Рассвет (сборник) - Шебалов Африкан Александрович

…День за днем уходило время. Виктор не поднимался с дивана. Просыпался с тяжелой головой, мучительно думал о будущем, искал хоть какой-нибудь выход. Не находил ничего и снова пил.

Впереди была пустота.

Глава тридцать третья

Машина остановилась на углу улицы Айвазовского и Кирова. Дальше Галя пошла пешком, ей хотелось пройтись по знакомым улицам. Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как уехала из города, а словно много лет не была здесь.

Город как будто совсем не изменился. Только на Комсомольской улице появился башенный кран и за дощатым забором возвышались стены из крупных блоков инкерманского камня.

А вот и школа. Недавно побеленная, она будто помолодела, повеселела. Галина долго смотрела на знакомое окно. Сердце забилось чаще. Сейчас на ее месте сидел какой-то хохлатый парнишка. Вытянув тонкую шею, он скользнул по Галине равнодушным взглядом и снова склонился над партой.

Сколько лет и она вот так смотрела на незнакомцев, которые, бывало, останавливались перед школой. Только теперь поняла, что они встречались здесь со своим детством. Настала и ее очередь, а чубатый парень видимо, подумал: «Что ей здесь надо?»

Галина погладила светло-зеленую кору молоденького серебристого тополя. «Растут!» — подумала, окинув взглядом шеренгу деревьев, выстроившихся перед фасадом.

Четыре года назад всем классом сажали их. Тогда стволы были чуть толще пальца, а сейчас вон уже какими стали! Земля вокруг перекопана, приствольные круги обложены побеленными камнями.

«Молодец, Левка, ухаживает!» — тепло подумала она о девятикласснике Леве Тимошине, который после нее возглавил ученическую садоводческую бригаду.

Бережно был обработан и сад, заложенный на пустыре за школой. Галина долго смотрела на него через окно с лестницы.

В красном углу сидели двое парней и девушка. Они вскочили с мест, увидев в дверях Галину.

— Проценко!..

— Галя, здравствуй!

— Здравствуйте, друзья, — поздоровалась Галина и дольше всех задержала руку Левы — крепкого чернявого парня с большим носом и живыми карими глазами. — Как бы мне увидеть секретаря комитета комсомола?

— А он перед тобой! — застенчиво, но с гордостью сказал Лева. — А Саша и Тамара — члены комитета. Вот сидим, к собранию готовимся.

— Вот и замечательно! — обрадовалась Галина. — Выручайте!

Она села за стол, жестом пригласила друзей.

Вышла из школы через час. Радостно возбужденная направилась домой. Как кстати она договорилась о шефстве школьников над их колхозом! Комитетчики решили провести сбор металлолома и на вырученные деньги купить для колхозного сада саженцы фруктовых деревьев. Левка сказал, что его дядя — главный инженер большого завода — предложил старшеклассникам вывезти с территории завода мусор, накопившийся там за несколько лет.

— И здесь денег немного заработаем. Считай, что сад у тебя уже в кармане! — сказал, прощаясь, Лева.

…Дверь открыла тетя Фрося. Она вскрикнула и плача бросилась к девушке. Минут пять держала Галину у порога, всхлипывала, обнимала. Потом отступила и с тревогой начала осматривать ее: не похудела ли, не заболела ли? Убедившись, что все в порядке, скороговоркой сообщила, что связала Галине теплую шерстяную шапочку и перчатки, боты новые купила. Потом всплеснула руками:

— Ой, зачем же я тебя у порога держу?.. Совсем обезумела старуха от радости…

И таинственно, почти шепотом:

— Может, насовсем вернулась? — с надеждой заглянула ей в глаза.

— Нет, на один день…

Старушка вздохнула.

Она схватила Галину за руку и повела к столу.

— Сейчас я тебя накормлю, а потом ванну нагрею. Наверное, отвыкла…

— Я не устала. А мама где?

— Где же ей быть — в командировке, как всегда. А Павел Тарасович сказал, что придет поздно. Ты раздевайся, снимай ботинки. Сейчас, сейчас приготовлю поесть.

Вытирая фартуком глаза, переваливаясь как утка, она засеменила на кухню.

Для Галины тетя Фрося, сестра ее отца, была второй матерью. Пришла жить в их семью сразу же после войны, когда Галина была еще маленькой. У старухи на фронте погибли муж и единственный сын. Вскоре она стала не только полноправным членом семьи, но и фактической хозяйкой.

Сколько Галина помнит, тетя всегда такая же старенькая и ласковая. Ходит на базар и в магазины, готовит обеды, носит в прачечную белье, наводит порядок в доме.

Любит, чтобы все придерживались установленного ею порядка и сердито отчитывает, когда замечает, что салфетка, шкатулка, ваза или какая-то другая вещь лежит не там, где положено.

Галина очень любила старушку.

Мать работала инженером-гидрологом. Полгода она была в командировках. Где-то проводила каналы, строила оросительную сеть, пробивала артезианские скважины. А когда приезжала домой, то во всем подчинялась тете Фросе.

Прислушиваясь к словам старушки, которая гремела в кухне посудой и разговаривала сама с собой, Галина осматривала комнату. Ничего не изменилось: трюмо, диван, буфет, окна, мамин чертежный стол. На стене в красивой рамке под стеклом большое фото — их десятый «Б» класс. Галина улыбнулась, вспомнив, как их фотографировали.

Фотограф долго не мог добиться, чтобы у всех были веселые лица. И тут проказник Дмитрий смешно замяукал. Все засмеялись, и сразу же прозвучало: «Внимание! Снимаю!»

На лицах еще не успела появиться серьезность. Вон Петр Чигорин твердо сжал губы. На лице его навсегда застыли противоречивые чувства: глаза смеялись, а брови были сердито нахмурены. Он словно осуждал Дмитрия за шалости.

Во все зубы улыбался Олег. А вот и Галина. Едва запрокинув голову, со снисходительной улыбкой смотрит она прямо в объектив.

Только на лице Таси, сидевшей рядом с Галиной, застыл испуг и немое удивление. Она смеялась сильнее всего, и команда фотографа застала ее врасплох. Так и застыла на снимке с полуоткрытым ртом и испуганными глазами — черными точками под высоко поднятыми бровями.

«Где она сейчас? — подумала Галина, глядя на смешное лицо подруги, — наверное, обиделась на меня тогда…»

…После обеда нежданно-негаданно приехала мать.

Галина увидела, какой радостью засветилось ее лицо.

Ольга Назаровна прижала дочь к себе, долго не отпускала. У Галины словно что-то застряло в горле, она слова не могла выговорить. Мать с ней всегда была строгой, без лишних ласк, а тут — на тебе! Очень уж, наверное, соскучилась.

Галина подняла голову. Мать улыбалась как-то робко, растерянно, а глаза чего-то ждали, о чем-то спрашивали. Девушке вспомнился первый вечер в селе, когда она лежала с больной ногой и плакала. Еще тогда думала, как воспримут ее возвращение родители. «По всему видно, дает меня, считает дезертиром», — решила Галина. И чтобы успокоить мать, сказала:

— Я же только в гости, на один день…

С лица матери исчезла растерянная улыбка. Ольга Назаровна уже пришла в себя.

— Мне надо помыться с дороги, пыль стряхнуть, ведь более ста километров в кузове тряслась, — сказала спокойно. — Аж голова заболела.

А вечером, на удивление очень рано, пришел отец. У него было приподнятое настроение. Получил письмо из редакции журнала — научная работа, над которой столько работал, будет напечатана в ближайших номерах.

За ужином Галина начала рассказывать о себе, в деталях описывая все неудачи, постигшие ее. Тетя Фрося возмущалась:

— Подумать только, какая наглость! Девушку в первый же день послали к свиньям. А если она этого не хочет?!

— А почему ты об этом не писала? — спросила мать.

— Не хотела, чтобы вы волновались. Думала, что все устроится…

— Ну, а сейчас как? — поднял глаза Павел Тарасович.

— Все то же самое, — со вздохом ответила Галина. — Председатель такой… Ничем его не проймешь. Про сад и слушать не хочет.

— А как же дальше?

— Сама не знаю…

— Так, может, переедешь к дедушке? — спросила мать.

— Э, нет! — повысил голос Павел Тарасович. — Не хотела в свое время советоваться с родными, все делала по-своему, так и пусть…