Ю Несбё - Леопард
— Важно то, что тыдумаешь, — передразнила она. — Господи, Расмус, перестань же смотреть на доктора Фила.
Он засмеялся нежным смехом:
— Я просто хочу сказать, что ты как депутат конечно же имеешь право попросить выделить тебе охрану, если чувствуешь, что тебе угрожают, и она будет таскаться за тобой повсюду. Тебе это надо?
— М-м-м, — простонала она, когда его пальцы начали поглаживать именно там, где ей нравилось больше всего, — и она знала, ему это известно. — Что значит «тебе это надо»?
— Подумай хорошенько. Что, по-твоему, из этого получится?
Марит Ульсен задумалась. Закрыла глаза и чувствовала только, как его пальцы словно бы втирают в ее тело покой и гармонию. Она встретила Расмуса, когда работала в центре занятости в Альте. Ее выбрали доверенным лицом местного профсоюза, и профсоюз норвежских госслужащих направил ее на курсы для профсоюзных работников в профсоюзную школу в Сёрмарку. Там к ней в первый же вечер подошел худощавый мужчина с живыми синими глазами под высокими залысинами. Его манера говорить напомнила ей откровения христиан-сектантов в молодежном клубе в Альте. Разница была лишь в том, что он говорил о политике. Он работал в секретариате фракции Рабочей партии, где помогал парламентским депутатам всякими практическими вещами, организовывал поездки, а бывало, и писал им тексты выступлений.
Тогда Расмус угостил ее пивом, спросил, не хочет ли она потанцевать, и после четырех танцев под все более спокойные классические мелодии, во время которых их тела сближались все больше и больше, он предложил ей пойти с ним. Он имел в виду не свою комнату, а свою партию.
Вернувшись домой, она стала ходить на партийные собрания в Альте, а по вечерам они с Расмусом вели долгие телефонные разговоры о том, чем они оба занимались и что думали в тот день. Конечно, Марит никогда не признавалась вслух, но иногда ей казалось, что это и было лучшее их время, когда они находились в двухстах милях друг от друга. Потом ей однажды позвонили из комитета по выдвижению кандидатов, включили в список, и она и не заметила, как оказалась в совете коммуны в Альте. Двумя годами позже она стала заместителем председателя организации Рабочей партии в Альте, еще через год вошла в президиум отделения партии в фюльке, а потом ей снова позвонили, в этот раз это был комитет по выдвижению кандидатур в стортинг.
И вот теперь у нее был крошечный офис в стортинге, гражданский муж, который помогал ей с речами, и перспектива дальнейшего продвижения, если все пойдет как планировалось. И если она не наделает ошибок.
— Они тогда приставят ко мне полицейского, чтобы за мной приглядывать, — сказала она. — А пресса захочет узнать, почему это за депутаткой стортинга, о которой никто и слыхом не слыхивал, должен повсюду таскаться телохранитель, причем за счет налогоплательщиков. А когда они выяснят, что да почему, — что, мол, ей показалось, что ее кто-то преследует в парке, — то сразу понапишут, мол, на такомосновании каждая вторая баба в Осло с тем же успехом может затребовать себе телохранителя за счет госбюджета. Не надо мне никаких охранников. Забудь.
Расмус беззвучно засмеялся. Его пальцы, продолжая поглаживать ее тело, говорили, что он согласен. Растерявшие листву деревья Фрогнер-парка насквозь продувал ветер. По ночной, черной поверхности пруда скользила утка, втянув голову в перья. Во Фрогнербадет гнилая листва приклеилась к стенкам пустых бассейнов. Это место казалось покинутым раз и навсегда, это был какой-то затерянный мир. В глубоком бассейне ветер закручивался вихрем и пел, монотонно и заунывно, под десятиметровой белой вышкой для прыжков в воду, которая вырисовывалась на ночном небе, точно виселица.
Глава 8
«Snow Patrøl»
Когда Харри проснулся, было уже три часа дня. Он открыл сумку, натянул чистую одежду, нашел в шкафу шерстяное пальто и вышел на улицу. Мелкий дождик разбудил его окончательно, так что он выглядел вполне трезвым, входя в коричневые и прокуренные залы ресторана «Шрёдер». Его столик оказался занят, поэтому Харри прошел дальше через зал и сел за стол в самой глубине, под телевизором.
Огляделся… Увидел пару новых лиц, склонившихся над пивом, а так — время как будто остановилось. Подошла Нина и поставила перед ним белую чашку и стальной кофейник.
— Харри, — сказала она. Не для того чтобы поприветствовать его, но чтобы убедиться в том, что это действительно он.
Харри кивнул:
— Привет, Нина. Старые газеты есть?
Нина исчезла в подсобке и вернулась с кипой пожелтевших газет. Харри никогда не мог понять, зачем у «Шрёдера» хранят старые газеты, но это уже не раз выручало его и раньше.
— Long time, [23]— произнесла Нина и вновь исчезла.
И Харри тут же вспомнил, что ему так нравилось в «Шрёдере» помимо того, что это было ближайшее от его квартиры питейное заведение. Тут говорят короткими предложениями. И уважают частную жизнь клиентов. Тут просто констатируют, что ты вернулся, и не нужно никаких отчетов за тот срок, когда тебя не было.
Харри выпил две чашки на удивление невкусного кофе, быстро просматривая газеты, чтобы получить представление о том, что же произошло в королевстве за последние месяцы. Как обычно, ничего особенного. Именно это ему больше всего и нравилось в Норвегии.
Кто-то победил в эстрадном телеконкурсе «Идол», какая-то звезда вылетела из танцевального конкурса, какой-то футболист из третьего дивизиона попался на кокаине, а Лене Галтунг, дочь судовладельца Андерса Галтунга, авансом получила несколько миллионов в счет наследства и обручилась с гораздо более красивым, чем сама она, но вряд ли столь богатым предпринимателем по имени Тони. Редактор «Либерала», Арве Стёп, полагал, что для нации, которая хочет быть верной социал-демократическим идеалам, сохранение монархии становится все менее приемлемым. Все как всегда.
Первые заголовки, имеющие отношение к убийствам, Харри обнаружил только в газетах за декабрь. Он узнал место преступления благодаря описанию Кайи: подвал в строящемся офисном комплексе в Нюдалене. Неизвестно, что повлекло за собой смерть, но полиция не исключает, что речь идет об убийстве.
Харри пролистал газету и с большим удовольствием прочитал про одного политика — как тот хвастается, что оставил министерский пост для того, чтобы больше времени проводить с семьей.
Газетный архив у «Шрёдера» был конечно же неполным, но в газете, датированной двумя неделями позже, всплыло второе убийство.
Женщина была обнаружена возле разбитого «датсуна», который стоял на краю лесной опушки у озера Даушеен в Маридалене. Полиция не исключает, что дело имеет «криминальную подоплеку», но и в данном случае о причине смерти ничего не говорилось.
Глаза Харри просканировали статью, и он констатировал, что молчание полиции объяснялось делом обычным: у нее ничего нет, ну да, локатор вслепую шарит по открытым и пустым морским пространствам.
Только два убийства. Но Хаген был совершенно уверен, когда говорил, что речь идет о серийном убийце. Тогда в чем же связь? Чего не было в газетах? Харри почувствовал, как его мысли направились по старому доброму пути, выругался сам на себя, что никак не может от этого отделаться, и стал просматривать газеты дальше.
Когда стальной кофейник опустел, он бросил на стол скомканную купюру и вышел на улицу. Поплотнее запахнул пальто и прищурился, глядя в серое небо.
Он остановил свободное такси, которое как раз подъезжало к тротуару. Шофер потянулся по диагонали салона, и задняя дверь распахнулась. Такой фокус сейчас не часто увидишь, Харри решил вознаградить его чаевыми. И не только за то, что так удобнее сесть в машину, но еще за то, что в стекле дверцы отразилось лицо человека за рулем другого автомобиля, припаркованного позади такси.
— Государственная больница, — произнес Харри и пробрался на середину заднего сиденья.
— Будет исполнено, — ответил шофер.
Когда они отъезжали от края тротуара, Харри внимательно посмотрел в зеркало заднего вида.
— А вообще-то отвезите меня сначала на улицу Софиес-гате.
На Софиес-гате машина, кашляя дизельным мотором, осталась ждать, а Харри быстро, через две ступеньки, побежал наверх. В голове вертелись возможные варианты. Триады? Херман Клюйт? Или старая добрая паранойя? Наркота лежала там же, где он оставил ее, когда уезжал: в ящике с инструментами внутри разделочного столика. Просроченное полицейское удостоверение. Набор наручников фирмы «Хиатт» с пружинками для мгновенного защелкивания. И еще служебный револьвер, «смит-вессон» 38-го калибра.
