Лев Овалов - Рассказы майора Пронина (Сборник)
Ослабевало по воскресеньям и наружное наблюдение, которое велось за домом, где жили Анохины. Было несомненно, что Жадов ни под каким предлогом зайти в квартиру больше не осмелится: его посещение еще слишком свежо было в памяти, и его сразу бы узнали. Ему нельзя было появиться даже неподалеку от дома, потому что для агентов наружного наблюдения Жадов из отвлеченной и малоосязаемой опасности постепенно превратился в реальную и вполне ощутимую личность с плотью, кровью и вполне определенным лицом. Но поскольку по воскресеньям никто из Анохиных на улицу не показывался, даже ангелы-хранители чувствовали себя в этот день, так сказать, в психологическом отпуске.
Поэтому в то воскресенье, когда события достигли своей кульминации, с утра никто и предположить не мог, что в этот день что-нибудь случится.
События стали развертываться к вечеру, когда Анохины думали, что день уже благополучно закончился.
Начались они с появления разносчика телеграмм, который был самым подлинным и обыкновенным почтальоном из ближайшего почтового отделения. Часов в пять вечера он позвонил и, не вызвав никаких подозрений, был впущен в квартиру, вручил Анохину городскую телеграмму, и на этом его участие в дальнейшей истории закончилось.
Телеграмма была лаконична и гласила: «Прошу немедленно явиться на завод тчк Евдокимов».
Павел Тихонович показал телеграмму Шуре.
— Что там могло случиться? — забеспокоилась Шура. — Даже представить себе не могу…
Анохин молчал.
— Во всяком случае, надо идти, — сказала Шура. — Евдокимов зря не вызовет.
Анохин пожал плечами.
— Если это Евдокимов…
— То есть как, «если Евдокимов»? — удивилась Шура. — А кто же мог послать телеграмму?
— А ты думаешь, все делается по-честному? — возразил Анохин. — Я-то знаю, как это делается!
— Что делается? — спросила Шура.
— Всякие вызовы, письма, телеграммы, — перечислил Анохин. — Меня этому обучали. Различные способы выманить человека из дому, для того чтобы он никогда не вернулся обратно.
— А если ты вправду нужен? — нерешительно спросила Шура.
— Да зачем Евдокимову вызывать меня телеграммой? — продолжал рассуждать Анохин. — Какие у него могут быть дела на заводе, да еще в воскресенье? Не проще ли приехать самому или прислать за мной машину?
— Но что же делать? — растерянно спросила Шура.
— Прежде всего позвонить Евдокимову, — сказал Анохин. — На всякий случай проверим и посоветуемся, как быть.
— Правильно! — воскликнула Шура. — Я сейчас сбегаю и позвоню!
— Нет, не ты, — остановил ее Павел Тихонович. — Меня уже хотели оставить без Машеньки, почему бы им не попытаться отнять у меня и тебя? Надо быть осторожнее. Попросим Наташу, ее никто не тронет.
Они привыкли к постоянному присутствию Наташи возле себя и часто обременяли ее поручениями, которые обычно даются только членам семьи.
Шура даже не побежала за Наташей, а постучала в смежную стену.
Наташа не заставила себя ждать.
— Ты меня зовешь, Шурочка? — спросила она, без стука входя в комнату.
— Наташенька, у нас к тебе просьба: не сбегаешь позвонить по телефону? — обратилась к ней Шура, не сомневаясь в ответе. — Понимаешь ли, Павлик получил от товарища Евдокимова телеграмму, так надо узнать, обязательно ли ему идти…
— То есть как же не обязательно? — удивилась Наташа. — Если Евдокимов вызывает…
— Да в том-то и дело, что у Павлика нет уверенности, что это Евдокимов, — объяснила Шура. — Сбегай, Наташенька, спроси. Я тебе сейчас дам телефон.
— Понимаю-понимаю! — догадалась Наташа. — У меня есть телефоны Евдокимова. И служебный, и домашний. Сейчас…
Она выбежала в переднюю, накинула на себя пальто, выскочила на лестницу, пулей слетела вниз и помчалась в соседний подъезд, где находился телефон-автомат.
Принимая во внимание, что было воскресенье, она позвонила Евдокимову по домашнему телефону, и Евдокимов, на ее счастье, оказался дома и тотчас ответил.
— Товарищ Евдокимов! — торопливо сказала Наташа. — Здравствуйте! Вы просили звонить вам, если что. Так вот, Павел Тихонович получил телеграмму…
— Здравствуйте, Наташа, — отозвался Евдокимов. — Какую телеграмму?
— От вас, — сказала Наташа.
— Как от меня? — спросил Евдокимов. — Я не посылал никакой телеграммы. Рассказывайте!
— Да нечего рассказывать, — сказала Наташа. — Принесли телеграмму, вызывают Павла Тихоновича на завод, и ваша подпись. Вот он и спрашивает: идти или не идти?
— Я сейчас приеду, — сказал Евдокимов. — Спасибо, что позвонили. Передайте, буду у них через десять минут.
Он действительно появился в квартире у Анохиных через четверть часа.
— Ну, показывайте, — сказал Евдокимов. — Где ваша телеграмма?
— Телеграмма ваша, а не наша, — усмехнулась Шура, пытаясь за усмешкой скрыть тревогу.
Анохин молча протянул ему телеграмму.
— «Немедленно явиться на завод», — вслух прочел Евдокимов.
Он посмотрел на свою подпись…
Вот он, привет от господина Эджвуда! Тот обещал ему напомнить о себе. Они решили воспользоваться его фамилией; только они рассчитывали, что Евдокимов увидит эту телеграмму после того, как все произойдет…
По поводу всякого другого вызова, полагали они, Анохин сможет обратиться к Евдокимову, но по вызову Евдокимова он отправится с места в карьер…
Евдокимов еще раз прочел телеграмму и перевел взгляд на Анохина.
— Что ж, — произнес Евдокимов, — придется пойти.
— То есть как «пойти»? — воскликнул Анохин. — Вы понимаете, зачем меня вызывают?
— Понимаю, — спокойно сказал Евдокимов. — Вас ждут у завода или где-то по дороге к заводу. Поэтому-то вам и придется пойти.
— Нет, я не пойду, — решительно заявил Анохин. — Я не хочу лишний раз подставлять свою голову!
— Но ведь вы должны понять, что иначе нам не взять Жадова, — упрекнул его Евдокимов. — Он очень ловко скрывается. Скрываться — это его профессия, и он никогда не обнаружит своего присутствия, если перед ним не появится его добыча.
— Но ведь он подстерегает меня не для того, чтобы заключить в свои объятия! — сердито сказал Анохин.
— Но мы-то будем наготове! — возразил Евдокимов. — До сих пор ни один волос не свалился с вашей головы!
— Это просто повезло, — не сдавался Анохин. — Я не хочу и…
— Боитесь? — спросил Евдокимов.
— Да, боюсь, — откровенно признался Анохин. — Я уже говорил: вы не знаете Жадова. Он стреляет без промаха — днем, ночью, с завязанными глазами…
Самым заветным желанием Анохина было, чтобы арестовали Жадова, но сам он не хотел в этом принимать участия; при мысли о встрече с Жадовым им овладел ужас, он начинал чувствовать какой-то неприятный холодок и, даже мысленно представив себе давящий взгляд бесстрастных, каменных глаз Жадова, втягивал голову в плечи и готов был бежать от них хоть на край света.
— Но ведь вы разведчик, — сказал ему Евдокимов. — Вы должны быть готовы ко всему…
— Ах да никакой я не разведчик! — раздраженно выкрикнул Анохин. — Я нанялся в шпионы потому, что мне нечего было жрать!
— Но вы должны нам помочь, понимаете? — спросил Евдокимов. — Вы этим помогаете самому себе, своей семье. Мы не дадим вас убить.
Анохин упрямо молчал.
— Второй такой случай не повторится, — убеждал его Евдокимов. — Нельзя оставлять Жадова на свободе, и чем скорее мы его возьмем, тем лучше. Вы пойдете?
Анохин молчал.
В течение всего этого разговора Шура не проронила ни одного слова; она слушала обоих мужчин, попеременно вглядываясь то в Евдокимова, то в мужа.
— Вы пойдете? — повторил Евдокимов свой вопрос.
— Он пойдет, — ответила Шура вместо мужа.
Анохин резко повернулся к жене…
— Он пойдет, Дмитрий Степанович, — повторила Шура. — Как же это он не пойдет?
Анохин гневно посмотрел на жену.
— Даты… — начал было он. — Ты понимаешь?…
— Я все понимаю, Павлик, — остановила она его. — Я бы пошла вместо тебя, но это бесполезно. Дмитрий Степанович правильно говорит. Жадов все равно как зверь, который вырвался из зоопарка. Его необходимо задержать…
Шура обернулась к Евдокимову.
— Ведь вы его побережете, Дмитрий Степанович? — спросила она.
Она вышла в переднюю и вернулась, держа в руках пальто мужа.
— Одевайся, Павлик.
— Да, время идет, не надо его заставлять дожидаться, — деловито сказал Евдокимов. — Вы по каким улицам обычно ходите на завод?
— По Стремянной, — ответил Анохин, покорясь вдруг Евдокимову. — Сворачиваю на Кольцевой проезд, оттуда через Васильевский переулок на Заводскую…
— Вот и отлично! — бодро сказал Евдокимов. — Так и идите. Идите не спеша, обычным шагом…
— Но вы учтите, — сказал Анохин, — он ко мне даже не подойдет, он за сорок шагов сбивает…
