Роберт Ладлэм - Зов Халидона
Снова все — влиятельные фигуры в правительстве и промышленности. И способы убийства те же: пуля, взрывчатка, яд, нож.
Француженка была владелицей одного из парижских домов моделей. Ее все ненавидели. Безжалостная, с садистскими наклонностями лесбиянка, она в течение долгого времени подозревалась в связях с корсиканской мафией. Ее застрелили, когда она выходила из дома на улице Сен-Жермен-де-Пре. Один из трех мужчин был членом всесильного президентского финансового совета; его «ситроен» разнесло на куски на рю де Бак, как только он повернул ключ зажигания. Двое других занимали ответственные посты в компаниях, занимавшихся морскими перевозками. Корабли под парагвайским флагом, конторы в Марселе, владелец — маркиз де Шателеро. Первый в жутких конвульсиях свалился на столик в кафе на Монмартре — в его кофе-эспрессо оказался стрихнин. Второму мясницкий нож развалил надвое грудную клетку на многолюдной аллее у отеля «Георг V».
Через несколько минут проявился Берлин. Западный Берлин. Из-за Стены не доносилось ничего определенного — слышался вой сирен, велись бесконечные переговоры на полицейской волне, но ничего не было ясно.
Зато в западном секторе ясность была полная.
На Курфюрстендаммштрассе Unterschriftfuhrer[34] политического ведомства бундестага был убит из винтовки с крыши противоположного здания в тот момент, когда собирался ехать домой обедать. Direktor[35] «Мерседес-Бенц» остановился на красный свет на автобане, и в этот момент в салон были брошены две гранаты, уничтожившие и водителя и автомобиль. Известный торговец наркотиками получил свою дозу яда в кружке крепкого баварского пива в «Гранд-отеле», а уполномоченному компании «Айнкунфте финанцамт» достался профессиональный удар — смерть наступила мгновенно — ножом в сердце в битком набитом вестибюле правительственного здания.
Дошла очередь и до Рима. Главный финансовый советник Ватикана, презренный кардинал, нещадно вытягивающий из безграмотных бедняков последние деньги ради пополнения церковной казны, был сражен метким выстрелом наемного убийцы на площади Святого Петра. Funzionario[36] миланского «Мондадори» заехал в тупичок на виа Кондотте, где его автомобиль взорвался. Смертельная доза стрихнина оказалась в чашечке каппучино у direttore[37] таможни римского аэропорта Фьюмичино. Нож пронзил ребра влиятельного брокера биржи «Валори» в тот момент, когда он спускался по Испанской лестнице на виа ди Мачелли.
Лондон, Париж, Берлин, Рим.
Каждый раз — четыре трупа, одними и теми же способами: пуля, взрывчатка, яд, нож. Четыре различных, но повторяющихся modus operandi[38]. Сцелью привлечь внимание, шокировать общество. Все убийства были делом рук профессионалов. Ни один не был схвачен на месте преступления.
Ни радио, ни телевидение больше уже не предпринимали попыток транслировать регулярные программы, По мере того, как рос список жертв, появлялось все больше и больше биографических подробностей, прояснявших личности убитых. И начала складываться другая картина, подтверждавшая характеристику, выданную Холкрофтом четырем англичанам: все они были не просто заметными фигурами в бизнесе и политике.
Прослеживалось нечто общее, вызывавшее подозрения и наводящее на размышления, поскольку личность каждого требовала проведения официального расследования. И как только первые слухи стали всплывать на поверхность, дотошные журналисты ринулись копаться в их прошлом. Сплетни сплетнями, но обнаружились и факты: обвинительные акты (обычно признававшиеся несостоятельными), жалобы от обойденных соперников, бывших начальников, бывших подчиненных (подсиженных, необоснованно уволенных), судебные разбирательства (улаженные до суда или не состоявшиеся в силу отсутствия доказательств)...
Все это складывалось в весьма непривлекательную картину, доминирующими цветами которой были грязь, порок и коррупция.
Стрелки часов Маколифа подошли к девяти. Два часа после полудня в Лондоне. В Мэйфэар — два часа дня.
Время, когда в Вашингтоне и Нью-Йорке собираются на работу.
По мере того, как солнце продвигалось на запад, ни у кого уже не оставалось сомнений в страшной опасности, грозящей человечеству. Слухи и догадки плодились с неимоверной скоростью, перерастая в истерику. Говорили о международном тайном заговоре клики неуправляемых фанатиков, решивших отомстить всему цивилизованному миру...
Коснется ли эта волна берегов Соединенных Штатов?
Уже коснулась.
Два часа назад.
Просто неуклюжий гигант еще сладко потягивался спросонок, не осознавая, что моровая язва уже охватила его тело.
Первые новости пришли на Ямайку из Майами. Радиостанция Монтего вылавливала информацию из эфира, резала, кроила и наконец выдала смонтированную запись сообщений дикторов различных передач, читающих последние новости с телетайпных лент.
Вашингтон. Раннее утро. Заместитель министра финансов по бюджету — явно политическая должность, появившаяся в результате широко обсуждаемой проблемы источников финансирования предвыборной кампании, — убит во время утренней пробежки неподалеку от собственного дома в Арлингтоне; стреляли, скорее всего, с ближайшего холма из мощной винтовки с оптическим прицелом. Тело обнаружено проезжавшим мимо водителем в восемь двадцать утра; смерть наступила приблизительно за два часа до этого момента.
В полдень — по лондонскому времени.
Нью-Йорк. Примерно в семь часов утра, когда Анджело Деллакроче — весьма известная в мафиозных кругах личность — сел в свой «линкольн-континенталь» в гараже собственного дома в Скарсдейле, произошел взрыв такой силы, что гараж снесло с фундамента и был причинен большой ущерб основному зданию. О Деллакроче говорили, что он был связан...
Полдень — по лондонскому времени.
Феникс, штат Аризона. Приблизительно в пять пятнадцать утра некто Гаррисон Ренфилд, финансист международного масштаба и владелец недвижимости, большая часть которой расположена в зоне Карибского бассейна, скончался в своих личных апартаментах в клубе «Сандерберд» после затянувшейся приятельской вечеринки. Он заказал ранний завтрак; подозревают отравление, поскольку официант «Сандерберда» был найден без сознания неподалеку. Назначено вскрытие. Пять часов утра по местному времени.
Двенадцать — по лондонскому.
Лос-Анджелес, штат Калифорния. Ровно в четыре часа утра младший сенатор от штата Невада, недавно уличенный в налоговых махинациях в Лас-Вегасе (но от суда отвертевшийся), спустился на пирс в гавани Марина-дель-Рей. На пирсе в это время было множество народу, возвращавшегося с приема, устроенного на своей яхте известным кинопродюсером. Примерно посередине пути младший сенатор от штата Невада схлопотал нож в живот, причем рана оказалась столь обширной, что можно было увидеть хребет. Самое интересное, что в плотной толпе он упал не сразу, а лишь после того, как перепачкавшая многих жидкость не была распознана как кровь. Началась паника, усиленная значительной дозой алкоголя.
Четыре утра по тихоокеанскому времени.
Двенадцать — по лондонскому. Маколиф взглянул на оцепеневшего Холкрофта.
— Последнее убийство, как сказали, произошло в четыре часа утра по местному времени, когда в Лондоне был полдень. В каждой стране по четыре жертвы, одинаково убитые четырьмя способами. Символические четверки араваков... Одиссея смерти, так они это называли.
— О чем вы говорите?
— Свяжитесь с Халидоном, Холкрофт. У вас нет выбора. Все происшедшее подтверждает это... Они сказали, что это только верхушка.
— Верхушка чего?
— Верхушка айсберга под названием «Данстон лимитед».
* * *
— Это немыслимые требования! — взревел Р.-С. Холкрофт; лицо его покрылось красными пятнами. — Мы не позволим чертовым черномазымкомандовать нами!
— В таком случае вы не получите список.
— Мы заставимих это сделать! У нас нет времени вести переговоры с дикарями!
Александр вспомнил Дэниела, Малкольма, неправдоподобное поселение у озера, могилу Аквабы... склеп Аквабы. Обо всем этом он не мог, да и не хотел рассказывать Холкрофту. Это просто не нужно, решил он для себя.
— Вы что, думаете, что все эти события — дело рук дикарей? Нет, не убийства, их я не оправдываю. Но способы, выбор жертв... Не валяйте дурака, Холкрофт.
— Да мне плевать, что вы думаете! — Холкрофт ринулся к телефону, что стоял на столике у кровати. Алекс продолжал смотреть телевизор. Холкрофт шестой раз накручивал диск. У англичанина в Кингстоне был единственный номер, по которому он мог звонить. Посольские телефоны во время разведывательных операций исключались. Каждый раз, когда его соединяли с Кингстоном, — а из Монтего это было совсем не просто, — нужный ему номер оказывался занят.
— Черт бы их всех побрал! — не выдержал он.
