Себастьян Фитцек - Двадцать третий пассажир
Обзор книги Себастьян Фитцек - Двадцать третий пассажир
Себастьян Фитцек
Двадцать третий пассажир
Passagier 23
Copyright © 2014 by Verlagsgruppe Droemer
Knaur GmbH & Co. KG, Munich Germany
© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2016
© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2016
* * *Начиная с 2000 года во всем мире по меньшей мере 200 пассажиров и членов судовых команд круизных теплоходов и паромов оказались за бортом судна.
«Бесследно исчезли» (Тагесшпигель. 25.08.2013)Круизный лайнер похож на небольшой городок. Но в обычном городе никто не в состоянии в один прекрасный день прыгнуть за борт, чтобы исчезнуть навсегда.
Американский конгрессмен Кристофер Сейз (Гардиан. Лондон, 2010)Рекордное число пассажиров: круизная отрасль преодолела планку в 20 миллионов пассажиров. […] Отрасль отмечает прирост в 10 процентов, но ее потенциал еще далеко не исчерпан.
«Шпигель» онлайн. 11.09.2012Пролог
Человеческая кровь:
• 44 процента гематокрит.
• 55 процентов плазма.
• И настоящее свинство, если она, выйдя из-под контроля, брызнет во все стороны из пульсирующей артерии.
Доктор, как он любил себя называть, хотя, совершенно определенно, не защищал докторскую диссертацию, вытер лоб тыльной стороной ладони. При этом он только размазал капли крови, попавшие на него, что, очевидно, выглядело со стороны довольно мерзко, но зато теперь кровь не попадала ему в глаза; как это случилось в прошлом году, при «обработке» проституток, после которой в течение шести недель он трясся от страха, боясь заразиться ВИЧ, гепатитом С или еще какой-нибудь гадостью.
Он терпеть не мог, когда что-то шло не по плану. Когда неправильно рассчитывалась дозировка обезболивающего средства. Или когда избранные в последний момент начинали сопротивляться и вырывали иглу из вены.
– Пожалуйста, не надо… нет, – пробормотал его клиент. Доктор предпочитал употреблять именно это слово. «Избранный» было слишком высокопарным, а «пациент» звучало не к месту, так как действительно больными были лишь немногие из тех, кто обращался к нему за помощью. И этот малый, лежавший на операционном столе, был здоров как бык, хотя в настоящий момент у него был такой вид, словно его подключили к высоковольтной линии электропередачи. Чернокожий атлет закатывал глаза и выгибал спину, тщетно пытаясь разорвать путы, которые удерживали его на кушетке. Из его рта пошла пена. Это был натренированный спортсмен, и в свои двадцать четыре года он находился на пике своей физической формы. Но какое значение имели теперь все эти годы тяжелых тренировок, когда теперь по его венам струился наркотик? Его было недостаточно, чтобы атлет полностью отключился, ведь подача анестезии прервана, однако этого вполне хватило, чтобы доктор без труда удержал его на кушетке, после того как самый тяжелый приступ миновал. И кровь не била больше фонтаном, после того как доктору удалось наложить давящую повязку.
– Тише, тсс, тсс, тсс, тсс.
Доктор положил руку на лоб спортсмена, чтобы тот успокоился. Его лоб пылал, на коже выступили мелкие капельки пота, блестевшие в свете галогенной лампы.
– Что это вдруг в вас вселилось?
Клиент открыл рот. В его глазах читался панический страх. Доктор с трудом разбирал слова, срывавшиеся с его запекшихся губ.
– Я… не хочу… уми…
– Но, но, мы же с вами договорились, – успокаивающе улыбнулся доктор. – Все уже устроено. Только не вздумайте идти на попятный незадолго до идеальной смерти.
Он бросил взгляд через открытую дверь в соседнюю комнату, на стол со скальпелями и электропилой для распилки костей, которая уже была включена в розетку.
– Разве я не разъяснил вам все до мелочей? – Он тяжело вздохнул. Конечно, он сделал это. Часами убеждал его. Снова и снова, однако, очевидно, этот неблагодарный болван так ничего и не понял. – Конечно, все будет очень неприятно. Но только таким образом я смогу заставить вас действительно умереть. По-другому просто не получится.
Легкоатлет жалобно застонал. Попытался вырваться из прочных петель, которые сковали его руки и ноги, правда уже далеко не так энергично, как прежде.
Доктор с удовлетворением отметил, что наркоз начал наконец действовать. Еще немного – и можно было начинать «обработку» клиента.
– Видите ли, я мог бы остановить процесс, – сказал он, не убирая руки со лба спортсмена. Другой рукой он поправил стерильную маску. – Но тогда вся ваша жизнь будет состоять из страха и боли. Невообразимой боли.
Темнокожий спортсмен несколько раз моргнул. Постепенно его дыхание начало успокаиваться.
– Я же показывал вам фотографии. И видео. Со штопором и половинкой глаза. Вы же не хотите испытать нечто подобное, не так ли?
– Хмхмххммм, – простонал клиент, словно у него во рту был кляп, потом черты его лица расслабились и дыхание стало менее глубоким.
– Я буду считать, что это означает «нет», – сказал доктор и ногой снял каталку с тормоза, чтобы перевезти клиента в соседнее помещение.
В операционную.
Три четверти часа спустя первая и самая важная фаза «обработки» клиента была завершена. На руках доктора уже не было резиновых перчаток, а маску и одноразовый халат зеленого цвета, завязывающийся на спине как смирительная рубашка, он бросил в мусоропровод. Тем не менее в смокинге и темных лакированных туфлях, которые были теперь на нем вместо экипировки хирурга, доктор чувствовал себя так, словно оделся для маскарада.
Словно оделся для маскарада и был под хмельком.
Он уже не помнил, когда это началось, что после каждой удачной «обработки» клиента он позволял себе пропустить глоточек. Или десять, как только что. Проклятье, с этим надо завязывать, хотя он еще никогда не пил до операции, а только после нее. Тем не менее. Водка сделала его легкомысленным.
Навела на глупые мысли.
Как, например, на такую: «А не прихватить ли ногу с собой?»
Хихикнув, он посмотрел на часы.
Уже было двадцать часов тридцать три минуты; он должен был спешить, если не хотел опоздать к подаче главного блюда. Закуску он уже пропустил. Однако, прежде чем заняться жареной цесаркой, которая была сегодня в меню, ему надо было сначала утилизировать биологические отходы – так и не понадобившуюся консервированную кровь и правую голень, которую он отпилил сразу под коленкой. Это была отлично выполненная чистая работа.
Голень была завернута в саморазлагающийся пластиковый пакет, она оказалась такой тяжелой, что когда он вышел на лестничную клетку, то ему пришлось нести ее двумя руками.
Доктор чувствовал, что опьянел, но не настолько, чтобы не осознавать, что в трезвом состоянии ему никогда не пришла бы в голову мысль открыто таскать с собой части тела, вместо того чтобы просто выбросить их в установку для сжигания мусора. Но он так рассердился на своего клиента, что не смог отказать себе в удовольствии и рискнул. Да и риск-то был невелик. Совсем невелик.
Сегодня по судовому радио передали штормовое предупреждение. Он пройдет по запутанным переходам, минует узкую шахту, по которой можно было передвигаться только согнувшись, и по коридору с желтыми вентиляционными трубами доберется до грузового лифта, а на палубе наверняка не встретит ни души.
Кроме того, место, которое он выбрал для утилизации отходов, не просматривалось ни с одной из камер видеонаблюдения.
Возможно, я слегка пьян, но не глуп.
Он преодолел последний отрезок пути, оказался на площадке верхнего конца лестницы, которой ремонтная бригада пользовалась – если вообще пользовалась – лишь раз в месяц, и потянул за ручку тяжелой двери с иллюминатором.
Ему в лицо подул сильный ветер, и у него появилось такое чувство, словно он уперся в стену, которую ему предстояло преодолеть, прежде чем выйти на палубу.
На свежем воздухе у него резко упало давление. В первое мгновение ему стало плохо, но он быстро взял себя в руки, а соленый морской воздух вновь вернул его к жизни.
Теперь он пошатывался уже не из-за алкоголя, а из-за сильного волнения на море, которое благодаря стабилизаторам не так ощущалось внутри «Султана морей».
Широко расставляя ноги, он зашагал, пошатываясь, по деревянному настилу. Сейчас он находился на так называемой «палубе 8», промежуточной площадке, которая существовала только для красоты. Если смотреть издали, то она придавала кормовой части круизного лайнера более элегантную форму, так же как спойлер в спортивном автомобиле.
Доктор добрался до самого дальнего края левого борта кормы и перегнулся через поручни. Под ним бушевал Индийский океан. Направленные назад прожекторы освещали горы пены, которые оставлял позади себя круизный теплоход.
Собственно говоря, доктор хотел еще громко продекламировать какое-нибудь подходящее изречение, типа «Hasta la vista, Baby» («До встречи, детка») или «Буду готов, когда будете готовы вы», но ему в голову не приходило ничего веселого, поэтому, размахнувшись пошире, он молча бросил пакет с голенью спортсмена за борт.
