Питер Альбано - Поиск седьмого авианосца
— Приберегите свою прыть для англичан, американцев, голландцев, китайцев и русских. Врагов у нас в избытке, и славы тоже хватит на всех. Вы все станете героями. Погибнете, конечно, но станете героями, — сказал он, отправляя их с рапортом к командиру учебной эскадрильи.
Окончив школу младшим лейтенантом, Йоси вместе с ненавистным Таку (тот был выпущен «морским пилотом третьего класса») отправили во Вторую истребительную эскадрилью, базировавшуюся в китайском городе Тяньянь. Там на новых самолетах «Мицубиси А6М2» они почти целый год дрались с китайцами, русскими и американскими наемниками из эскадрильи «Летающие Тигры». Йоси, сам к тому времени сбивший два И—16 и один «Кертис Р—40», должен был сознаться самому себе, что Таку, как говорится, — летчик от Бога. Всего эскадрилья уничтожила 99 вражеских машин, потеряв при этом только два «Зеро», и то — от зенитного огня.
В 1941 году младший лейтенант Йоси Мацухара получил отпуск, а его часть передислоцировали на остров Формозу. Йоси отправился домой, в Токио, где его ждали жена Симико — он обручился с ней по воле родителей, когда она только родилась, а ему было три года, — и четырехмесячный сын Масакеи. Симико ждала второго ребенка.
Этот брак, заключенный по древней традиции, оказался браком по любви. Йоси навсегда запомнил ту минуту, когда впервые увидел свою суженую в убранной на западный манер гостиной ее родителей, живших в фешенебельном токийском квартале Бара-Ку. Сумико была прелестна — истинный бриллиант в женском обличье: на царственно стройной шее, точно хризантема на длинном стебле, грациозно покачивалась ее головка. У нее были классически правильные черты лица — тонкий прямой нос, нежно вылепленные скулы, большие темные глаза, уста, подобные лепесткам розы, мелкие, безупречно ровные зубы. Она была тонка и изящна, и под струящимся легким шелком ее кимоно угадывались пленительные формы. Через месяц была их свадьба.
В марте 1941 года Йоси отправили в залив Хитокаппу, где у одного из островков Курильской гряды в 1600 км от Токио стоял на якоре «Йонага». Мацухара уже был наслышан о новых авианосцах и линкорах, но «Йонага» потряс его. Ступив с забортного трапа на квартердек, он был поражен исполинскими размерами судна — настоящая плавучая Фудзияма. С такими кораблями Япония непобедима. Но опасаясь, что противник узнает о существовании ударной авианосной группы, в состав которой входил и «Йонага», Главный морской штаб решил послать этого мастодонта далеко на север, к незаметной бухте Сано-ван. Оттуда первого декабря авианосец должен был двинуться к Перл-Харбору и седьмого — соединиться с шестью другими своими собратьями. Однако Йоси Мацухару ждала не слава в небе над Гавайскими островами, а трагическая встреча с айсбергом и сорок два года плена.
Развязка наступила в декабре 1983 года, когда адмирал Фудзита и его экипаж решили все же выполнить давний приказ и атаковать Перл-Харбор. Операция была молниеносной и кровавой — изголодавшиеся за сорок два года самураи рвались в бой. Сначала звено истребителей-бомбардировщиков, которое вел Йори, обстреляло и потопило в Беринговом море маленькую «Спарту», где капитаном плавал Тед Росс, отец лейтенанта Брента. Теда взяли в плен. Следующей жертвой стал русский реактивный Ту-16, и эта победа доказала, что с «Зеро» не могут справиться даже современные гиганты. Затем отправили на дно китобойное судно и уже после этого атаковали Перл-Харбор, застигнув беспечных, как всегда, американцев врасплох.
Однако все вышло по-другому. Никто и предположить не мог, что поражение потерпит Япония, что их отчизна совершит немыслимое — подпишет безоговорочную капитуляцию. Это выяснилось, когда «Йонага» с выстроенной на шканцах командой в синих форменках первого срока, с флагами расцвечивания на мачтах триумфатором вошел в Токийский залив. По жестокой иронии судьбы, Тед Росс покончил с собой за несколько часов до того, как его сын, Брент Росс, сопровождая адмирала Аллена со свитой американских и японских офицеров, поднялся на борт авианосца.
Все, что было после этого, Брент и Йоси переживали уже вместе. Все в тот же роковой день китайцы вывели на орбиту свою лазерную станцию, и мир преобразился. Авианосец оказался самым мощным и к тому же неуязвимым для спутников-убийц боевым кораблем. Однако радость была преждевременной. Когда выяснилось, что колоссальные ракетные арсеналы и армады реактивных самолетов СССР и США — никому не нужный ржавеющий лом, встрепенулись страны третьего мира, обладавшие самолетами и кораблями довоенной постройки. «Средиземноморский маньяк» Муамар Каддафи немедленно провозгласил священную войну — джихад — против Израиля. Он объявил Средиземное море «ливийским озером», и его бронекатера захватили и привели в Триполи японский круизный лайнер «Маеда Мару», объявив тысячу его пассажиров заложниками. После этого боевые действия не прекращались ни на один день.
Адмирал Фудзита получил аудиенцию у императора Хирохито, а потом выстроил команду и объявил, что авианосцу поставлена задача прорваться в Средиземное море и освободить заложников. Бренту навсегда запомнились слова, адмирала:
— Пусть этот Каддафи зарубит себе на носу: тот, кто не знает, что такое огонь, сгорает первым:
В самом скором времени установили контакт с Израилем, и на «Йонагу» прибыл представитель «Моссад» полковник Бернштейн. Уэйн Миллер и Фрэнк Демпстер осуществляли взаимодействие с ЦРУ. Поскольку по конституции Японии было запрещено иметь наступательное оружие, пошли на хитроумный маневр: авианосец объявили исторической достопримечательностью, памятником старины и отдали в ведение департамента туризма. В сопровождении семи эсминцев типа «Флетчер» — конвоем командовал Джон Файт — «Йонага» двинулся в Средиземное море. В ходе кровопролитного сражения были сбиты сотни арабских самолетов, потоплена тактическая группа во главе с тяжелым крейсером и сорван джихад против Израиля.
Боевые действия из Средиземноморья переместились к Островам Зеленого Мыса, на тихоокеанский ТВД[5] и в Южно-Китайское море, где авианосец чудом вырвался из подстроенной ему двумя арабскими субмаринами ловушки.
— Кончится это когда-нибудь? — спросил однажды Брент у Мацухары в перерыве между походами: авианосец в очередной раз отстаивался в доке, зализывая раны.
— Политики всегда предрекают пришествие всеобщего мира, — улыбнулся тот. — Но из истории мы знаем, что самураи вроде нас с тобой всегда были в большой цене и без работы не оставались ни часа. Так что, друг мой, боюсь, это не кончится никогда.
Шорох перелистываемых страниц отвлек Брента от воспоминаний: адмирал Фудзита, воздев на нос маленькие круглые очки в стальной оправе, просматривал рапорты командиров служб и БЧ. В кают-компании воцарилась тишина, нарушаемая только слабым гудением вентиляторов.
Брент перевел взгляд на контр-адмирала Марка Аллена, который против обыкновения устало горбился в своем кресле и, казалось, постарел после вчерашнего происшествия лет на десять. Рядом с ним сидел полковник Ирвинг Бернштейн из «Моссад» — высокий сухощавый лысоватый человек лет шестидесяти, выделявшийся среди чисто выбритых офицеров аккуратно подстриженными усами и выхоленной бородкой. Рукава его камуфляжного комбинезона были закатаны, и на мускулистом предплечье правой руки виднелись голубоватые цифры татуировки-номера, напоминавшие, что он два года провел в Освенциме и выжил чудом.
За ним сидел капитан третьего ранга Нобомицу Ацуми, отличный штурман и артиллерист — высокого, по японским меркам, роста, костистый, с черными волосами, кое-где словно вытравленными палящими лучами тихоокеанского солнца, под которым он провел на мостике так много дней. Золотисто-коричневая кожа на обветренном лице казалась светлой по контрасту с угольно-черными глазами, в уголках которых виднелись глубокие морщины — только они да резкие складки у носа и губ и говорили о том, что у штурмана за плечами шестьдесят лет. У Ацуми не в пример другим офицерам авианосца с самого начала завязались с Брентом сердечные и теплые отношения, переросшие потом в настоящую дружбу.
Глаза Брента остановились на могучем, как медведь, краснолицем человеке с буйной седой шевелюрой. Это был кэптен Джон Файт, участник многих дерзких рейдов и опасных конвоев. Этот моряк с внешностью и манерами старого актера Алана Гэйла, громоподобным раскатистым смехом и лукавыми чертиками в голубых ирландских глазах не утратил природного жизнелюбия, хотя экипажи именно его кораблей несли самые тяжелые потери: Уорнер и Огрен, бросившиеся в отчаянную атаку против арабского крейсера типа «Бруклин», героически погибли в Средиземном, Фортино, Филбин и Джиллилэнд — в Южно-Китайском море, тонкими бортами своих эсминцев самоотверженно прикрывая авианосец от вражеских торпед и снарядов.
