Александр Авдеенко - Горная весна
В один из своих выходных дней Тарас Волошенко и рядовой Тюльпанов с разрешения начальника заставы сели на мотоциклы и отправились на Верховину, в ущелье Трубное, где бурно клокотал на камнях прозрачный до дна поток, богатый форелью. Волошенко любил и умел охотиться на эту благородную, неуловимую для новичка обитательницу горных рек. Обычно он возвращался на заставу с увесистой связкой узкомордых пятнистых рыбин. Но на этот раз вернулся с пустыми руками. Его охоте неожиданно помешал шофер Ступак, проезжавший мимо. Ступак начал свой рейс с Черного потока. В этот день он получил приказ возить лес не на станцию погрузки, а на строительную площадку гидростанции, расположенную в среднем течении реки Каменицы. Нагрузив лесовоз сосновым корабельным кругляком, он направился по назначению. Проезжая мимо дома Ивана Дударя, застопорил машину, забежал на минуту в свою мансарду, достал из-под кровати запыленные старые сапоги, отодрал кожаную стельку, извлек из пустотелого каблука кассету с микропленкой, зарядил фотоаппарат, вмонтированный в портсигар, и торопливо спустился вниз. В прихожей он увидел Алену. Она была в ситцевом платье, в переднике, волосы повязаны темным платком. В ее руках был ворох домотканных цветных половиков, которые она собиралась вытряхивать.
— Доброе утро, Алёнушка! — Ступак приветливо взмахнул руками и чуть ли не до самого пола поклонился молодой хозяйке.
— Доброе! Что это вы дома в рабочий день? — изумилась Алена.
— Проезжал мимо, как не зайти домой за сигаретами? На гидростанцию лес везу. Срочный рейс.
— На гидростанцию? — обрадовалась Алена. — И я с вами поеду. Хочу строительство посмотреть. Можно?
Просьба Алены не понравилась Ступаку, и он не сумел этого во-время скрыть, чуть-чуть запоздал.
— Вы не хотите, чтобы я поехала с вами? — огорчилась Алена. — Ну и не надо.
— Что вы, Аленушка! Пожалуйста, поедем. Только предупреждаю: не ручаюсь ни за свою, ни за вашу жизнь. Да! Все время буду на вас смотреть, а не на дорогу, и могу свалиться в пропасть.
Алена засмеялась, махнула на шофера платком, сорванным с головы:
— Ну вас, насмешник! Поезжайте без меня.
— Правильно решили, Аленушка. Растрясло бы ваши нежные внутренности, укачало на крутых поворотах. Будьте здоровы!
Ступак выскочил на улицу, забрался в кабину лесовоза и двинулся в горы, вверх по течению Каменицы. Он впервые попал на эту важнейшую дорогу и жадно оглядывался вокруг. Шоссе лежало у самой воды, на каменистом левом берегу реки. Чуть выше, на вырубленном карнизе ущелья блестели хорошо накатанные рельсы железной дороги. Когда Ступаку повстречался воинский эшелон, он остановил лесовоз, вышел из кабины, достал портсигар, сфотографировал ряд длинных большегрузных платформ, на которых стояли какие-то громоздкие машины, наглухо укрытые брезентом. Это могли быть танки новейшей марки, атомные пушки или еще что-нибудь такое, чем особенно интересовался «Бизон».
В таком вот положении, лицом к проходящему поезду, с портсигаром в руках, с сигаретой в зубах, и увидел Тарас Волошенко шофера Ступака. Он и Тюльпанов сидели на другом берегу Каменицы, в тени кустарника, за большим валуном: маскировались, чтобы не заметила их сквозь прозрачную толщу воды осторожная, пугливая форель.
— Узнаешь этого красавца? — шепотом спросил Волошенко, толкая своего товарища.
— Как же! Твой «закадычный» приятель: «свой в доску, дюже свой».
— Он самый. Обрати внимание, какими он глазами смотрит на воинский поезд. Как гипнотизер… А что это блестит в его руках? Ну-ка, Тюльпанов, дай бинокль…
Ступак бросил сигареты, положил в карман портсигар, скрылся в кабине и поехал дальше. Лесовоз медленно, осторожно взбирался по крутой, извилистой дороге. Каменица становилась все шире, а отвесные скалы ущелья раздвигались, открывая небо.
Впереди, на повороте, где река упиралась в крутую гору, показался большой железнодорожный, недавно построенный мост; в некоторых местах еще не была снята с бетонных устоев опалубка. Подъехав к мосту, Ступак остановил лесовоз.
Волошенко и Тюльпанов, следовавшие за лесовозом на почтительном расстоянии, тоже остановились. Маскируясь в придорожном кустарнике, они наблюдали за «своим в доску».
— Интересно, что он будет здесь делать? — спросил Волошенко, поднимая к глазам бинокль.
Ступак вышел из кабины грузовика. В его руке покачивалось пустое ведро. Набрав в речке воды, он поставил ведерко на землю, достал портсигар и, став лицом к мосту, прикурил сигарету от зажигалки.
— Закурил, — сказал Волошенко, опуская бинокль.
— И все? — Тюльпанов был разочарован.
— Нет, не все. Потерпи.
Покурив, Ступак взял ведро, повернулся к машине, открыл капот, снял пробку радиатора и начал доливать воду. Но так как радиатор был полон, то вода проливалась на землю. Это сейчас же заметил Волошенко.
— Где пьют, там и льют, — усмехнулся он. — Для отвода глаз из пустого в порожнее переливает. На вот, посмотри, — Волошенко протянул Тюльпанову бинокль.
Лесовоз двинулся дальше. Мотоцикл с пограничниками осторожно следовал позади, то держась в тени деревьев, то скрываясь за скалистыми поворотами.
Ступак не подозревал о том, что за ним следят. Беспечно насвистывая, он продвигался вперед.
Лесовоз прошумел по новой щебеночной дороге, недавно пробитой на крутом склоне узкого ущелья, и за ближайшим поворотом открылась высокая водосливная плотина, еще не потерявшая цвета свежего бетона. Ступак снизил скорость, достал портсигар, закурил. Он сфотографировал плотину, гидростанцию и подступы к ним.
Дорога круто взбиралась кверху. Ступак с глубочайшей заинтересованностью, замаскированной небрежной позой уверенного в себе водителя, оглядывался вокруг. Ему было приказано в разведцентре сфотографировать гидростанцию и подступы к ней во всех ракурсах.
Плотина подпирала длинное узкое озеро, сдавленное с двух сторон, с юга и севера, лесистыми горами. На темносиней поверхности водохранилища не было ни единой морщинки, как на отшлифованном мраморе, и тянулось оно далеко-далеко, вглубь Карпат. Лесовоз некоторое время шел по самому берегу высокогорного искусственного озера, — тень машины бесшумно скользила по прозрачной до дна пятнадцатиметровой толще воды.
Шоссе разветвлялось: главная дорога уходила в горы, к перевалам, а подсобная — на склад лесных материалов. Ступак направил машину к разгрузочной эстакаде.
Четыре молодых грузчика в домотканных куртках и шароварах, в кожаных сыромятных постолах сидели на обескоренном буковом бревне и, разложив на коленях узелки с домашней снедью, завтракали.
Ступак остановил возле них машину, снял кепку.
— Здоровеньки булы, карпатские морячки! Ну, как на вас действует климат нового моря?
— Ничего, — ответили грузчики. — Живем теперь, как рыба в воде.
— Оно и видно с первого взгляда. — Ступак спустился к озеру, зачерпнул из него ладонью, приложился к воде губами. — Хоррроша! — крякнул он, повернувшись к грузчикам. — Лучшей не пил ни в Альпах, ни на Балканах, ни в Дунае, ни в Берлине. Богатырская вода! Советская вода!
Утирая рукавом комбинезона губы, достал портсигар и еще раз, теперь с другой, восточной стороны, сфотографировал плотину и гидростанцию.
Волошенко и Тюльпанов, затаившись в кустарнике, на обочине верхней, главной дороги, наблюдали за шофером лесовоза.
— Опять закурил? — усмехнулся Волошенко. — Интересно! Как увидит важный объект, так ему сразу курить хочется. Можешь, товарищ Тюльпанов, объяснить с научной точки зрения этот таинственный рефлекс?
— Могу! Он, наверно, специально надрессирован изучать важные объекты.
— Согласен! А какое твое мнение насчет портсигара? Не кажется тебе, что это не только портсигар, но и фотоаппарат?
— Фотоаппарат?
— Хорошо бы подержать в руках этот портсигар, пощупать его пульс. Как, Тюльпанов, не возражаешь?
Лесовоз тем временем разгрузился над эстакадой и медленно поднимался по дороге, проложенной на территории гидростанции. Выехав на магистраль, он прибавил скорость и покатил по карнизу каменной горы над водохранилищем. Ступак уже был равнодушен к красотам «Карпатского моря»: он сделал все, что ему надо. Довольный собой, он весело вглядывался в шоссе и насвистывал: «Нам не страшен серый волк, серый волк». Обогнув Красные скалы, он увидел на дороге, за крутым поворотом, двух пограничников, которые катили под гору мотоцикл. Ступак резко затормозил. Приветливо улыбнулся, вышел из кабины:
— Здорово, земляки!
— Здравия желаем, — смущенно ответил Волошенко, вытирая струящийся по лицу пот.
— Значит, на эфтом самом месте! Опять не работает твой мучитель?
— Как видишь. Поехали водохранилищем любоваться и, не доехав, испустили дух, повернули оглобли.
