Сидни Шелдон - Лицо без маски
У Джада перехватило горло:
— Мне тоже.
— Хоть бы поймали мерзавца.
— Этим занимаются.
— В сегодняшней газете написано, будто некий лейтенант готов кого-то арестовать. Ты что-нибудь об этом слышал?
— Вполне достаточно, — сухо проронил Джад. — Макгриви с удовольствием сообщает мне новости.
— Никогда не знаешь, как работает полиция, пока не испытаешь на собственной шкуре, — заявила Нора.
— Доктор Хэррис позволил мне взглянуть на рентгеновские снимки. Неприятные ушибы, хотя сотрясения нет. Через несколько дней тебя выпишут.
Они поболтали еще полчаса, умышленно избегая говорить о Кэрол. Хорошо хоть, супруги не знают, что Джон Хэнсон был пациентом Джада. Макгриви по причинам, ведомым только ему, не дал эти сведения газетчикам.
Когда они собрались уходить, Джад попросил Питера задержаться и рассказал о Хэррисоне Берке.
— Извини, — сказал Питер. — Я знал его состояние, когда направлял к тебе, но надеялся, что еще не все упущено. Естественно, ты должен от него отказаться.
— Сделаю это, как только выберусь отсюда, — ответил Джад, покривив душой. Он не хотел отправлять Берка в клинику. Пока не хотел. Сначала надо выяснить, мог ли тот совершить два убийства.
— Если что-либо понадобится, старина, звони.
И Питер ушел.
Джад лежал и обдумывал свои дальнейшие шаги. Ни у кого не было достаточного повода убить его, и оставалось предположить, что покушение совершил психически неуравновешенный человек, почему-либо им недовольный. Под эту категорию походили лишь Хэррисон Берк и Амос Зифрин. Если в то утро, когда убили Хэнсона, Берк не имел алиби, следует попросить детектива Анжели заняться им. А если имел, то убийца — Зифрин.
Мучительное состояние депрессии пошло на убыль. Только необходимо побыстрее выбраться отсюда. Джад вызвал сестру и сказал, что хочет видеть доктора Хэрриса. Через десять минут в палату вошел Сеймур Хэррис, человек-гном с ярко-голубыми глазами и черными пушистыми баками. Джад давно его знал и очень уважал.
— Проснулась наша спящая красавица. Выглядите ужасно.
Джаду надоело это выслушивать.
— Я прекрасно себя чувствую, — солгал он. — И хочу уйти.
— Когда?
— Сейчас.
Доктор Хэррис осуждающе посмотрел на него:
— Да вы только появились здесь. Побудьте несколько дней. Я пришлю вам несколько хорошеньких сестричек, чтобы не было скучно.
— Спасибо, Сеймур. Но мне действительно нужно идти.
Доктор Хэррис вздохнул:
— Хорошо. Вы сами врач. Лично я и кошку бы не выпустил на улицу в таком состоянии. — Он проницательно посмотрел на Джада. — Еще чем-нибудь могу помочь? — Джад покачал головой. — Я попрошу мисс Бедпен принести вашу одежду.
Через полчаса девушка из регистратуры вызвала такси. И в 10.15 он был у себя в кабинете.
6
Его первая пациентка, Тери Уошберн, уже ждала в коридоре. Двадцать лет назад она была звездой первой величины на голливудском небосклоне. Однако карьера оборвалась: звезда вышла замуж за лесопромышленника из Орегона и исчезла из поля зрения. С тех пор Тери поменяла пять или шесть мужей и теперь жила в Нью-Йорке с последним мужем, занимающимся импортом.
Джад шел по коридору, а она сверлила его злым взглядом.
— Ну… — выпалила Тери. Но отрепетированная речь, полная упреков, замерла на губах, когда она увидела его лицо. — Что случилось? У вас такой вид, будто вы разнимали двух похотливых самцов.
— Да ерунда. Простите, что опоздал.
Двадцать лет назад Тери Уошберн была необычайно хороша собой, и следы былой красоты еще не исчезли. Взгляд добрый и невинный, глаза огромные. Таких глаз он ни у кого не видел. Ножки стройные, комплекция потрясающая. Страстный рот, правда, окруженный морщинками, но еще чувственный, округлая и упругая грудь в подчеркивающем форму бюстгальтере. Джад подозревал, что она делает инъекции силикона, но не спрашивал — пускай сама выкладывает.
Большинству пациенток казалось, будто они влюблены в него: естественная трансформация отношений от «пациентка — врач» к «пациентка — покровитель — любовник». Но с Тери дело обстояло иначе. Она пыталась соблазнить его с той самой минуты, как вошла в кабинет, старалась возбудить интерес к себе всеми доступными способами, а уж в этом Тери особая искусница. В конце концов пришлось предупредить: если не будет вести себя достойно, он отправит ее к другому врачу. Тогда Тери изменила тактику: стала изучать его, нащупывая слабое место.
Тери попала к Джаду по рекомендации известного английского медика после громкого международного скандала в Антибе. Репортер светской хроники на страницах французской газеты подробно расписал, как во время морской прогулки она переспала с тремя братьями владельца яхты, с которым была обручена. Сам жених ненадолго отлучился по делам в Рим. Репортер публично покаялся, а потом его без шума уволили и историю замяли.
На первой же встрече Тери хвастала, что все это правда.
— Безумие какое-то, — говорили она. — Мне постоянно нужен мужчина, никак насытиться не могу.
Она провела руками по бедрам, задрав юбку, и невинно глянула на Джада:
— Ты усваиваешь, о чем я толкую, милый?
С тех пор Джад узнал немало разных разностей. Она была родом из маленького шахтерского городка в Пенсильвании.
— Мой отец — поляк, бывало, слова из него не вытянешь. Он работал литейщиком, каждую субботу, получив зарплату, напивался и колошматил свою старуху. Не упускал единственного удовольствия в жизни.
В тринадцать лет она сообразила, что с вполне оформившейся фигурой и ангельским личиком можно подзаработать деньжат, проводя время с шахтерами на свалке промышленных отходов. Когда папаша узнал об этом, то ворвался в их хибарку, что-то неразборчиво вопя по-польски, и выставил за дверь мать. Заперся на ключ, снял с себя ремень и сперва избил Тери, а потом изнасиловал.
— В тот день я последний раз видела отца и мать.
— Вы убежали? — спросил Джад.
Тери от удивления аж приподнялась на диване:
— Что-о?!
— Ну, после того, как вас изнасиловал отец…
— Убежала? — выдохнула Тери. Она откинула голову и закатилась смехом. — Мне понравилось. Это мамаша, сучка поганая, вытурила меня.
Сегодня Джад сразу же включил магнитофон.
— О чем бы вам хотелось поговорить?
— О соитии, — не задумываясь, выпалила она. — Не худо бы провести психоанализ и выяснить, отчего вы такой правильный!
Он пропустил ее слова мимо ушей.
— Почему вы думаете, что смерть Кэрол связано с сексом?
— Потому что все напоминает мне о сексе, милый.
Она поерзала на диване, и юбка задралась.
— Одерните юбку, Тери.
Невинный взгляд:
— Извините… Зря вы не пришли в субботу вечером. Был грандиозный день рождения.
— Расскажите.
Помолчав, она произнесла тоном, в котором прозвучали незнакомые нотки озабоченности:
— А вы не станете меня презирать?
— Я уже говорил: не ждите от меня оценки ваших поступков. Единственно значимое мнение — ваше собственное. Мы сами вырабатываем для себя правила поведения. Без них нет общения с людьми. Но никогда не забывайте — эти правила искусственные.
После небольшой паузы она принялась рассказывать:
— Играл джаз. Мой муж пригласил шесть музыкантов. — Она повернула голову и взглянула на него: — А вы не потеряете ко мне уважения?
— Я хочу помочь вам. Мы совершаем поступки, за некоторые нам порой стыдно, но это не значит, что мы вправе повторять их.
Какое-то мгновение она внимательно смотрела на него, затем продолжила:
— Я когда-нибудь говорила о своих подозрениях, что мой муж Гарри импотент?
— Да.
Это был ее конек.
— Мы никогда не спали вместе с тех пор, как поженились. Он всегда, чтоб ему пусто было, находил предлог… Ну… — Она с горечью скривила губы. — Ну… В субботу вечером я перетрахалась со всем оркестром, а Гарри при сем присутствовал.
И тут она заплакала.
Джад подал бумажный носовой платок и снова сел, не спуская с нее глаз.
Ни разу в жизни Тери Уошберн не досталось чего-либо даром — за все приходилось расплачиваться. Поначалу в Голливуде она устроилась в забегаловку, вернее, в заезжаловку, куда клиенты подкатывали на своих машинах и, сидя в них, получали заказ. Львиная доля зарплаты перетекала в руки третьеразрядного театрального репетитора. Через неделю уговоров Тери перебралась к нему, где пришлось ишачить по хозяйству, а актерское мастерство демонстрировать в спальне. Вскоре стало ясно, что эти занятия ни к чему путному не приведут. Она послала его куда подальше и нанялась кассиршей в аптеку при гостинице в фешенебельном пригороде Беверли-Хиллз. Однажды, в канун Рождества, туда заскочил важный кинодеятель, искавший подарок для жены. Бросив взгляд на Тери, оставил визитную карточку и велел позвонить. На первой пробе она держалась натянуто, ничего не умела, тем не менее зацепилась благодаря внешним данным: необыкновенной красоте лица и фигуры да еще потрясающей фотогеничности.
