Чингиз Абдуллаев - Выбери себе смерть
Теперь в аэропортах стояли пограничники и таможенники, а прибывающие «гости столицы» вынуждены были заполнять таможенные декларации. Перемены были на каждом шагу. При поселении двоих гостей в гостинице «Россия» с них взяли деньги за принудительную регистрацию в городе, объявили, что справки о регистрации они должны всегда носить с собой и предъявлять по первому требованию милиции.
Манучар настаивал, чтобы они жили в «Метрополе» или «Балчуге», уже успевших стать символами «дикого» русского капитализма, но Дронго предложил «Россию», заказав через людей Давида два одноместных номера. Узнав об этом, Манучар поморщился, однако спорить не посмел.
К этому времени Дронго уже имел свою версию, немного отличную от версии Давида. Он не сомневался, что убитый горем отец проверил все возможные варианты, опросил всех людей, находившихся внизу, в вестибюле отеля, всех соседей по этажу. Объяснение в таком случае могло быть только одно: сам Реваз хотел исчезнуть, и искать его нужно было от противного. Этот вариант Давид, конечно, проверять не стал, он просто не пришел ему в голову.
Весь первый день Дронго изучал подходы к «Савою», несколько раз заходя в отель. Наконец на него обратил внимание портье — молодой человек с аккуратно подстриженными усиками.
— Вы кого-нибудь ищете? — спросил он.
— Примерно месяц назад здесь должен был остановиться мой знакомый. Может, вы поможете мне его найти?
— Имя знакомого вы помните?
— К сожалению, нет.
Молодой человек прищурился:
— Это будет очень трудно.
В руках Дронго появилась сотенная долларовая бумажка.
— Но вполне возможно. Когда у нас остановился ваш друг?
— В прошлом месяце, четырнадцатого числа. Мне нужны фамилии всех, кто остановился четырнадцатого.
— Сейчас. — Молодой человек уверенно защелкал клавишами компьютера. — Вот список, — сказал он через минуту.
— Еще один список гостей, прибывших пятнадцатого и шестнадцатого. — Дронго достал еще две бумажки. — Не очень много? — спросил он шепотом.
— Вполне, — обрадовался портье, — в самый раз.
— Вы проверяете паспорта прибывших?
— Обязательно. Но иногда постоянным клиентам делается скидка.
— Кто работал пятнадцатого на вашем месте?
— Сейчас скажу. Коля, мой напарник.
— А шестнадцатого?
— Была моя смена.
— Здесь пропал один молодой грузин. Может, вы помните? — спросил Дронго.
— Конечно, помню, его друзья трижды спрашивали меня о нем. Реваз Гогия — он дважды останавливался у нас до этого. И дядю его, Арчила, я хорошо знаю. Да его вся Москва знает.
Молодой человек вытащил из кармана три сотенные купюры и протянул их обратно.
— Если Арчил узнает, мне конец.
— Ничего не узнает. И потом, я его друг, а не враг. Бери деньги, они твои.
Дронго, кивнув, вышел из отеля.
Уже сидя в своем номере в «России», он внимательно изучил списки. После чего позвал Манучара.
От безделья Манучар смотрел все видеопрограммы, которые транслировались по внутренним каналам гостиницы.
Зайдя к Дронго, он развалился в кресле.
— Зачем ты меня сюда привез? — обиженно спросил Манучар. — Чтобы я в гостинице сидел?
— Ничего, немного отдохнешь, тебе на пользу пойдет. И потом, сядь нормально, не люблю, когда в кресле разваливаются. Ты же спортсмен.
Манучар подобрался, но гневно засопел.
— У меня списки гостей, останавливавшихся в «Савое». Четырнадцатого Реваз прибыл вместе со своими ребятами. Вот отметки об их регистрации. Смотри внимательно. В этот день вечером в гостинице зарегистрирован еще один грузин — его фамилия Урушадзе. Ты знаешь этого человека?
— Кажется, нет, — подумав, ответил Манучар.
— Не торопись, вспомни точнее. Может, кто-то из знакомых Давида или Реваза?
— В первый раз слышу, — увереннее ответил Манучар, — никогда не знал про такого человека.
— Хорошо, пойдем дальше. Пятнадцатого зарегистрирован еще один грузин. Его фамилия Пхаладзе. Он приехал с женой. Знаешь такого?
— Какой Пхаладзе? — удивился Манучар. — Он давно умер, еще два года назад.
— Кто умер? — быстро спросил Дронго.
— Гиви Пхаладзе. Это дядя Реваза. Совсем молодым умер, бедняга. Младший брат жены Давида.
— Ничего подобного, — улыбнулся Дронго, — он зарегистрировался в отеле «Савой» на следующий день после приезда Реваза с ребятами.
— Быть такого не может, — испугался Манучар, — я сам был на его похоронах.
— А его жена?
— Он не был женат. Вай-вай, какой ужас! Кто-то воспользовался его документами, — понял наконец Манучар.
— Не кто-то, а сам Реваз, — покачал головой Дронго. — Эх вы, сыщики! Парень просто хотел встречаться со своей подругой втайне от отца и дяди, а вы решили, что его похитили.
— Тогда где он теперь?
— Это уже следующий вопрос. Значит, ты точно знаешь, что Гиви Пхаладзе умер два года назад? Они были похожи с Ревазом?
— Немного, — подумал еще раз Манучар. — Усы одинаковые, оба высокие, стройные. Да что там говорить — какой джигит не похож на своего дядю! Конечно, были похожи.
— Отвечай более конкретно. То, что они были оба высокие, к делу не относится. На карточке в паспорте не видно, высокий человек или маленький. Научись отвечать четко и коротко. Ты когда думаешь, Манучар, я слышу, как ты думаешь, — с таким скрипом работают у тебя мозги.
— Ладно, — кивнул обиженный Манучар, — не нужно издеваться, да. Я тебя задеваю?
— Только не обижайся, я говорю для твоего блага. Пойдем дальше. Ревазу было двадцать семь. Сколько было его дяде Гиви?
— Сорок три. У него было больное сердце.
— Он жил в доме Давида?
— Да, а откуда ты знаешь?
— Вопросы потом. Ты когда-нибудь приезжал сюда, в Москву, с Ревазом?
— Да, несколько раз.
— У него были здесь знакомые девушки?
— Вах! Конечно, были. Дурацкий вопрос задаешь, генацвале. Чтобы у богатого грузина в Москве не было знакомых девушек, — явно брал реванш обрадованный Манучар, — не понимаешь, да? Все девушки города его любили и ждали.
— Все девушки города меня мало интересуют. У него была одна, с которой он встречался чаще других, любил сильнее?
— Не знаю. Нина была, Тамара, Света… Не знаю, дорогой. Всех любил, тратил на них большие деньги. Свете шубу подарил норковую.
— Ты знаешь адрес этой Светы?
— Точно не знаю, но дом помню.
— Сможешь найти?
— Думаю, да.
Манучар поискал глазами стакан. Открыл бутылку боржоми, принесенную с собой, налил воды, выпил.
— Может, спустимся пообедаем, хотя уже время ужинать.
— Позже. Давай работать. Нам платят деньги за работу.
— А что я, против? Конечно, давай работать.
— Вспомни, кто еще был у Реваза? Может быть, какая-нибудь девушка или женщина, с которой ему запрещали встречаться?
— Кто запрещал? Вах, — даже подпрыгнул Манучар, — ты нашего Реваза не знал. Разве ему можно что-нибудь запретить, да? Он дикий был, нервный, сразу в драку бросался.
— А если отец не разрешал?
— Отец его любил и делал все, что он захочет.
— Тем не менее он зачем-то взял паспорт своего умершего дяди и зарегистрировался под его фамилией в отеле. Рано утром, когда ребята еще спали. И с ним была женщина. Вот ее фамилия — Коновалова. Лариса Коновалова. Ты знал такую подругу Реваза?
— Первый раз слышу. Какая Лариса? Хотя нет, была одна Лариса. Но ей было лет сорок, и она любила друзей Реваза, а не его самого. Других Ларис я не знаю.
— Как это — любила друзей? Спала с ними, что ли?
— Какой непонятливый! Конечно, спала. Нет, в люльки играла! Проститутка, да.
— Нет, на наш вариант не подходит. Здесь есть ее номер паспорта. Нужно будет встретиться с Арчилом, пусть поможет нам установить, когда и кем выдан этот паспорт на имя Коноваловой. Хотя, судя по номеру, это заграничный паспорт. И дядин паспорт тоже заграничный. Он что, был дипломатом? Почему у него дипломатический номер паспорта?
— Ай, дорогой, ничего ты не понимаешь! — с чувством понятного превосходства ответил Манучар. — Кем был Гиви Пхаладзе? Братом жены самого Давида Гогия. Знаешь, кто такой Давид? В Грузии еще три человека таких, как он. Шеварднадзе, Китовани и сам Иоселиани. И еще Давид Гогия. А ты спрашиваешь, был дипломатом или не был? Да он получил дипломатический паспорт раньше, чем министр иностранных дел Грузии. Понимаешь?
— Эту лирику мне трудно понять, но постараюсь. Давид тоже вор в законе?
— Он первый. Самый настоящий. А его брат Арчил — первый здесь, в Москве. Он все может — все что захочешь.
— А Реваза найти не сумел. Или не захотел?
— Думай, что говоришь. Арчил и Давид родные братья. Они все равно найдут Реваза. И, если мальчика кто-нибудь тронул, вся семья этого несчастного будет проклинать тот день, до последнего человека.
