Стивен Кунтс - Операция «Минотавр»
– Пойдем. Поищем, где можно присесть. – Они зашли в комнату отдыха медперсонала и сели на пластмассовые стульчики возле единственного стола, между микроволновой печью и автоматом для воздушной кукурузы. – Что там произошло?
Бабун полчаса подробно описывал перипетии полета. После того, как он перечислил все – от взлета до того момента, как Риту погрузили в машину скорой помощи, – Джейк начал задавать вопросы – много вопросов.
Они говорили уже больше часа, когда в комнату заглянул молодой солдат.
– Капитан Графтон? Адмирал Данедин на проводе.
– Скажите, что я иду к аппарату.
В коридоре он сказал Бабуну:
– Пойди посмотри, как там Рита. Я скоро приду.
Телефон находился в дежурке. Джейк поднес трубку к уху, а дежурная, женщина-офицер ВВС, вышла, прикрыв за собой дверь.
– Капитан Графтон слушает, сэр.
– Это адмирал Данедин, Джейк. Мы получили ваше донесение о катастрофе. Как Моравиа?
– Она в коме. Еще неизвестно, сможет ли она выкарабкаться. Она катапультировалась слишком низко, и парашют не успел полностью раскрыться. У нее травма черепа, порвана селезенка, масса других повреждений. Пять или шесть костей сломано.
– А Таркингтон?
– Ни единой царапины.
– Так что же произошло?
– Насколько мы пока можем судить, все дело в дистанционном управлении. У нас были затруднения с вводом управляющих команд – они проходили слишком медленно на малых скоростях, поэтому мы поставили новые ППЗУ. Предполагалось, что все эти параметры выверены и дважды испытаны на стендах, но что-то пошло не так. На большой перегрузке машина перестала слушаться Риту и сорвалась в перевернутый штопор. Ей удалось восстановить управляемость, но при новой перегрузке на выходе из пике самолет развалился. Из второго штопора она не смогла выйти. Машина развалилась на выравнивании, и Бабун катапультировался. Сейчас-то ясно, что им следовало покинуть машину, как только она сорвалась во второй раз, но… Они пытались спасти прототип. Похоже, Бабун катапультировался слишком поздно для Риты.
– Как Таркингтон воспринимает все это?
– Винит себя. Если я вам еще не говорил об этом, они поженились.
Напряженное молчание.
– Я не знал.
– Вот так.
– Это как-то отразилось на том, что произошло?
– Вряд ли. Они оставались в машине, потому что это был прототип и им хотелось спасти его. Рита считала, что ей это удастся. Последний срыв произошел на высоте полторы тысячи метров над землей, и тут уж ничего нельзя было поделать, так что Бабун привел в действие обе катапульты, когда еще оставался хоть какой-то запас высоты. Видимо, запас оказался меньше, чем он считал.
– У TRX нет второго прототипа.
– Я знаю. Нам придется работать с теми данными, что мы успели получить. Как только вернусь в Вашингтон, засяду за отчет. Но я был бы вам очень признателен, если бы вы направили сюда группу специалистов той фирмы, что делала систему дистанционного управления, скажем, завтра. И чтобы они привезли испытательные приборы. Некоторые ответы мы должны получить немедленно.
– Черные ящики уцелели?
– Один, во всяком случае. Немного помят, но все схемы и платы вроде целы. Надеюсь, они смогут его проверить.
– Почему бы не доставить его самолетом на завод?
– Я хочу присутствовать при проверке здесь. А уехать сейчас не могу.
– Понятно.
Они поговорили еще несколько минут, и Джейк повесил трубку. Обоим нужно было многое сделать.
* * *Бабун бродил по коридорам, время от времени заглядывая к Рите. Медсестра не отходила от нее. В ночную смену дежурила женщина лет тридцати пяти, и она почти не удостаивала его вниманием. Рита в хороших руках, успокаивал он себя.
Но она не движется. Просто лежит в реанимации с закрытыми глазами, грудь у нее медленно поднимается и опускается в такт механическому шипению и щелчкам дыхательного аппарата. На экране появлялись почти ровные зеленые кривые от капельниц и сердечного монитора. Не покрытые бинтами участки лица были опухшими, в багровых пятнах.
Взглянув очередной раз на Риту, всю в бинтах, на все эти медицинские приборы вокруг нее, он снова выходил в холл, погруженный в мрачные мысли.
Больницы по вечерам – малоприятное зрелище, особенно если нет посетителей. Медсестры бегают по неведомым делам, скользя по навощенному линолеуму коридоров. В палатах лежат больные. С экранов плохо отрегулированных телевизоров на них обрушивается смесь насилия, дешевого юмора и рекламного мусора сверхбогатого общества. Из распахнутых дверей в чистые, стерильные коридоры вырывается дурацкий смех и неразборчивые диалоги, напоминающие нездоровый кашель толпы перебравших наркоманов. Никто из зрителей, находящихся здесь не по своей воле, не смеется и даже не улыбается галиматье, показываемой на экране. Этот шум просто помогает выжить в неприятных условиях. Или заглушает звуки смерти.
Бабун ненавидел больницы. Ненавидел в них абсолютно все: цветы на подоконниках, тележки с грязной посудой, выставленные в коридоре судна и бутылочки для сдачи анализов мочи, сверкающие алюминиевые штативы капельниц, еле слышные звонки вызова медсестер, рыдания какого-нибудь тронувшегося с горя бедняги, запах дезинфекции, шепот – все это вызывало в нем отвращение.
Он вновь и вновь оживлял в памяти последние минуты полета. Находясь здесь, в больничном коридоре, куда доносился шум от телевизоров и приглушенная болтовня медсестер, он ощущал себя все еще там, в кабине, на него давили отрицательные перегрузки, машина срывалась в штопор и в наушниках слышался голос Риты. То, что происходило за секунды, тянулось долгие минуты, а любое, самое ничтожное ощущение отдавалось в нем с гораздо большей силой, чем когда это происходило на самом деле.
Он снова очутился в комнате отдыха медперсонала. Он не ел с утра, но совершенно не испытывал голода. Он взял пакет воздушной кукурузы из автомата и жевал ее, рассматривая доску объявлений. Видимо, администрация сталкивалась с обычной проблемой чистоты в этом помещении. А кегельный клуб приглашал игроков.
Давайте, ребята! Записывайтесь, становитесь вечером в четверг у дорожки и забудьте хоть ненадолго этих несчастных в палатах. Они и в пятницу никуда не денутся.
Он размышлял, надо ли звонить Ритиным родителям, и наконец решился. Три минуты он убеждал телефонистку междугородной записать оплату разговора на его номер в Вирджинии, а когда та отказалась, позвонил по автомату. Никто не ответил.
Обратно по коридору проверить, как Рита. Никаких изменений. Только косой взгляд сиделки.
Он все ходил взад-вперед, то быстро, то медленнее, он опять был в полете, машина раскручивалась в штопоре, не слушаясь управления, стрелка альтиметра падала ниже, ниже, балансируя на самой грани между жизнью и смертью.
* * *– Так что это могло быть? – Джейк адресовал вопрос Джорджу Уилсону, специалисту по аэродинамике. Группа просматривала видеопленку, снятую с борта самолета сопровождения, который пилотировал Чад Джуди.
– Перевернутый штопор, вне всякого сомнения, – ответил Уилсон.
– А чем он вызван?
– У самолета была отрицательная устойчивость. Как у всех малозаметных конструкций. Дистанционная система управления должна по идее удерживать их от сваливания на крыло и срыва в штопор, но это не сработало.
Все знали, что такое «отрицательная устойчивость». Если пилот теряет управление, самолет с положительной устойчивостью стремится вернуться в устойчивое положение при ровных крыльях. Нейтральная устойчивость означает, что самолет остается на той высоте, на которой находился, когда было отключено управление. И наоборот, при отрицательной устойчивости самолет, у которого крылья не держатся ровно, будет смещаться все дальше от устойчивого положения.
– Значит, в первую очередь следует проверить дистанционную систему, – подытожил Джейк Графтон. – Чад, вы сами наблюдали все это вблизи. Вы хотите что-нибудь добавить?
– Нет, сэр. Думаю, пленка зафиксировала все, и даже то, чего я сам тогда не заметил. Мы сейчас можем спокойно сидеть и спорить, права ли была Рита, пытаясь выйти из второго штопора вместо того, чтобы катапультироваться, но вряд ли это будет честно. В конце концов, это прототип, а она испытатель.
Джейк кивнул. Он согласился с Чадом, как обычно. Он старался держаться подальше от Чада Джуди после того, как видел его на дороге в Западной Вирджинии, но если не считать той необъяснимой встречи, не мог предъявить этому человеку никаких претензий. Джуди проявил себя исполнительным офицером и прекрасным пилотом, его оценкам и суждениям можно было доверять. Именно поэтому Джейк поручил ему вести самолет сопровождения.
Они обсудили полученные результаты испытаний и решили, что делать дальше.
Как Джейк доложил адмиралу, он намеревался писать отчет на основании данных, собранных его группой. Придется указать и причину аварии, если она будет установлена к тому времени, как отчет будет готов. Этим вечером он поручил большинству подчиненных обобщать результаты испытаний, а остальным расследовать катастрофу или контролировать расследование фирмы-изготовителя.
