Станислав Гагарин - Последний шанс фрегатен-капитана
Посоветовавшись с Шеллингом, Форлендер задумал захватить какое-нибудь рыболовное судно, уничтожить лодку, а самим пробираться к испанскому берегу, где можно было найти приют.
— Во всяком случае, — говорил Густав Шеллинг, похлопывая по стальному походному сейфу, с которым он прибыл на борт субмарины, — оказаться в Испании с содержимым этого ящика будет совсем неплохо. Конечно, там не так спокойно, как в Аргентине, но можно пересидеть смутное время и за Пиренеями.
Но штандартенфюреру не суждено было когда-нибудь еще раз заглянуть в свой сейф.
…Неожиданно с мостика низко сидящей лодки заметили огни ведущего промысел траулера. Субмарина вплотную подошла к рыбакам. Очередями из пулемета были расстреляны все, кто находился на палубе, затем четверо матросов перепрыгнули на траулер, и через несколько минут все было кончено.
Когда трупы рыбаков сбросили в море, Форлендер и Шеллинг перебрались в рубку траулера. Клаус Шмеккер обрубил рыболовные снасти, чтоб они не мешали движению.
— Что ты думаешь делать с лодкой, Эрни? — спросил штандартенфюрер.
— Сейчас увидишь, дорогой Густав, сейчас увидишь, — сказал Форлендер и посмотрел на часы. — Эй, Генрих! — крикнул он выбравшемуся из машины траулера механику Шульцу. — Как двигатель?
— В порядке, господин фрегатен-капитан. Можно запускать!
— Тогда давай вниз. Приготовиться дать ход!
Шульц исчез в машинном отделении.
Форлендер подозвал одного из матросов и приказал отдать швартовы. Потом он крикнул своему помощнику Максу Крюгеру, который оставался на мостике субмарины:
— Хотим попробовать двигатель! Оставайся лежать в дрейфе. Скоро мы к вам подойдем!
Траулер заскользил вдоль длинного узкого корпуса субмарины и, ускоряя движение, пошел вперед. Форлендер передал штурвал Клаусу Шмеккеру.
— Держите на норд-ост, — сказал командир и дал полный ход.
Они прошли этим курсом минут двадцать, и ветер принес звук далекого взрыва. Форлендер стащил с головы берет.
Ошеломленный Шмеккер выпустил из рук штурвал, и траулер резко пошел в сторону.
— Идиот! — заорал Форлендер. — Держи на курсе!
Вдруг стихло в машинном отделении. Фрегатен-капитан звякнул телеграфом, но снизу никто не ответил. Форлендер дергал рукояткой, но из машины ответного сигнала не было. Потеряв ход, траулер стал медленно разворачиваться.
— Заснул он там, что ли? — закричал Форлендер.
— Успокойся. Я пойду вниз и расшевелю его, — спокойным голосом произнес Шеллинг и вытащил из кобуры парабеллум.
Когда штандартенфюрер спустился вниз, из машинного отделения раздались выстрелы, затем послышался неясный крик. Форлендер схватилавтомат, метнулся к открытому световому люку над двигателем, увидел мелькнувшую в полумраке фигуру с пистолетом в руке и выпустил в нее всю обойму.
…Трупы механика Шульца и безымянного норвежского моториста оставили там, где они лежали, а раненного двумя пулями Шеллинга перенесли в кубрик.
Штандартенфюрер умирал. С ним остался Эрнст Форлендер. Поднялся ветер, и беспомощный траулер несло все дальше на северо-восток. Четверо матросов молча стояли в рубке. Наконец из кубрика показался их командир. Палуба уходила из-под его ног. Форлендер, покачиваясь, пересек ее и поднялся в рубку.
— Он умер, — сказал он. — Умер…
Форлендер обвел глазами матросов, потом поискал взглядом стальной ящик штандартенфюрера, подошел к нему и два раза легонько стукнул ногой.
— Кто из вас может запустить двигатель и управлять им? — спросил Форлендер матросов.
…Никто этого не умел, но пытались все по очереди. Старания оказались тщетными. Видимо, норвежец-моторист успел вывести машину из строя.
На третьи сутки шторм затих и пришел туман.
Они жарили выловленную бывшими хозяевами траулера треску и ждали нового поворота судьбы. Больше им ничего не оставалось делать. Еще на лодке они переоделись в штатскую одежду, и сейчас Форлендер раздал всем документы солдат одной из частей вермахта, разбитой Красной Армией в Норвегии.
— Если окажемся на этом берегу и нас схватят, говорите, что, сняв солдатскую форму, вы прятались в горах, а сейчас, не выдержав лишений, пришли сдаться в плен, — инструктировал своих матросов бывший командир «Зигфрида-убийцы».
Туман не рассеивался. На четвертый день утром траулер заскрежетал днищем о подводное препятствие и стал валиться на правый борт.
Хилльмер отвечает: «Да»
— Вот что, Хилльмер, — обратился к боцману Нефедов. — Мы хотим, чтобы вы снова повторили свой рассказ о всех ваших действиях в тот вечер, когда был убит радист Оскар Груннерт.
— Но я уже обо всем рассказывал вчера…
Вернер Хилльмер растерянно оглядел непроницаемые лица мужчин. Нина Самойлова собрала все силы, чтобы спокойно выдержать взгляд Хилльмера, но боцман не смотрел на нее, он пытался прочесть нечто только в глазах Нефедова, Леденева и Корды.
— Я уже все рассказал, — повторил он.
— Ничего, — заверил его Нефедов. — Переведите ему, Нина, что есть хорошая поговорка: повторение — мать учения…
Когда боцман перестал говорить, некоторое время все молчали.
— А теперь, Вернер Хилльмер, — сказал по-немецки майор Леденев, — я дополню ваш рассказ. Когда вы сидели с Груннертом в баре, то заметили одного человека из норвежского экипажа. Человек вышел в коридор, и вы последовали за ним. Там вы схватили его за рукав и произнесли такие слова: «Вы не узнаете меня? Но я не мог ошибиться!» Человек резко ответил вам что-то на норвежском языке и пошел прочь, но вы снова остановили его: «Неужели это не… Ведь такое сходство. Не узнаете? Клаус…» Но человек отвернулся от вас и вошел в зал, где были танцы. Вы, Хилльмер, некоторое время стояли, словно раздумывали, не пойти ли вам следом, затем вернулись в бар. Так все было, или вы поправите меня? Кто это был, Хилльмер? Что значит «Клаус»? Имя этого человека? Отвечайте!
Вернер Хилльмер, испуганно смотревший на Леденева, пока тот говорил, опустил голову.
— Не советую вам отказываться, — сказал Нефедов. — Вас видела с этим человеком и слышала разговор фрейлен, которая сейчас находится здесь. Вы подтвердите мой рассказ, Нина?
— Да, — сказала Нина. — Все было так…
— Кто был этот человек, Хилльмер? Отвечайте! — резко спросил Нефедов.
— Вы его знали раньше? За кого вы приняли его? — задал вопрос Корда.
— Почему не рассказали на предыдущем допросе об этой встрече? Зачем вам понадобилась выдумка о стычке с англичанином, которого не существовало? Чтоб направить следствие по ложному пути? — по-немецки задал вопрос Леденев.
Нина Самойлова едва успевала переводить вопросы, сыпавшиеся на Хилльмера, но тот молчал.
— Не хотите отвечать на эти вопросы, — заговорил с ним Леденев, — ваше дело. Но вот на что вы, может быть, мне ответите. Вы брали у Элерса ботинки, чтоб пойти в них в город?
— Да.
— Эти ботинки были на вас в тот вечер, когда был убит Груннерт?
— Да.
— На правом ботинке обнаружена человеческая кровь. Это кровь Оскара Груннерта?
Хилльмер молчал. Все замерли в ожидании ответа и непроизвольно наклонились в сторону боцмана.
Вернер Хилльмер судорожно глотнул воздух и в третий раз произнес:
— Да…
Сейф спрятан
Их стало меньше на одного. Клаус Шмеккер видел, как, соскользнув с резко наклонившейся палубы, Людвиг Вальдберг поднял руки над головой, сдавленно выкрикнул что-то и камнем ушел под воду.
Покинув севший на камни траулер, они стали перебираться к берегу, едва видимому в густом тумане. К счастью, спасательная шлюпка уцелела.
Высадились в небольшой бухте с узким пляжем и разбросанными по нему огромными валунами. Ближе к полудню туман рассеялся, и стало видно, что над бухтой нависли скалы, а с моря ее ограждают два мыса характерного профиля. Эрнст Форлендер тщательно зарисовал очертания мысов и бухты, потом выбрал под скалой место и приказал вырыть яму.
Когда яма была готова, Эрнст Форлендер опустил туда стальной ящик штандартенфюрера Шеллинга.
— Теперь засыпайте, — сказал он матросам.
Вскоре стальной сейф был надежно укрыт под полутораметровым слоем песка и гравия.
— Вот что, друзья мои, — сказал Форлендер. — Вы хорошо служили мне и рейху, я вами доволен. Скоро мы расстанемся. Будем пробираться поодиночке. Сейчас вместе поднимемся на перевал, а там разойдемся в разные стороны.
Они разделили оставшиеся припасы, отдохнули перед дорогой и принялись подниматься в горы.
Идти было трудно, но они не хотели, чтоб их обнаружили на побережье, и уходили все дальше. Незадолго до того как разойтись в назначенном месте, Клаус Шмеккер, который шел впереди, выбрался на открытую площадку и остановился, поджидая товарищей. Вот показался Отто Мюллер, за ним, не отставая, плетется Генрих Краузе.
