уйма разбросанных вещей. Раздерганные папки. Преступник хотел создать впечатление, что это убийство при краже со взломом. Я не стал трогать тело отца Каллахана и проверять карманы, пока здесь не поработают криминалисты.
Детективы одобрительно кивнули.
– А почему вы думаете, что это не кража со взломом? – спросил Хендерсон. – Какой-то придурок на наркоте вломился в церковь, надеясь стащить пару вещей себе на новую дозу?
– Из-за слов отца Каллахана.
– Шон прав, – заметил Грант. – Сэм Спеллинг кое-что мне сказал.
– Что именно? – поинтересовался Хендерсон.
– Спеллинг сказал, если с ним что-то случится, если он умрет, мне нужно как можно скорее повидаться с отцом Каллаханом. Но сейчас вместо Спеллинга мертв отец Каллахан.
– Палата Спеллинга под охраной? – спросил О’Брайен.
– Разумеется, – ответил Грант.
О’Брайен кивнул.
– Может, тебе стоит удвоить охрану. Этот парень умен.
– Общественность думает, что Спеллинг уже мертв, – покачал головой Грант. – Как только он выздоровеет, он будет давать показания. А его мнимую смерть объясним попозже.
– Дэн, позвони парню, который охраняет палату, – посоветовал О’Брайен. – Скажи ему проверить, как там Спеллинг.
– Ладно, займусь, – вздохнул Грант, достал мобильник и стал набирать номер.
Детектив Вальдес посмотрел на часы.
– Дэн проверяет пациента, а у нас тут тело… Господи, в церкви. Давайте займемся им.
О’Брайен взглянул на атриум, ведущий к храму.
– Именно, – сказал он. – Нам нужно отыскать письмо. Может, отец Каллахан спрятал его до появления убийцы.
– А может, преступник нашел его и забрал, – заметил Хендерсон.
– Возможно, – кивнул О’Брайен. – Но отец Каллахан оставил нам послание и написал его собственной кровью. Нам нужно разобраться, что он пытался сказать перед смертью. И на разгадку у нас мало времени, иначе умрет еще один человек, Чарли Уильямс.
– Что? – закричал Грант в телефон. – Ты уверен?
Короткая пауза. Грант чуть распустил узел галстука. Опустил телефон и посмотрел вдаль. Потом повернулся к О’Брайену:
– Сэм Спеллинг мертв.
21
Над церковью завис вертолет теленовостей. О’Брайен подождал, пока вертолет не улетит, и сказал:
– Дэн, опечатай палату Спеллинга! Не позволяй им перемещать тело до приезда медиков-криминалистов. Преступник…
– Погодите! – прервал его Хендерсон.
– Эд, все верно, – поднял руку Грант. – Шон прав. Сейчас палата Спеллинга, как и церковь, гребаное место преступления. Пойдем внутрь.
* * *Анита Джонсон открыла дверь своего дома на колесах, выпустив наружу тощего кота, и повернулась к телевизору. Она закурила сигарету, поправила потертый пояс махрового халата и уселась на краешек пластикового стула, чтобы следить за новостями. Женщина заложила прядь немытых светлых волос за ухо и потрогала кончиком пальца синяк под правым глазом.
«Нужно уходить. Хватит. Взять ребенка и уйти ко всем чертям».
