Йоханнес Зиммель - Пятый угол
Он не знал, в каком именно месте Парижа остановился автобус — это снова был какой-то мрачный двор. Он безучастно позволил солдатам, грубо толкавшим его, отконвоировать себя в какую-то комнату. Дверь отворилась. И тут все вокруг Томаса начало кружиться, он хватал ртом воздух. Он слышал голоса, какие-то слова, но ничего не понимал. За письменным столом в форме французского полковника сидел крупный мужчина с лицом, обожженным солнцем, седыми висками и добрыми глазами. И хотя кровь еще продолжала бешено стучать в висках, Томас понял: он спасен. Ибо он узнал в сидящем друга Жозефины Беккер, кому и сам когда-то спас жизнь в Лиссабоне, — полковника Дебра из разведки.
Ни жестом, ни словом полковник Дебра не дал понять, что знает Томаса Ливена.
— Сюда! Сесть там! Рта не раскрывать! — крикнул он. Томас уселся. Томас не раскрыл рта. Оба солдата не торопясь сняли с него наручники, не торопясь получили письменное подтверждение, что передали заключенного из рук в руки. Прошла, кажется, вечность, прежде чем они ушли, и Томас с Дебра остались наедине.
— Жозефина передает вам привет, паршивец.
— Спасибо, очень мило. Где… где мадам?
— В Касабланке. Я там был губернатором, знаете ли.
— Интересно.
— Дела позвали меня в Париж. Случайно узнал, что вы арестованы.
Томас понемногу приходил в себя.
— По распоряжению вашего коллеги, полковника Симеона. В тот момент, когда я пел Марсельезу. Во время национального праздника освобождения. Мне бы остаться в гостинице и помалкивать в тряпочку. Тогда бы я уже давно был в Лондоне. Национальные гимны ничего, кроме несчастья, не приносят.
— Мне о вас многое известно, — сказал Дебра. — Включая то, что вы делали против нас. Но также и то, что вы делали для нас. Вернувшись в Париж, я узнал, что с вами случилось. В разведке я больше не служу. Сейчас работаю в бюро по розыску военных преступников. Я смог добраться до вас только после того, как включил вас в список военных преступников, подлежащих расстрелу. Только таким путем я вызволил вас из Фрэна. Ловко придумано, а?
— Ловко, — Томас вытер пот со лба. — Только для нервной системы несколько тяжеловато.
— Таково время, в котором мы живем, Ливен, — Дебра пожал плечами. — Надеюсь, никаких иллюзий у вас нет. Полагаю, вы уже догадываетесь, что означает ваше вызволение из Фрэн.
— Боюсь, что да, — ответил Томас смиренно, — думаю, это означает, что отныне я должен работать на вас, полковник Дебра!
— Да, именно так.
— Еще один вопрос. Кто рассказал вам в Париже, что я арестован?
— Банкир Ферру.
«Добрый старина Ферру, — подумал Томас, — спасибо ему».
— Какие у вас планы в отношении меня, полковник? — спросил Томас.
Друг Жозефины Беккер дружелюбно рассматривал Томаса:
— Вы ведь говорите по-итальянски или нет?
— Говорю.
— В 1940 году, когда немцы напали на нашу страну, то обнаглели и итальянцы, объявив нам войну, поскольку им это уже ничем не грозило. Одним из самых злобных и кровавых псов, свирепствовавших в то время на юге Франции, был генерал Луиджи Контанелли. Позднее он успел сменить мундир на гражданскую одежду…
— Как и большинство господ генералов.
— …и залег на дно. Насколько нам известно, где-то в окрестностях Неаполя.
Сорок восемь часов спустя Томас Ливен был уже в Неаполе.
Ровно через одиннадцать дней в деревне Кайвано к северу от Неаполя он арестовал генерала Контанелли, которого нужда, а не добродетель заставила переквалифицироваться в овчара.
Вернувшись в Париж со своим знаменитым пленником, удобно устроившись вечером в уютном баре, Томас рассказывал полковнику Дебра:
— Вообще-то все было очень просто. Мне помогла американская секретная служба. Приятные ребята. Не могу посетовать и на итальянцев. Генералов они не жалуют. Правда, создается впечатление, что итальянцы, к сожалению, не уважают и американцев. К сожалению, — затем Томас поведал о своих итальянских приключениях.
В поисках генерала-овчара он заглянул в штаб-квартиру американской секретной службы узнать, нет ли новой информации, и тут он стал свидетелем одной странной сцены. Секретные агенты США в бешенстве и истерике метались по зданию, орали, стремясь перекричать друг друга, отдавали приказы и тут же сами их отменяли, беспрерывно звонили по телефонам и, как на конвейере, выписывали ордера на арест.
Томас вскоре узнал, что стряслось. Три дня назад в порт прибыло крупное американское грузовое судно «Виктори» с продовольствием для американских войск в Италии. В воскресенье оно исчезло, и никто не знал, куда. Итальянские, как, впрочем, и американские власти перекладывали вину друг на друга.
Что произошло с «Виктори»? Не могло же судно раствориться в воздухе! В Томасе Ливене взыграло любопытство. Он отправился в порт, прошелся по кабачкам и забегаловкам и под конец очутился в «Луиджи». Хозяин Луиджи был похож на актера Орсана Уэллса и, кроме небольшой грязной обжираловки, которой он владел, был еще вором, фальшивомонетчиком и главой банды. С первого взгляда Луиджи воспылал братскими чувствами к элегантному штатскому с мудрой ироничной улыбкой. Его симпатии возросли еще больше, когда он узнал, что Томас немец.
Трудно поверить: то, что не могла узнать секретная служба, Томас выяснил за несколько часов. У Луиджи он даже познакомился с несколькими людьми, провернувшими аферу с «Виктори».
Было так: в минувшее воскресенье экипаж сухогруза получил увольнительные на берег. На борту оставались лишь вахтенные. Друзья Луиджи инсценировали на молу, прямо у трапа, драку между тремя красивыми девушками, из которых одна громко вопила о помощи. Судовая вахта по-рыцарски поспешила на выручку к красотке. Вмешались темнокожие неаполитанцы, началось дикое побоище. Тем временем друзья Луиджи, переодетые матросами, подплыли к борту «Виктори» и захватили судно. Швартовы были мгновенно отданы, трап убран, якорь поднят, судно отплыло из порта курсом на Поззуоли.
Обогнув мыс, они снова встали на якорь. Содержимое трюмов перебросали в поджидавшие уже грузовики. На борту обнаружились консервы, мороженая птица, фрукты, сахар, рис, мука, алкоголь, несколько центнеров сигарет и несколько тысяч банок с гусиным паштетом. Пираты не случайно выбрали Поззуоли местом стоянки. Здесь находились гигантские судоремонтные мастерские. Рабочие, вкалывавшие за сверхурочные, не теряя времени, разобрали угнанное судно до винтика. Покупатели запчастей тоже были на месте. Они окружили судно, указывая, кому из них что нужно. По их заказам вырезались моторы, коленвалы, стальная обшивка, рампы. Происходившее напоминало действия мясника, разделывающего тушу. В то время в Неаполе все шло в дело. От «Виктори» не осталось и следа. Не исключено, что друзья Луиджи нашли применение даже крысам, обнаруженным на судне…
3
Этой историей Томас развлекал полковника Дебра в уютном парижском баре. Затем Дебра посерьезнел, сказав:
— Вы немец, Ливен. Сейчас вы нужны нам в Германии. Никто лучше вас не сможет отличать палачей от мелких безобидных пособников. Вы можете сделать так, чтобы не пострадали непричастные. Хотите?
— Да, — сказал Томас.
— В Германии вам непременно придется ходить в военной форме.
— Ни за что!!!
— Мне жаль, но таковы правила. И нам нужно будет еще дать вам французское имя и воинское звание. Скажем, капитан.
— Боже правый, что еще за военная форма?
— Это ваше дело, Ливен. Подыщите себе что-нибудь подходящее.
И Томас отправился к первому офицерскому портному города и кое-что подыскал: сизого цвета брюки для летного состава, бежевый китель с большими карманами и длинной продольной складкой на спине, ремень. Довершали экипировку ремешок через плечо, пилотка и три шеврона на рукаве. Придуманная Томасом форма так всем понравилась, что месяц спустя ее объявили официальной для сотрудников службы по розыску военных преступников.
С наступающими войсками союзников Томас, он же капитан Рене Клермон, возвращался на родину. Конец войны застал его в Баден-Бадене. Свое бюро он оборудовал в бывшей штаб-квартире гестапо на Кайзер-Вильгельм-штрассе.
Вот теперь пытливый читатель знает, как вышло, что наш друг 7 июля 1945 года в Баден-Бадене готовил обед для двухзвездного генерала.
В доме на Кайзер-Вильгельм-штрассе работало семнадцать человек, а жили все в вилле напротив. Их работа была тяжкой и безрадостной. Некоторые не ладили друг с другом по политическим и иным мотивам. Так, Томас, к примеру, немедленно сцепился с лейтенантом Пьером Валентином, красивым молодым человеком с холодными глазами и тонкими губами, обликом смахивавшим на эсэсовца.
Валентин реквизировал и проводил аресты, как одержимый. В то время как порядочные офицеры французской службы розыска, точно так же как и их порядочные британские и американские коллеги, действовали строго по спискам разыскиваемых, составленным военными властями, Валентин бессовестно использовал свою власть и творил произвол. Когда Томас призвал его к ответу, он высокомерно пожал плечами, заявив: «Ненавижу всех немцев».
