Уоррен Мерфи - Детские игры
Обзор книги Уоррен Мерфи - Детские игры
Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир
Детские игры
Глава 1
Через забор школьного двора перелетела левая рука — отдельно от тела. Левая нога шлепнулась в песочницу, и кровь из огрызка бедра залила игрушечную пластмассовую лопатку — Национальный родительский совет провозгласил это изделие «безопасным для детей» за его закругленные края. Таким образом, левая половина тела Роберта Калдера частично покинула территорию начальной школы в Фэрвью, штат Оклахома.
Джимми Уилкес и Кэтрин Поффер вспомнили, что мистер Калдер нес «хлопалку» в левой руке.
— Объясни, что такое хлопалка, Кэтрин, — обратилась к девочке медицинская сестра начальной школы Фэрвью.
Объяснение требовалось двоим мужчинам в надраенных ботинках, безупречных серых костюмах, полосатых галстуках и белоснежных рубашках; мужчины записывали все показания на портативный магнитофон. Они предупредили шерифа графства Фэрвью, что сперва расспросят детей сами, а уж потом шериф может вести расследование, как ему заблагорассудится. Шериф заикнулся было, что убийство — преступление, которым надлежит заниматься не на федеральном уровне, а на уровне штата, а раз так, то пускай ему, шерифу графства Фэрвью, для начала объяснят, из-за чего загорелся сыр-бор, и только затем требуют от него помощи. До ноября остается всего четыре месяца! Они-то могут быть спокойны за свои места, а шериф графства — должность выборная. Если ФБР понимает, что имеет в виду шериф, то он готов вспомнить пословицу «рука руку моет»... ФБР все понимало и тем не менее не пожелало, чтобы шериф говорил с детьми первым.
Семилетняя Кэтрин Поффер взялась объяснить двоим агентам ФБР, что такое «хлопалка»:
— Это такая красивая штука.
— Лучше расскажи им, детка, как она действует, — подсказала сестра.
— Она похожа на хлюпалку. Она пластмассовая, но изгибается, — вставил шестилетний Джимми Уилкес.
— Дяди спрашивают не тебя, а меня! Это меня попросили рассказать, что такое хлопалка, — одернула его Кэтрин Поффер. — В общем, это как хлюпалка, только изгибается, — торжествующе выпалила она.
— А когда она взорвалась? — поинтересовался один из агентов.
— Кому отвечать — мне или Джимми? — осведомилась Кэтрин Поффер.
— Все равно, — махнул рукой агент.
— Когда он ее бросал! — выпалил Джимми.
— То есть?
— Ну, когда хлопалка была у него рядом с ухом, как мяч у футбольного защитника перед броском.
— Ага, — сказал агент.
— Он был левша, — пояснил Джимми Уилкес.
— Ага.
— И тут как бабахнет! — Джимми раскинул руки, показывая, до чего мощный получился взрыв.
— И от него осталась только половина, — вставила Кэтрин Поффер.
— Нога отлетела в песочницу, но там в тихий час никто не играет, — сказал Джимми.
— Вы видели, кто принес хлопалку в школу?
— Никто ее не приносил. Она там уже была, — пожал плечами Джимми.
— Но кто-то ведь должен был ее принести? — не отставал агент.
— Может, новенький? — предположила Кэтрин.
— Скорее, кто-то из взрослых, — сказал агент. — Вы не видели поблизости посторонних?
— Подходил мороженщик. Потом он ушел, — сообщил Джимми.
Допрос продолжался. Агенты уже успели поговорить с продавцом мороженого, но тот ничего подозрительного не заметил. Он был не из тех, кто утаивает сведения. Это в Бруклине люди сидят за семью замками и носа наружу не кажут, а здесь, в самом сердце Америки, достаточно забрести в город бездомной собаке, как об этом становилось известно всем и каждому, и всякий не просто изъявлял готовность обсуждать эту новость, но и имел свое мнение относительно того, что это за собака — коммунистическая или, скажем, сорвавшаяся с поводка у мафии. В этом маленьком, до одури вылизанном американском городке каждый житель не только знал всю подноготную соседа, но и сгорал от нетерпения обсудить ее с первым встречным. Но убийцу мистера Калдера не видел никто. И хотя всякий был готов сотрудничать с ФБР — «ребята, можете на нас рассчитывать», — никто не имел ни малейшего понятия о том, кто мог подложить бомбу. Кстати, с чего это ФБР занесло в Фэрвью? Кажется, это преступление не федерального уровня. Уж не был ли мистер Калдер, чего доброго, шпионом?
— Нет, мэм.
— Тогда, может быть, засекреченным ученым?
— Нет, сэр.
— А-а, значит, большой cappucino из мафии, порвавший со своей семейкой!
— Тоже нет.
— Но его убрали специально? Это не ошибка?
— В общем, мэм, мы полагаем, что его устранение было, что называется, преднамеренным.
— Еще бы! Люди просто так не взрываются.
Пока одни агенты болтали с малышней о хлопалках, в-о-от таких взрывах и песочницах, другие собирали на игровой площадке ошметки человека по фамилии Калдер.
— Подумайте, может быть, вы вспомните что-нибудь еще? — не отставал агент.
— Он взорвался, как «дамский пальчик». Ба-бах! Ну, сами знаете, как они хлопают, если их поджечь, — сказал Джимми.
— "Дамские пальчики" — это такие шутихи. Они запрещены. Я в них никогда не играю, — заявила Кэти Поффер. — Не то, что Джимми... Или Джонни Круз и Ирен Блазинипс. Она показывала мальчишкам глупости! Я сама видела!
— А ты таскаешь печенье перед сном! — Джимми был готов выдать девочку фэбээровцам с потрохами, но те не проявили интереса ни к шутихам, ни к тому, что, кто и кому показывал; их интересовал мистер Калдер — человек, недавно появившийся в этом городке и взорвавшийся, как «дамский пальчик», так что от него мало что осталось — да, в этом смысле он и впрямь смахивал на шутиху.
Джимми запомнил еще кое-что, только это вряд ли могло кого-нибудь заинтересовать. Им подавай про взрыв, а не про новенького, который сшивался в это время на площадке. Он никому не позволял играть с хлопалкой, а когда появился мистер Калдер, то сразу позвал его; должно быть, он его знал — иначе почему он обратился к нему «мистер Калдер»?
— Мистер Калдер, говорят, вы умеете бросать футбольные мячи, а вот хлопалку ни за что не бросите, спорим? — подзуживал его новенький.
У всех на глазах мистер Калдер взял хлопалку. Новенький предусмотрительно отошел в дальний конец площадки, а Калдер поднес желтую пластмассовую хлопалку к уху, совсем как игроки в американский футбол перед броском. И когда хлопалка была готова взмыть в воздух, прогремел взрыв.
От мистера Калдера мало что осталось. Вблизи медпункта незнакомые люди вели поиск рассеявшихся частей его тела. Понаехали телевизионщики, вспыхнули прожекторы, и все заговорили о том, как это ужасно для Джимми и Кэти — пережить такой ужас в их нежном возрасте. Кэти не выдержала и разревелась, а раз Кэти заревела, и к тому же все вокруг бубнят, какой ужас им пришлось пережить, а мать прижимает его к себе, словно и впрямь разразилась катастрофа, то Джимми тоже залился слезами.
— Бедняжки! — посочувствовал кто-то.
Джимми стал всхлипывать еще судорожнее — а все из-за мистера Калдера, взорвавшегося, как шутиха, от которой мало что остается после взрыва.
Изучая собранный за день материал, агенты смотрели вечерний выпуск теленовостей: двое плачущих перед камерой малышей, школьная игровая площадка, дом Калдера...
— Скромный домик на улице, за которой прекрасно следят коммунальные службы... — вещала дикторша местной телестанции.
— Следят — это точно. И не только дворники, — пробурчал агент, который допрашивал детей. — Даром, что ли, мы держали под наблюдением все вокруг! Тем более сосед сзади — отставной десантник. — Агент крякнул и снова погрузился в свои записи. В детскую игрушку каким-то образом удалось запрятать взрывчатку. Вот только зачем Калдеру приспичило брать ее в руки? Как произошло, что к ней первым не прикоснулся и не взорвался вместо Калдера кто-нибудь из ребятни?
Как они пронюхали, что объект переместился в Фэрвью? Он сменил фамилию на «Калдер», когда его дети были еще младенцами, так что даже они не знали его настоящей фамилии. На заводе, где он служил помощником ответственного по снабжению, тоже не знали его настоящей фамилии — за этим следил специальный агент.
Приезжих в Фэрвью не было. И не могло быть — иначе об этом мигом прознал бы весь городок. Именно поэтому в свое время выбор пал на Фэрвью. Все до одного обитатели городка общались между собой. Главным их занятием были сплетни. Плюс работа на единственном заводике.
Агент, отвечавший за расследование, в свое время лично подбирал для Калдера город. Уж он-то постарался на славу! Главный по округу от ФБР растолковал ему, что сохранить человеку по имени Калдер жизнь значит обеспечить себе продвижение по службе: «Если он выживет, тебе гарантировано повышение».
Яснее не скажешь. И категоричнее!
Калдер был всего лишь одним из семисот свидетелей обвинения, которых в интересах властей прятало ежегодно министерство юстиции. Семь сотен душ! И ни один за последние десять лет не был раскрыт до суда. Министерство юстиции придавало этому большое значение: оно стало прижимать организованную преступность по всей стране, и теперь преступный мир отреагировал в своем традиционном духе.
