Евгений Аллард - Долина гоблинов
Обзор книги Евгений Аллард - Долина гоблинов
Евгений Аллард
Долина гоблинов
1
Я шёл к Крокодилу с намерением попросить у него отпуск. Я жаждал отдохнуть вместе с Дарси. Просто отдохнуть. Черт возьми, если бы я знал, в какую опасную историю я вляпаюсь из-за моего легкомысленного желания! Собственно говоря, а чего я хотел? Если столько лет занимаешься чертовщиной, не стоит удивляться, когда бесовская мерзость, в конце концов, начнёт строить тебе козни. Я вошёл в кабинет, не спрашивая разрешения, вальяжно развалился в кресле, и как можно уверенней сказал:
— Мне нужно две недели.
— Отлично, — сказал он, явно не слыша меня, не отрываясь от просмотра гранок. — Вот, новая тема для тебя, — добавил он, бросая передо мной файл с вырезками из какой-то провинциальной газетёнки. — Можешь отправляться завтра.
— Ты не понял, я собираюсь попросить две недели отпуска, — пояснил я спокойно.
Он удосужился поднять на меня глаза, в которых отразилось такое изумление, будто я сидел перед ним совершенно голый.
— С чего это вдруг? — пробурчал он недовольно.
— Хочу отдохнуть вместе с женой.
Он начал перебирать на столе бумаги и ворчать себе под нос ругательства, из которых я смог уяснить его глубокую мысль, что закоренелым холостяком я нравился ему гораздо больше.
— Можешь съездить в Сочи, — предложил Крокодил, наконец.
— Зачем? Из-за этой дурацкой парочки братьев-вампиров? Я же сказал — хочу отдохнуть. С женой.
Он бросил раздражённо на стол гранки, откинулся в кресле и стал изучать меня с нескрываемой гадливостью, будто я — дохлый таракан, завалившийся в ящик его стола. Через пару минут, он вновь углубился в чтение материалов и пробурчал себе под нос:
— Ладно. Езжай. Смотри только не пожалей об этом.
Мы отправились с Дарси на поезде. Как оказалась, малышка ужасно боится летать самолётом. С удобством расположились в купе на двоих. Прикрыв глаза, я представил с удовольствием, как замечательно мы проведём эти две недели вдвоём. Нам никто не будет мешать. Дарси достала из корзинки чудесные пирожки и выложила на столик. Нет, это совершенно немыслимо! Я ведь просил не брать с собой еду! Дарси великолепно готовит. Это приятное дополнение к её красоте и таланту художницы, оборачивается мне боком. Я люблю вкусно поесть, особенно после столько лет холостяцкой жизни, когда я мог побаловать себя лишь яичницей и пельменями. Но я стараюсь держать себя в форме. С отвислым брюхом не сильно-то побегаешь за ведьмами и призраками.
— Малыш, я же просил не брать… — проворчал я, пытаясь сделать вид, что рассержен.
Она улыбнулась, развернула полотенце и сказала:
— Эти с яблоками, эти — с капустой. Можешь не есть. Я тебя не заставляю.
Могу не есть? Каким образом? Разве я могу удержаться? Это выше моих сил! Я схватил самый румяный, с хрустящей корочкой пирожок и мгновенно проглотил.
— Не торопись, дорогой. Подавишься, — деликатно произнесла Дарси, наблюдая за моими нетерпеливыми движениями.
Когда столик опустел, я с ужасом представил, что Дарси выложит ещё столько же. Но она поняла, что мне хватит. Я вышел в тамбур с желанием выкурить сигарету-другую. И чуть не столкнулся с дамой в чёрном. Эта тётка нас преследует. С самого вокзала. Я тащил чемоданы, но цепким взглядом репортёра углядел тощую бабу в гипюровых, поражающих воображение невообразимостью, кружевах. Ненавижу чёрный цвет и кружева. Это вызывает во мне холодное бешенство. Теперь, куда бы я ни шёл, постоянно натыкался на эту особу в старинной шляпке с вуалью. Можете себе представить? Тощая, сгорбленная тётка, похожая на оглоблю в длинном платье и занавеской на лице?! Я не мог видеть её глаза, но казалось, она злобно сверлила меня взглядом, будто своим существованием на этом свете, я отравлял ей жизнь. Я терпеть не могу таких людей. С детства.
В шестнадцать лет я влюбился в самую красивую девочку нашего класса. Я долго её преследовал. Она не обращала на меня никакого внимания. Я мучительно страдал, хотя понимал в глубине души, у меня нет ни малейшего шанса завоевать её сердце. И другие части тела. Пока в один прекрасный момент не вернулся из лагеря, где работал вожатым и увидел своё отражение в зеркале. За лето я возмужал, вымахал под два метра, раздался в плечах, с физиономии исчезли мерзкие прыщи. Я стал уверенным в себе парнем, для которого затащить в постель любую особу женского пола не стоит никаких проблем. Девочка с экзотическим именем Милица была безумно хороша собой, чёрная грива до пояса, огромные серые глазищи, чувственный рот, великолепная фигура, длинные, точенные ножки, упругая девичья грудь рвалась из блузки наружу, и с нетерпением ожидала моих ласк. Мечта. Она сдалась не сразу. Ломалась, кокетничала, делала вид, что недоступная дива. На фоне всех остальных её подружек, ставших к этому времени половыми тряпками, об которые все пацаны вытирали ноги, её поведение выглядело очень возбуждающе. Наконец, она поддалась моему нахальству и мужскому обаянию. Мы ехали в автобусе, в конце, с удобством расположившись на высоком заднем сиденье. И, конечно, целовались. От этого чертовски приятного занятия нас отвлекло ворчанье старой бабки, которая вдруг возникла рядом, как приведение. Мелкая старушенция в Черном несуразном балахоне требовала, чтобы мы уступили место. Я обвёл глазами наполовину пустой автобус и вернулся к исследованию губ Милицы.
Бабка, недовольная своим пребыванием на этом свете, начала громко буянить, молодёжь-де пошла мерзкая, не уважает старость, не ценит старшее поколение. Насколько помню, фраза о том, что молодое поколение не уважает и не ценит старших, выбита на основании пирамид. Можете съездить в Египет и убедиться. В конце концов, я мягко посоветовал бабульке приземлиться на любое из свободных мест, коих наблюдалось видимо-невидимо. На что она ещё громче заорала, что мы-де сидим на местах, предназначенных для инвалидов. Я внимательно осмотрел бабку и не заметил никаких отклонений от нормы, за исключением длинного, тонкого носа, который заканчивался крючком и делал её похожей на бабу-ягу. В итоге я послал её. Она побагровела, на сморщенной физиономии отразилась дикая злоба и ненависть. Потрясая сучковатой палкой, она заорала, что проклинает меня на веки вечные, и гореть мне в аду. Я рассмеялся в ответ. Но сделал это я совершенно напрасно. На следующий день я получил пару по литературе. Моему любимому предмету! Это ставило жирный крест на моей карьере журналиста. Милица бросила меня, поменяв на мужика раза в три старше, зато с пухлым бумажником. Снедаемый тоской и чёрной меланхолией, я таскался по квартире взад и вперёд, обдумывая метод, который помог бы мне отправиться на тот свет. Прямиком в ад, как того и хотела мерзкая старушенция. Мне удалось чудом выжить, исправить пару. И вычеркнуть из жизни девушек, подобных Милице. Увидев её в огромном, чёрном «Лендровере» с новым хахалем, я со злорадством вспомнил байку о том, чем меньше у мужика то самое место, тем больше машину он покупает. Надо ли говорить, когда у меня появились деньги, я купил маленький, юркий «пони» Форд «Мустанг» кабриолет? Я обожаю спортивные машины. Но встреча с чёрной гадиной оставила глубокий след в моей душе. Вернее её проклятье. Уверен, она была ведьмой. Борьбой с представителями этого мерзкого племени я занимаюсь последние семь лет.
Я курил в тамбуре, бездумно наблюдая за мелькавшими за окном деревьями, которые сменялись на маленькие, аккуратные деревянные домики, зеленеющие поля. Под мерный перестук колёс мне хорошо думалось. Странный утробный голос, ни мужской, ни женский оторвал меня от приятных мыслей.
— Молодой человек, извините. Вы — молодожёны?
Обернувшись, я с отвращением заметил ту самую гипюровую тётку-оглоблю. Именно ей принадлежал этот мерзкий, ни с чем не сравнимый голос, будто ветер воет в трубе, или медленно проводят железом по оконному стеклу.
— Нет, — коротко ответил я, не удосуживаясь пояснить, как долго мы женаты.
— А ваша жена не беременна? — задала она следующий, ещё более неуместный и, я бы сказал, идиотский вопрос.
Я опешил от наглости этой дамы, и уже собирался дать понять, куда она может идти со своими расспросами. Но вдруг отчётливо вспомнил о чёрной ведьме, которая чуть не отправила меня своим проклятьем на тот свет.
— Нет, она пока не беременна, — как можно вежливей ответил я.
— Вы уверены? — настаивала она.
— Я бы знал об этом, — стараясь держать себя в руках, холодно проронил я.
Сквозь тюлевую занавеску в чёрных мушках я заметил разочарование во взгляде странной особы. Она медленно развернулась и выплыла из тамбура, дверь хлопнула, и я помотал головой, чтобы избавиться от видения тёмных, буравящих меня глаз.
Я вернулся в купе, Дарси прикорнув на полке, спала. Я сел рядом, погладил её по волосам, прикоснулся губами к щеке. Она открыла чудесные глазки, которые будто осветили купе мерцающим светом, и улыбнулась. Это наполнила мою душу тёплым, радостным ощущением счастья. Я наклонился и начал дарить поцелуи каждой частице её бархатной, нежной кожи. Она обняла меня за шею, отдаваясь моим ласкам. Мы действительно производим впечатление молодожёнов. Я начал расстёгивать брюки, как вдруг дверь купе со скрипом отъехала, и будто мерзкое карканье воронья, послышался раздражающий своей неуместностью голос:
