Хэрри Грей - Однажды в Америке
Обзор книги Хэрри Грей - Однажды в Америке
Хэрри Грей
«Однажды в Америке»
Глава 1
Косой Хими возбужденно перегнулся через парту. Взгляд его голубых глаз рассеянно блуждал по сторонам.
— Эй, Макс! Эй ты, Макс! Послушай, а, Макс? — заискивающе заныл он.
Большой Макс быстро взглянул на учительницу, Старую Заколку Монс, сурово возвышающуюся над столом в дальнем конце классной комнаты нашего седьмого класса. После чего неторопливо опустил себе на колени вестерн в бумажной обложке и с отвращением посмотрел на Косого. Его взгляд был прямым и резким, поведение — властно-спокойным, тон — полон пренебрежения.
— Почему ты не можешь просто заткнуться и читать свою книгу? — Он поднял свой вестерн. — Заноза в заднице.
В ответ Косой укоризненно уставился на Макса. Потом сутулясь опустился на свое место и обиженно надулся Макс насмешливо посмотрел на него поверх книжки и примиряюще прошептал:
— Ладно, ладно, Косой. Что ты там придумал?
Косой замялся. Ответ Макса несколько поубавил его возбуждение: взгляд Косого приобрел осмысленное выражение.
— Я не знаю. Я просто думал… — пробормотал он.
— Думал? О чем? — Макс начал терять терпение. — Как насчет того, чтобы удрать из школы на Запад и присоединиться к Джесси Джеймсу и его банде?
Большой Макс презрительно посмотрел на Косого и неторопливо выпростал из-под маленькой парты свои длинные ноги. Воздев высоко над головой мускулистые руки, он зевнул и лениво пихнул меня коленкой.
— Эй, Башка, ты слышал это дурацкое кудахтанье? — с видом отъявленного наглеца проговорил он, оттопыривая губу. — Ну-ка, скажи, как в одном парне может умещаться столько глупости? Ну-ка, поговори с ним. Бог ты мой, ну и ничтожество.
— Лопоухое ничтожество, — уточнил я. Подавшись в сторону Косого всем телом и чувствуя как всегда свое полное превосходство, я ухмыльнулся:
— Почему ты никогда не пользуешься своей башкой? Эти парни давным-давно покойники.
— Покойники? — удрученно переспросил Косой.
— Да, покойники, Кудахтало, — насмешливо подтвердил я. Косой глупо улыбнулся:
— Ты знаешь все. У тебя на плечах настоящая башка, да, Башка? — Он угодливо хихикнул и, видя, что я благосклонно отнесся к его лести, продолжал: — Ты очень умный, поэтому тебя и прозвали Башкой, правда, Башка? — И он вновь заискивающе хихикнул.
Я с деланной скромностью пожал плечами и повернулся к Максу:
— Чего еще можно ожидать от такого лопуха как Косой?
— Чего ожидать от Косого, Башка? — переспросил сосед Макса, Простак, имеющий вид самого отпетого хулигана. Мисс Монс бросила в нашу сторону злой, предупреждающий взгляд, который мы проигнорировали. Демонстративно смахнув чуб со своих густых бровей и поджав верхнюю губу, Простак принял обычный агрессивный вид. Издав короткий рык, он задиристо спросил, нарочито произнося слова по слогам:
— Так что этот глупый болтун сказал на сей раз?
Роль информатора взял на себя маленький пухлый. Доминик, сидящий рядом с Косым.
— Он хочет отправиться на Запад и вступить в банду Джесси Джеймса, — тоненьким голоском сообщил он. — Ему охота поездить на лошадке. — Доминик начал подпрыгивать, одной рукой удерживая воображаемые удила, а другой похлопывая себя по толстому боку. — Но, но, — Косой! — Затем он принялся щелкать языком.
Мы трое присоединились к нему. Дружно подпрыгивая, мы отщелкивали ритм в такт движениям. Улыбка Косого была растерянной и глупой.
— Эй, ребята, кончайте, я ведь пошутил.
— Тс-с-с. Старый боевой топор, — прошептал Простак.
Подобно темной туче, ползущей по ясному небу, по проходу между партами на нас надвигалась необъятная, пышная и взлохмаченная мисс Монс. Ее гаргантюанские бедра были обтянуты множеством черных юбок, скрепленных английскими булавками. Нависнув над нами, она остановилась.
— Вы, вы, ни-на-что-не-годные малолетние бродяги, чем вы тут занимаетесь?
Мисс Монс просто распирало от ярости. Стремительно взмахнув рукой, она попыталась выхватить вестерн у Косого. Щеки ее вспыхнули огнями штормового предупреждения.
— Вы… вы… бандиты! Вы… вы… гангстеры! Вы… вы — истсайдские бездельники, читающие всякую дрянь! Немедленно отдайте мне это грязное чтиво! — выдохнула она и поднесла руку под нос Максу.
Макс не спеша закрыл вестерн и нагло засунул его в ранец.
— Немедленно отдай мне эту книгу! — рявкнула учительница и яростно топнула ногой. Макс ласково улыбнулся ей.
— А поцелуйте меня в …, милая учительница, — ответил он, четко произнося слова на идише.
По ее ошеломленному виду я понял, что она догадалась, какую часть тела ее попросил поцеловать Макс.
На несколько секунд класс потрясенно затих. Единственным звуком в помещении было тяжелое, астматическое дыхание, вырывающееся из темно-красных челюстей нашей учительницы. Затем раздался целый хор сдержанных смешков. Шипя и задыхаясь, она развернулась и в молчаливой ярости обвела глазами остальной класс. Затем отступила к своему столу. Ее громадная корма угрожающе покачивалась.
Макс издал губами неприличный звук. В классе стоял радостный шум. Мисс Монс остановилась перед столом, наблюдая за сценой веселья. Ее всю трясло в приступе неконтролируемой ярости. Однако вскоре она взяла себя в руки. На смену ярости пришла холодная язвительность. Учительница откашлялась. Класс затих.
— Вы, пятеро бандитов, по чьей вине начался этот гнусный кавардак, вы получите по заслугам! — провозгласила она. — Целый семестр я вынуждена была мириться с вашим мерзким, вульгарным ист-сайдским поведением. За все годы работы я еще никогда не встречалась с такими отпетыми малолетними гангстерами. Впрочем, я ошибаюсь. — Торжествующая улыбка заиграла на ее губах. — Много лет назад у меня было несколько жалких негодяев того же пошиба. — Ее довольная улыбка стала еще шире. — И во вчерашних вечерних газетах я прочитала подробный отчет о показательном конце двоих из них. Они были точно такими же хулиганами, как вы. — Она театрально выставила указательный палец в нашу сторону. — Я предрекаю, что вы пятеро в свое время завершите карьеру таким же образом, как и те двое: на электрическом стуле!
Она уселась за стол, улыбаясь нам и покачивая головой в радостном предвкушении.
— Она имеет в виду Луи Левшу и Итальяшку Франка, — глухо проворчал Простак. Макс плюнул сквозь зубы.
— Пара тупых дурней — вот кто эти парни! — Он повернулся ко мне: — Этот Луи Левша, он что, правда был твоим дядей, а, Башка?
Я скорбно покачал головой: я бы только гордился таким родством.
— Нет, он был лишь другом моего дяди Абрама. Знаешь, того, которого друзья выбросили с корабля, когда везли контрабандные алмазы.
Макс кивнул.
Учительница извлекла из складок черной юбки тяжелые бронзовые часы.
— Слава Богу, осталось всего лишь пятнадцать минут до звонка, — произнесла она, глядя на нас с довольным видом, точно смаковала предсказанный нам конец.
Макс достал из ранца все тот же вестерн и, вызывающе посмотрев на учительницу, склонился над партой. Остальные ученики продолжали заниматься. Я вслед за Максом принял отстраненный вид и, развалившись, сполз под парту, где принялся слушать знакомый шум нижнего Ист-Сайда, доносившийся через открытое окно. Я предался своей любимой фантазии: уличное смятение представлялось мне похожим на неблагозвучную оперетту. Пронзительный полицейский свисток был стартовым сигналом дирижера оркестра. Цок-цоки-цок, цок-цоки-цок ломовых лошадей, тянущих по булыжной мостовой скрипящие погромыхивающие фургоны, звучало неумолкающим ритмичным боем барабанов. Звуки рожков грузовых и легковых машин, то опускавшиеся до басов, то поднимавшиеся высоко вверх, были игрой духовых инструментов. Тоненький плач голодных или больных младенцев напоминал печальную музыку скрипок, а низкий гул далекой подземки — вибрирующее дыхание контрабасов. Мешанина голосов, зовущих и орущих на множестве диалектов, заменяла хор, а зычный речитатив уличного разносчика, расхваливающего свой товар, — исполнение ведущей мужской роли. И над всем этим музыкальным переполохом царил пронзительный хриплый визг толстой женщины, которой я отвел роль примадонны сопрано. Она высовывалась из окна верхнего этажа.
— Шолойми, Шолойми… Эй, эй, Шолойми, не забудь, скажи бакалейщику: отличную, толстую, жирную селедку!
Затем я представил себе гоблинов и ведьм, катающихся верхом на волнах звука и запахах, вливающихся в класс. Чудища въезжали в комнату на зловонии от гниющих отбросов из открытых мусорных контейнеров, на вони из водосточных канав, смешанной с острыми ароматами кухни, смрадом сырых комнатушек и едким запахом мочи из школьного туалета во дворе. Они влетали в окно вместе с удушающими волнами. Особенно отвратительными были гоблины, источающие зловонные выделения. Эти звуки и запахи ист-сайдских улиц навсегда запечатлелись в моей памяти. Через несколько секунд я вернулся к реальности и посмотрел на Большого Макса, Простака, Доминика и Косого, пытаясь угадать, о чем они думают. Я представил всех нас на конях с револьверами в руках, удирающих от отряда полицейских. Это было бы весело, подумал я и рассмеялся над собой. Я, Башка, занимаюсь детскими фантазиями. Всего через несколько месяцев я смогу посещать бар, как настоящий мужчина, а мысли в голове дурацкие, как у Косого Хими.
