Стивен Кунтс - Операция «Минотавр»
– Да.
– Назовите… мне… имена… – Камачо из последних сил повернулся на диване так, чтобы видеть лицо русского.
– Я… – Губы Олбрайта дергались, но ничего не было слышно. Затем он перестал шевелиться. Голова Камачо упала на диван.
– Кто «Минотавр»? – требовательно спросил Джейк. Он со стуком опустил кресло рядом с диваном и потряс Камачо. – Скажите мне! Кто такой «Минотавр»?
– Вы не хотите… Нет! Это вам не… он не…
Тело Камачо обмякло. Джейк повернул голову, чтобы видеть его лицо. Широко открытые глаза Камачо уставились в никуда.
Джейк опустился на пол рядом с залитым кровью диваном. Сверху слышен был топот ног.
Глава 30
Летняя дымка рассеялась, и небо сделалось кристально чистым. Солнце ярко сияло в этом беспредельном небе; было уже не жарко и еще не холодно – замечательный воскресный день в конце сентября. Деревья вдоль дорог, по которым ехал Джейк Графтон, только начинали приобретать осеннюю желтизну. Листва сверкала, переливаясь золотом на ярком солнце.
Почти все радиостанции передавали музыку, и лишь на некоторых шли политические передачи. Он немного послушал, как две женщины обсуждали нюансы кормления грудью, потом повернул переключатель. На другой волне какой-то проповедник призывал жертвовать в пользу его церкви. Высылайте деньги на такой-то почтовый ящик в Арканзасе. Он не стал переключать. Раскаты громового голоса наполнили машину и вырывались в открытое окно. Сэмюэлю Доджерсу понравился бы этот парень: он обещал грешникам геенну огненную, а искусителям – вечное проклятие.
Бабун Таркингтон стоял рядом со своей машиной на площадке у ресторана Денни, когда Джейк подкатил туда.
– Давно ждешь?
– Пять минут. – Бабун обошел машину Джейка спереди и сел в нее. Несмотря на яркое солнце и двадцать пять градусов тепла, он был одет в штормовку.
– Как Рита?
– Поправляется.
Джейк выжал сцепление.
– Куда мы едем?
– Я же тебе сказал по телефону. На встречу с «Минотавром».
– Я понял, сэр. Но куда?
– Увидишь.
Бабун обиженно замолчал. Он сидел, сложив руки на коленях, и всматривался в дорогу. По радио проповедник распространялся о том, как Библия предсказала триумф рок-музыки.
Когда они проезжали Мидлберг, Бабун сказал:
– Думаю, мы должны убить его.
Джейк протянул правую руку ладонью вверх. Бабун удивленно уставился на нее.
– Дай-ка мне.
– Что?
– Пистолет. Тот, что у тебя под курткой.
Бабун просунул руку под куртку, снял пистолет с пояса и отдал капитану. Это был штатный флотский «вальтер», хорошо смазанный, но уже не новый. Джейк нажал спуск, и магазин выпал ему на ладонь. Он спрятал магазин в карман. Держа пистолет в правой руке, он стронул левой рукой направляющую. Блестящий патрон выпал и закатился под заднее сиденье. Пистолет Джейк спрятал под водительским сиденьем.
– Кто он?
– Увидишь.
– Зачем мы к нему едем, если не собираемся убивать его?
– Ты насмотрелся слишком многих фильмов с Клинтом Иствудом. И задаешь слишком много вопросов.
– Зачем же вы меня позвали?
– Не хотел говорить с ним наедине. Мне нужен свидетель. А свидетелем должен быть человек, которого он не может совратить, человек вне его досягаемости.
– Не могу сказать, чтобы я был вне чьей бы то ни было досягаемости.
– Вот ты-то как раз недосягаем, Таркингтон. Не физически. Я имею в виду моральную недосягаемость. Он тебя ничем не сможет достать.
– Я в полной растерянности. Откуда вы знаете, что тот тип, к которому мы едем, – «Минотавр»?
– Я написал ему три письма. Коротеньких. А сегодня утром позвонил и сказал, что заеду поболтать.
– Ну и друзья же у вас, черт побери! – Бабун задумался. Джейк ждал, что тот спросит, как он вычислил «Минотавра», но у лейтенанта на уме было совсем другое. – Если бы не этот кусок дерьма, Камачо давным-давно арестовал бы Джуди, и Рита не разбилась бы. И Камачо был бы жив. – Он выключил радио. – Будь я проклят, капитан, этот человек виновен.
– Ты ничего не знаешь, Бабун. Не знаешь, кто это, не знаешь почему. С тех пор, как Рита разбилась, с тех пор, как мы попали в ту переделку в подвале у Камачо, я считал, что ты имеешь право знать. Вот почему я позвал тебя. И сегодня ты все узнаешь.
– А вы знаете?
– Ты имеешь в виду – зачем это все?
Бабун кивнул. Джейк уклончиво ответил:
– У меня есть кое-какие догадки. Но пока только догадки. Это не в счет. Фактов у меня нет. Вот Камачо – тот знал.
– И он мертв.
– Да. – Джейк снова включил радиоприемник.
– Мы собираемся схватить его, вызвать полицию?
– Ты задаешь слишком много вопросов.
Через минуту Бабун спросил:
– Зачем вы слушаете эту чушь? – Он потянулся к приемнику.
– Очень интересно слушать человека, который твердо знает, что он отстаивает. Даже если я не разделяю его взглядов.
Листва на деревьях вдоль дороги уже не была такой яркой, как летом. На лугах паслись коровы и лошади, время от времени появлялись наездницы на холеных конях, со стороны шоссе были видны двух– и трехэтажные виллы, прятавшиеся среди деревьев. Это была зажиточная местность, где жили преуспевающие, богатые люди.
Контраст между нею и грязными, в ухабах улицами Вашингтона покоробил Джейка Графтона. Его уверенность в том, что он правильно понимает ситуацию, испарялась по мере удаления от Пентагона и штаба флота.
Отъехав восемь километров от Мидлберга, он начал следить за левой стороной дороги. Заметил дерево и почтовый ящик на нем, о которых ему было сказано. На ящике был только номер, без фамилии. Он свернул на усыпанную гравием подъездную дорожку. Вдоль нее с северной стороны тянулись высокие старые деревья; сразу за деревьями открылся огромный кирпичный дом в лощинке, почти по самую крышу увитый плющом.
Джейк Графтон затормозил перед самым крыльцом.
– Позвони, – пробормотал он.
Бабун несколько раз дернул язычок звонка. Послышался мелодичный колокольный звон. Таркингтон беспокойно оглядывался по сторонам.
Дверь открылась.
– Не заблудились? – спросил Ройс Каплинджер, отступая в сторону и пропуская гостей вперед.
– Немного дальше, чем я предполагал, господин министр.
Бабун раскрыл рот.
– Не разевай рот, сынок. Тебя могут принять за политика, – заметил Каплинджер и повел гостей по коридору. Они миновали столовую, уставленную массивной старинной мебелью, среди которой там и сям виднелись древние оловянные кружки и тарелки, и вошли в кухню с кирпичными стенами и огромным камином, над котором висел большущий чайник. Холодильник, раковина и газовая плита находились у противоположной стены.
– Дом у вас замечательный, – заметил Джейк Графтон.
– В сельском стиле. Я это люблю. Чувствуешь себя, как Томас Джефферсон.
– Но он же умер, – возразил Бабун.
– Да. Иногда и я испытываю ощущение, словно попал в могилу – без шума машин, и грохота самолетов, и пяти миллионов вечно спешащих людей…
Теперь они очутились в кабинете – угловой комнате с высокими окнами и потолками. Вдоль стен тянулись книжные полки. На настоящем персидском ковре были разбросаны газеты.
Каплинджер указал рукой на стулья и сам опустился в громадное кресло с потрескавшейся кожаной обивкой.
Он с любопытством посматривал на гостей. Бабун, избегая его взгляда, обозревал книги и расставленные среди них безделушки. Рядом со стулом, где сидел Бабун, находилась трубка на подставке. Она была сделана из кочерыжки кукурузного початка и во многих местах обгорела.
– Я не был уверен, но предполагал, что это можете быть вы, капитан, – сказал Каплинджер. – Я не узнал ваш голос по телефону.
Джейк Графтон потер подбородок и скрестил ноги.
– Мы ехали в этих местах, Ройс, – небрежно заявил он, – и решили заглянуть к вам и спросить, почему вы стали предателем и передали русским все эти секреты. Так почему?
Джейк краем глаза наблюдал за Бабуном. Тот слегка повел головой.
Джейк обернулся к Каплинджеру:
– Господин министр, мы в затруднении. Мы знаем, что вы «Минотавр», и имеем некоторое представление, возможно, ошибочное, о событиях последних месяцев. Четыре или пять человек погибли насильственной смертью. Жена мистера Таркингтона, Рита Моравиа – она пилот-испытатель, – чуть не погибла потому, что различные правоохранительные органы не смогли должным образом провести следствие и арестовать виновных на основании информации, которой давно располагали. Короче говоря, мы явились спросить, готовы ли вы обсудить с нами эти вопросы, прежде чем мы обратимся в ФБР и в прессу. Будем мы это обсуждать?
– А вы собираетесь сообщить информацию прессе?
– Смотря как повернется дело.
– Вы заметили, что о ФБР я не спрашиваю. Это меня не волнует… Ну, ладно!
Каплинджер хлопнул себя по коленям и поднялся. Бабун напрягся.
– Успокойся, сынок. Я употребляю на завтрак лейтенантов только в министерстве. Пойдемте сварим кофе, – Он направился в кухню.
