Алеата Ромиг - Коварная (ЛП)
Поджав губы, я уставилась на него и подняла брови, призывая его продолжать дальше.
– Как уже было сказано, долги Рэндала росли. Он попытался заключить сделку с джентльменом, который занимал ему денег. Но джентльменов такого рода не интересуют сделки, а ещё им очень не нравятся, когда им не платят по счетам. Рэндал пришёл за помощью ко мне. У меня есть деньги, которые я могу одолжить. Но дело в том…, – он помедлил, – … мне это не нужно. Тогда я решил, что в обмен на деньги я хочу получить что-то другое, – он коснулся моего колена, – что-то нестандартное. Видишь ли, с тех пор, как умерла моя жена, я понял, что нуждаюсь в компании. Я пользуюсь репутацией, и ничто так не приведёт в бешенство этих самодовольных козлов, как прекрасная, сексуальная девушка рядом со мной, такая, как ты. Я хочу, чтобы они замечали и говорили о нас; однако, я не хочу кормить папарацци. Для исполнения моих пожеланий лучше заключить брак с молодой женой, чем ходить на свидания или платить женщинам.
"Он приравнял одну к другой? Жену к проститутке?"
Мой голос стал выше на пару октав.
– Я не шлюха. Меня нельзя купить.
– Ты не шлюха, и я не собирался даже намекать на то, что ты являешься таковой. Тем не менее, каждого можно купить. Ты из вполне презентабельной семьи, и, несмотря на то, что ты ещё молода, тебя можно научить справляться со всеми этими самодовольными козлами. И потому что ты ещё молода, тебя можно научить исполнять мои пожелания.
Не в силах больше сидеть, я поднялась с софы и стала мерить шагами комнату.
– Это просто смешно. Меня нельзя продать, и я не собака. Не нужно меня натаскивать.
– Виктория, конечно же ты не собака. Зоофилия меня не интересует. Как я уже говорил, ты и не шлюха, но если согласишься на этот брак, ты будешь моей шлюхой.
– Не понимаю. Я не буду продавать себя, чтобы спасти Рэндала или Мэрилин. Они бы и пальцем ради меня не пошевелили. Так почему я должна что-то делать ради них?
– А ты не интересовалась, почему они не захотели платить за продолжение твоего образования?
– Нет, – безапелляционно заявила я. – Я знаю, почему.
Стюарт вопросительно поднял бровь.
– Они ненавидят меня и всё, что меня касается. Ну и ладно, они мне не нужны. Я уже устроилась на работу.
– В маленькую страховую компанию - секретарём, где зарплата чуть больше прожиточного минимума.
Мой рот открылся от удивления. Я никому не рассказывала про работу, никому, кроме Вэл.
– Откуда ты всё это знаешь? Откуда ты знаешь так много о моей семье?
– Вик-то-ри-я, – произнёс он моё имя по слогам, поднимаясь. – Я не стал бы предлагать эту возможность, не разузнав о тебе все до малейшей детали. Я знаю о тебе всё, что только можно знать. Я не могу позволить себе быть женатым на женщине, у которой есть скелеты в шкафу.
– Я и не собираюсь за тебя замуж.
Он подошёл ближе и заговорил медленнее:
– Потому что квартира-студия и маленькая зарплата лучше, чем жить в этом пентхаусе, в моём поместье за пределами города? Или потому что ты не хочешь помочь своей сестре?
Что ему известно о моей сестре? Вэл значила для меня всё. Я сделала бы что угодно ради младшей сестрёнки. Тем более, что нашим родителям, похоже, было наплевать. Нам не на кого было рассчитывать, кроме как друг на друга. Отведя взгляд от самодовольного лица Стюарта, я спросила:
– Что ты знаешь о моей сестре?
Прежде чем он смог ответить, я отошла к окнам; бушующий океан с белыми барашками волн блестел, раскинувшись до самого горизонта. Голос Стюарта прозвучал за моей спиной, он был уверен в своих словах.
– Я знаю всё о вас обеих. Как знаю всё о твоём никчёмном отчиме, твоей матери и их избалованных мальчишках. Мне даже кое-что известно о твоём биологическом отце.
Неожиданно мои глаза наполнились слезами. Вопреки своему желанию я повернулась к этому мужчине, у которого было гораздо больше ответов, чем я предполагала.
– Я не слышала ничего о нём, никогда. Моя мать сказала, что он не связывался с ней с тех пор, как Вэл была маленькой. Что тебе известно?
Он сжал мои плечи, его большие руки опалили мою кожу, в каждом его движении сквозила властность. На долю секунды в глубине его глаз промелькнула заинтересованность.
– Мне известно, что ты не должна о нём беспокоиться. – Не ослабляя хватки, он продолжил, – А теперь вернёмся к другим твоим вопросам. Я знаю, что Вэлери не сможет остаться в академии, потому что её выпускной год в старшей школе и последующее обучение не будут оплачены. Я также знаю, что у тебя есть все основания, чтобы ненавидеть своих родителей, и возможно, так оно и есть, но ты не ненавидишь их сыновей, твоих сводных братьев. Я также знаю, что ты не захочешь, чтобы они потеряли свой дом и, очень вероятно, своих родителей.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Те люди, которым задолжал Рэндал – они не примут меньше, чем полную сумму долга. И если они не получат её в скором времени, его смерть послужит им утешением на какое-то время. Всё будет выглядеть как несчастный случай, но это произойдёт. Ты на самом деле хочешь нести ответственность за его жизнь?
Хотела ли я? Это была бы не первая жизнь, в потере которой меня обвинили, и закончилось бы всё на Рэндале? Волновало ли меня это? Волновало ли меня, что моя мать напивалась до полного забвения? Я не знала. Тогда что насчёт Маркуса и Лайла? Что насчёт Вэл? Что случилось бы с ними?
– Стюарт, но я даже не знаю тебя…, – мои слова растаяли в тишине, когда я снова развернулась к окну.
Рэндал и моя мать могли утонуть в океане, мне было бы всё равно, но мальчики? Они ещё такие юные… а Вэл? Ещё год, и начнётся её будущее. Это было слишком, слишком, чтобы осмыслить.
Борясь с эмоциональным напряжением, я закрыла глаза и попыталась разобраться во всём происходящем. По теплу, исходящему от Стюарта, я поняла, что он стоит прямо за моей спиной. Из последних сил сохраняя спокойный вид, я наблюдала, как его руки поглаживают мои плечи.
– Виктория…, – голос Стюарта звучал глубже, с придыханием, – ты красавица. У меня было время, чтобы обдумать это соглашение. Должен признаться, что пока я наблюдал за тобой последние несколько недель, моё ожидание познакомиться с тобой всё росло и росло. Ты по-настоящему поразительная, такая сильная, несмотря на то, что тебя никто не поддерживает. Его руки продолжали гладить мои плечи, лаская.
– Но я не знаю тебя. Я не люблю тебя.
Его голос раздался рядом с моим ухом, с каждым словом всё ближе и ближе:
– Ты сможешь узнать меня.
Я начала было поворачиваться к нему, чтобы остановить чувство смущения, вызванное его близостью, но он остановил меня, его тон не допускал компромиссов.
– Не поворачивайся.
Я невольно вздрогнула от его приказа.
– Положи руки на окно. Позволь мне увидеть эти милые пальчики.
Ещё никогда в жизни я не слышала, чтобы мужчина говорил с таким неоспоримым авторитетом. Подчинившись, я прижала пальцы к холодному стеклу. К счастью, моя сумочка осталась на софе. Заперев меня с двух сторон руками, он положил свои ладони рядом с моими. Контраст в размерах был ошеломляющим, как и его глубокий голос, когда его дыхание коснулось моей шеи.
– Уверен, тебя беспокоит наша разница в возрасте. Позволь мне разубедить тебя, я хорошо о себе забочусь. А большинство женщин моих лет – нет. Как я уже говорил, у меня есть предпочтения, вещи, которые мне нравятся, и вещи, которые мне не нравятся.
Одна его ладонь исчезла из поля зрения, и вскоре я ощутила ее на своей левой груди. Ахнув, я закрыла глаза. Почему я позволяла это? Мне следовало закричать или убежать.
Его голова легла на моё плечо, дрожь пробежала по всему моему телу, и новое ощущение пробудилось внутри.
– Виктория, мне нравится та сила, про которую я говорил. Мне нравится, что, даже не зная меня, ты была честна насчёт своей семьи. Мне нравится, что ты не покинула наши переговоры и обдумываешь это соглашение. Мне нравится, что отсюда мне открывается вид на твои затвердевшие соски под этим чёрным платьем. Мне нравится, что ты не ослушалась моего приказа, и мне нравится, что ты возбуждена.
– Нет, – солгала я, когда мое лоно отозвалось спазмом на его слова.
Это неразумно. Я не знала этого мужчину, не хотела этого мужчину, и, тем не менее, одни его слова творили со мной что-то волшебное.
Рука, которая поглаживала мою грудь, двинулась выше и скользнула под вырез платья. Когда я ахнула и дернулась, его глубокий голос тут же меня остановил.
– Я сказал тебе держать руки на окне. Я не давал тебе разрешения двигаться. Разве нет?
Когда я не смогла ничего произнести в ответ, его пальцы нашли мой сосок и, сжав затвердевшую вершинку, больно скрутили.
– Виктория, я задал тебе вопрос. Ответь мне, или мне придётся завладеть твоим вниманием как-то иначе.
